Что чувствует пешка, когда пальцы игрока смыкаются на её тонкой шейке? Тепло пальцев, лёгкую дрожь в его прикосновениях, признаки нетерпения или ледяное сосредоточение, уверенность в каменной хватке? О нет, вы всюду ошибаетесь. В лучшем случае она – снаряд, который заряжают в катапульту; она – пуля, которая разрушится после выстрела. Она – масло, на котором оскользнётся человек и попадёт под трамвай по неведомой прихоти судьбы или игрищ сил, не принадлежащих к человеческому миру. В худшем пешка чувствует, как на её шее затягивают петлю.
  Клэр, подцепив двумя пальцами шарф, оттянула его, чтобы зимний воздух вымыл испарину, проступившую под неожиданно колючей, неприятной к коже шерстью. Взгляд её глаз-хамелеонов гулял от неба, затянутого неподвижными в штиле облезлыми пятнами облаков и к подбирающемуся до самого фильтра тлению сигареты, зажатой в жёстких обветренных губах напарника. Поодаль, в нескольких шагах от неё стоял Матершинник, внешне ничем абсолютно не напоминающий человека, принадлежащего к преступному миру, он даже сложен был субтильно. Покатые плечи, кособокое грязно-серое пальтишко и очки-лупы, сильно уменьшающие его непроницаемо-чёрные глаза. Настолько чёрные, что зрачок сливался с радужкой в одно угольное пятно.  Деформированная из-за неправильной осанки шея задавала его схожесть с грифом. До пасущих в подворотне донёсся характерный звук тормозов, потрёпанного фольцвагена. Твою мать, ну почему именно Матершинник? Не Сиськи, не Рэндалл, а именно он? Потому что Босс ей не доверял, вот почему! И она тут только для того, чтобы засветиться и отвлечь внимание, пока этот  падальщик делает свою работу.
- Ёпт, иду, да, не смотри на меня так, - Клэр взметнула руку с оттопыренным средним пальцем, когда Матершинник, дав по ней картечью строгого взгляда поверх очков, отвернулся. Хотелось видеть кого-то, кто нормально изъяснялся. Девица с коротко остриженными волосами и дурацкой понячьей чёлкой по самые глаза думала, что Матершинника так звали по иронии или желании подъебать его немногословность, что ей не повезло тут со всех сторон.
Напарник вошёл первым, за ним – девчонка.
- Ну. А вот и мы… - пробормотала она и закинула в рот пару пастилок супер-мятного «Орбита». От мозгодробительного ментола свело зубы.
  Предполагалось выследить мышь, пока та не успела пересечь черту города, однако, они потеряли след где-то с час назад. Всё это имело крайне хреновый вкус, дурной душок, как у того хот-дога, что ты купил вчера в закусочной, а он провалялся на солнцепёке с самого утра. Со стороны пекарни тянуло прогорклым запахом горелого теста. За кассой – пухлый добродушный паренёк с голубой подписью «Мамины пончики» над козырьком бейсболки и юношеским рыжеватым пушком, покрывающим нижнюю челюсть. Концентрация рыжих в Годфри достигала критической массы, не к добру это было, не к добру.  Матершинник сразу свернул к центральной стойке – тут даже стульев не было, чтобы жопу положить – а Клэр примостилась к очереди возле дедка с длинными седыми волосьями, зачёсанными на затылок. Она вознамерилась взять несколько сдобных маковых булок, чтобы забить желудок до вечера.
Девица тряхнула головой, чтобы откинуть чёлку, и поглядела на кассира, подмигнув ему.
- Как делишки?
- Э-э-э, - тот налился пунцовой краской и протянул клиенту сочно хрустящий пакет, - Пожалуйста, вот Ваш заказ.
  Девственник, мать его. Клэр надула крупный пузырь и с громким хлопком лопнула его, одним локтем оперевшись о витрину. Старик оглянулся на звук, улыбнулся неловко, зажимая под мышкой сумку… Коричневую, кожаную, старомодную и бесформенную, с золотистым замочком-застёжкой. До того усердно работавшая нижняя челюсть Клэр остановилась на полобороте, улыбка как-то завяла сама собой, и Лэсли Нильсон в тот момент прочёл её взгляд, стремительно меняясь в лице.
  На всё про всё у них было около шести секунд, пока дед внезапно, с неожиданной для него прытью бодрого зайца одним прыжком дал дёру к запасному выходу.
- Блять! Мат, держи его! – рука Клэр метнулась под пальто нараспашку, выуживая оттуда пистолет. Матершинник опрометью кинулся следом за целью, но ровно в тот момент из туалета решила выйти девица, засевшая там, видно, на битый час, так что напарник Клэр сначала налетел на дверь, затем – на курицу, сбил её с ног под дребезжащий ультразвук визга, оскользнулся на разлетевшемуся по всему полу содержимом косметички.
  Клэр повезло больше – она была легче, моложе этих двоих, так что до старикана она долетела, буквально перепрыгнув пролёт лестницы, всем телом навалилась цели на спину, опрокидывая его на асфальт. За сумку тот держался как за свою давно уже потерянную молодость.
- Боже, вам помочь?  - озабоченно спросил кто-то из прохожих, наклонившись над распластанной парочкой.
- А ну съебал отсюда, быстро! – чёрное дуло и осатананевший взгляд побелевших глаз убедили сердобольного мужика отшатнуться и поднять руки, но драгоценные секунды уже были потеряны. Лесли со всей дури пихнул Клэр, так, что та налетела на прохожего, грохнул выстрел, и несчастный горе-помощник взвыл, припадая на одно колено. Куда уж она там ему попала, девица не глядела, рысью метнувшись вслед за прытким стариканом. Откуда-то сзади снова раздался гром выстрела – в дверях показался Матершинник с пунцовеющей щекой. Без очков у него были чудовищно огромные чёрные глаза, аж жуть брала.
  Поздно, слишком поздно – двери автобуса уже сомкнулись бы за спиной Лесли Нильсона, неуловимого сукиного сына, живучего, аки тараканы в студенческой общаге, везучего, как долбаный лепрекон.  Это если переводить на человеческий язык те потоки помоев и трёхэтажного отборного мата, что полились истошными криками из глотки Матершинника, сполна оправдывая его прозвище.  Если бы не Клэр, втемяшившаяся между дверьми, прищемившими ей рёбра. Напарник нагнал автобус, когда тот уже тронулся было, снова затормозил и встал, но задние двери закрыться полностью так и не смогли – внутрь ввалилась сначала чернявая девица, за ней – стервятник, выстреливший буквально наугад. То, что Лесли свалился на пассажиров, было ему на руку – пули просвистели буквально над ним. Клэр, пользуясь своей вёрткостью и малыми габаритами, снова предприняла попытку выдрать сумку из рук «мыши», как называл его Босс, но тот рванул к выходу и снова ушёл буквально из-под рук. Двери закрылись, автобус тронулся.
- Стой, бляяяя! – взвыла Клэр, направив пистолет в зеркало, в котором отражалось нервно вспотевшее лицо водителя. Тот не определился – то ли ему поднять руки, то ли на тормоз жать, и сделал в итоге и то, и другое. Автобус подпрыгнул, аки взбесившаяся кобыла, люди повылетали со своих мест. К счастью, на этот раз предохранитель на пистолетах больше не сбоил и люди Боса смогли относительно спокойно ретироваться под какофонию, творившуюся в салоне.
- Я всё сделаю, только не убивайте! – проорал водитель вслед Матершиннику, после чего получил в ответ витиеватое, если не сказать – ажурное пожелание отправиться в место, где никогда не светит солнце.

***

  Был обеденный перерыв. Честно говоря, это время Адель выудила сегодня, чтобы разобраться с бумагами – нужно было съездить в администрацию и захватить кое-что для миссис Джонс, непосредственного её начальника.  Ничто не предвещало того, что привычная накатанная дорожка дня собьётся со своего пути, что игла граммофона соскочит с колеи. Она сидела ближе к переднему входу, так что не увидела, как в автобус буквально одним рывком влетает мужчина приличной наружности, даже и не заподозришь, что с ним что-то не так, если бы не испарина на морщинистом лбу и высунутый от удовольствия погони кончик языка. Таким она его и увидела, когда Лесли с чьей-то милости повалился на Адель, придавил её к сидению своим весом и вынужден был  поправлять заветную ношу. Возникла буквально несколькосекундная заминка перед тем, как позади грохнул выстрел, кто-то вскрикнул, а потом началось нечто невразумительное.
– Приношу свои глубочайшие извинения!
  Адель приоткрыла было губы, чтобы вежливо отозваться, но затем резко вздрогнула и зажала ладонями уши, согнулась, когда старик устремился к выходу из автобуса. На глаза ей попалась вещица, которую тот обронил, буквально примостившаяся возле щиколотки, охваченной кожей сапога. Адель вытянула её, но подниматься не стала – необходимо было привлекать как можно меньше внимания, поскольку воздух наполнился воплями и отборными бранными словечками. Голова как-то странно опустела и полегчала, разве что только пульс оглушительно дубасил по вискам Ривер. Что-то не то происходило, будто не с ней, не касалось её вовсе никоим образом. Автобус взбрыкнул, она больно ударилась макушкой о переднее сидение, затем ей на колени повалилась грузная женщина с необъятным рюкзаком, а на неё – ещё кто-то, не удержавший равновесия даже держась о поручень.
- Господи боже, вы целы?!
- Где ингалятор?! Говори, где он!! Ты не мог отдать его человеку из толпы!
- Алло! Полиция! На Бэйкер-стрит НАПАЛИ НА АВТОБУС!

Отредактировано Adele River (2019-02-07 23:57:57)

Люди Босса.
Клэр Харт была на расстоянии булавки от смерти – та, пролетая мимо безобидной стальной мухой, обожгла ей висок и оставила кровавую дорожку. В любой другой день короткостриженая брюнетка обзавелась бы помимо чёлки ещё и аккуратной дырочкой промеж бровей, но не сегодня. Не сегодня… Какой-то странный это был день, разительно отличающийся от всех прочих – неужели на день больных эпилепсией никто не лишится жизни тем или иным способом, а обойдётся только уязвлённой гордостью? В итоге хвалёные прыть и молодость всё же подвели девицу – в тот момент, когда она вскинула пистолет, чтобы, по настойчивому «совету» Матершинника попасть наконец по мельтешащим ногам старика, её щиколотка подвернулась, пронзила ногу болью потянутой связки, и Клэр лицом упала прямо на мусорный мешок, который на пару секунд ранее собиралась перепрыгнуть. 
«Всё кончено! Ты упустила его!»  - пульсировала мысль в огнём охваченном виске, распалявшая в тщедушной груди такую ярость, что та причиняла боль не хуже, чем потянутая нога, не позволявшая ей продолжить преследование.
  Ты проиграла, детка. Несмотря на все твои старания. Проиграла кобелю, который сейчас перемахивает через тебя, мусорные мешки, баки, собачье дерьмо, забившегося под бак в ужасе никем не замеченного бомжа и блестяще проходит через полосу препятствий, что представляет собой эта богами забытая узкая улочка между домами. В конце улицы взвизгнули колёса, она услышала вопль и ругань, и, наконец, вскарабкавшись по чёрному мешку, к счастью, выдержавшему цыплячий вес Клэр, увидела, как Матершинник стремительно газует на чужой машине вслед за обладателем сумки.
  Почему именно сейчас ей вспомнился слушок, что зовут напарника на самом деле Мэтт?

Адель Ривер.

   В любой ситуации люди по-прежнему оставались людьми – слабыми, дрожащими тварями, уязвимыми и боящимися потерять почву пол ногами, обнажающими перед ликом опасности, даже мнимой, свои специфические черты характера. Стойкость и открывающиеся под воздействием адреналина лидерские качества проявляли далеко не все. Кто знает, может своей гневной тирадой миссис Браун, которую знала каждая собака в этом городе, пресекла появление на свет божий чьего бы то ни было ораторского таланта или внезапного приступа героизма?  Так или иначе, голос её подобно гильотине отсёк все ненужные звуки – народ продолжал восстанавливать равновесие друг друга и осведомляться о самочувствии, но уже как-то неловко, как будто кто-то сделал непотребство, а найти виновника теперь затруднительно и все подозревают друг друга.
  Разбираться с тем, что на данный конкретный момент попало к Ривер в руки, ей не представлялось возможным, учитывая, что теперь на коленях у девушки примостился необъятный зад женщины с ярко-алой помадой на губах и смешными выжжеными гидроперитом кудряшками. Так что девушка не глядя сунула предмет в сумку на ремне через плечо, вознамерившись затем посетить полицейский участок и помочь незнакомцу найти пропажу. Рассасывание гематомы из людей началось буквально несколькими минутами спустя: мужчины с явным смущением оправляли пальто и куртки, кто-то никак не мог найти  затоптанную множеством ног шляпу.
- Милый. Тоже мне проблема – дырка в кейсе, было бы куда хуже, если бы дырка была в тебе, правда? – в воцарившейся тишине ворковала как ни в чём ни бывало хорошенькая женщина лет тридцати с лицом в форме сердца и белым накрахмаленным платочком отирала морщинистый лоб лысеющего, белого, как полотно, мужа на соседнем сидении автобуса. Выглядел тот помятым – очевидно, на стареющего дипломата тоже кто-то упал.
  Адель просочилась наружу вместе с остальными на остановке «мэрия», поскольку ей нужно было заглянуть в один из департаментов и забрать оттуда чёрную папку с документами. Выглядела девушка, естественно, не важно, хотя это уже успело стать постоянным элементом облика Ады, учитывая последние обстоятельства и события её жизни. Нельзя сказать ,что вся эта мешанина и пальба вовсе на ней никак не сказалась, нет, просто девушка пребывала ещё в лёгком потрясении после произошедшего и действовала скорее на автопилоте. Помятый берет теперь придавал её лицу сходство не с француженкой, как то было ранее, а с сорокалетними женщинами, которые подразумевают в том кокетство, но на самом деле только подчёркивают внешним видом статус старой девы. Так что пришлось и его спрятать в сумку, не глядя и закрывая головным убором автобусную  находку. Она прибавила шагу, быстро взбежав по пролёту лестницы, но на входе её задержало двое охранников. Точнее сказать, один, поскольку второй счёл угрозу не столь значительной, чтобы отрываться от созерцания исподнего секретарши, воркующей с кем-то из клерков наверху от лестницы – с его положения открывался прекрасный вид на белое кружевное бельё.
- Извините, сэр, мне нужно попасть к миссис Барнс.
- Подождите минуту, мисс.
  Тот даже не озаботился тем, чтобы отойти подальше и не говорить о сконфуженной посетительнице в третьем лице.
- Генри! Эй, алло, слышь? Позвони Ванессе, к ней тут какая-то студентка пришла. – Затем он снова повернул голову к Ривер, - Вы по поводу репетиторства?
- Э-э-э, вообще-то я работник библиотеки. Но мне приятно, что я так молодо выгляжу.
  Хотя на деле, честно сказать, впечатления были смешанные. Ладно хоть не со школьницей путают. Заминка на входе и дальнейшее краткое, сухое общение с Ванессой Барнс заняло около часа, так что, выходя их мэрии, Адель опаздывала со своего обеденного перерыва на пятнадцать минут. Ещё немного и её просто вышвырнут из библиотеки то за прогулы, то за опоздания. Пришлось буквально бежать на работу пешком, да ещё и без берета, чтобы позже, вечером, отпаиваться горячими имбирным чаем  и отогреваться под вязаным пледом. Одной рукой она придерживала сумку, чтобы та не лупила её по бедру, второй пыталась балансировать. На глаза от холода, хлещущего по лицу, навернулись слёзы, шлейф длинных льняных с проседью волос крыльями хлестал по спине. Очевидно, намерение посетить полицейский участок забыто до самого вечера.

Отредактировано Adele River (2019-02-08 21:11:58)

Надо признать, что полицейский участок на первый взгляд показался довольно мрачным местом, несмотря на довольно трогательные цветы, украшавшие стойку и символизирующие, что даже в таком пасмурном месте может быть место для красоты и нежности. Розы были верным выбором, поскольку у этих цветов имелись довольно острые шипы, даже у изнеженных и приручённых родом человеческим. Адель невольно засмотрелась на них, преодолевая расстояние от двери до холла осторожно, как будто боялась нарушить зыбкую тишину помещения сильнее, чем то делал едва различимый звук стука по клавишам, которые издавал одинокий офицер за стеклом. Патологическим желанием лезть в чужие дела Адель не обладала, тем паче сказывалось строгое воспитание – мысли о том, чтобы заглянуть в кабинет у неё даже не возникло. В итоге Ривер, озираясь в поисках кого-либо из работников участка и мимолётно скользнув взглядом по приоткрытой двери, подцепила пальцами одну из конфет, спрятав фантик в карман, и чуть не подавилась леденцом, когда со стороны входа раздался сбивчивый топот шагов, хлопок двери, голоса, словом, всё, что было вполне ожидаемо застать вечером. Ривер обернулась.
  Лицо у женщины, которую подгонял полицейский, пробуждало ужас одним своим видом. Было в нём что-то противоестественное: в изогнутых в вызывающей улыбке губах, с которых смазалась розовая помада до самого подбородка;  в огромных чёрных зрачках, отражавших свет продолговатой лампы под потолком, создававшей иллюзию белого горизонтального второго зрачка; в клокотании, вырывавшемся из горла и слюне, пузырившейся в уголках губ. Когда на глаза ей попалась блондинка и арестованная попыталась дотянуться до той, Адель шарахнулась в сторону, но страх был не настолько силён, каким бы тот был, не будь за чудовищем надёжно держащего её стража порядка. Странно, зубы у той, кажется, были человеческими, но Аде слабо верилось, что перед ней сородич.
  Она ещё некоторое время смотрела вслед эти двоим, прислушиваясь к чеканной походке копа и нестройному, хаотическому цокоту каблуков женщины в зелёном. Страх поулёгся, когда её врасплох застал несколько рычащий, знакомый тембр голоса.
- Решила сдаться мне…с повинной, Адель?
  И снова девушка повернулась к выходу, вовремя, чтобы увидеть, как среди сизых облаков сигаретного дыма в помещение входит шериф, и туман бросается в стороны от его фигуры, закручиваясь в причудливые, на глазах истаивающие спирали. Скорее всего, всевозможные сигналы мира вокруг о том, что сегодня особенный день – все эти открытки, мешочки, конфетки цветы, на худой конец, презервативы и другие тошнотворно-милые мелочи – таки оказали своё действие на девушку, и ей на какой-то неуловимо-безумный миг показалось, что фраза звучала двусмысленно. Вслед за мыслью этой на лице пока ещё неуверенно проступили пятна румянца, взгляд, соскочив на полосы на шее, переместился на костяшки пальцев, затем – к всклокоченным смоляным волосам. Тёплая улыбка проступила на коралловых губах при мысли, что уж такие мелочи нипочём стражу покоя Годфри, тем более, в сравнении с переполненными ненавистью призраками или неподконтрольными ходячими бомбами. Определённо, что-то нашло на неё сегодня, поскольку Адель протянула узкую ладонь, чтобы оправить особо выбившуюся прядь в чернильной гриве. Что поделать, магнетизм преодолеть оказалось не в силах девушки, зато отрезвила её рука Гектора, вовремя перехватившая её запястье, предостерегая от глупостей.
  Адель вздрогнула, опустила взгляд, точно силилась вспомнить, зачем вообще сюда пришла и спешно убрала руку, отступая на шаг. Сделать вид, что ничего не было, и минутное помешательство будет забыто. И вообще, она даже не поздоровалась с ним, просто стояла, как истукан, посреди полицейского участка, где не место тихоне-библиотекарю.
- Добрый вечер, Гектор, - тихо произнесла она, подивившись тому, что голос друг сделался чужим, хрипловатым. Что-то с ней было не так после приснопамятного вечера с Крис, после бара, что-то вышло из-под контроля, как река из берегов.
- Я искала кого-нибудь, кто был бы недостаточно занят, чтобы я обратилась с заявлением о пропаже. – взгляд Ады снова скользнул по пасмурно-серым глазам, отмечая его реакцию на слова. – Дело в том, что в автобусе её обронил мужчина при довольно странных обстоятельствах, если не сказать экстремальных. Это может быть чем-то важным для него. Я не стала открывать футляр, хотя прислушивалась к нему. Мне кажется, это было бы не очень честно по отношению к владельцу.
  Адель допускала, что её чопорность, берущая корни в английском воспитании, шла вразрез со здравым смыслом, но едва ли могла что-то поделать с собой. Она стала рыться в своей сумке, невольно пробормотав:
- Да куда же он делся… А, вот он.
Вскоре кейс перекочевал в руки шерифа.

Уилл сказал бы, что его дочь за время пребывания в Годфри окончательно и бесповоротно сошла с ума, отбилась от рук, заразилась мятежным духом, жаждущим свободы и желанием решать за себя самой. Вероятно, сначала он был бы в бешенстве и попытался бы запереть её снова в башне одиночества и отчуждения, откуда девушка незаметно для себя и окружающих сбежала, но затем, если бы ему только дали время свыкнуться с мыслью, что дети взрослеют куда стремительней, чем тебе того хотелось бы, он разжал бы пальцы. Не стал бы подрезать выросшие крылья. Уберечь от всех бед – значит умертвить самому, собственными руками, ведь двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Ванда, будучи человеком совершенно другого склада, нежели  её бывший муж, даже сейчас, будучи перемолотой жерновами жизни, относилась к тому, что дочь пропадала до глубокой ночи, весьма спокойно, поскольку помнила, чья бурлящая кровь бежит по венам Ады. Вхождение девушки в поток жизни можно было назвать достаточно мягким – она не ударилась ни в алкоголизм, ни в наркотическую зависимость, ни беспорядочные половые связи, лишившись жёсткого ошейника и контроля.  Когда Уилл отошёл от дел, а Адель почувствовала почву под ногами, Ванда поняла, что лучшего момента для становления дочери не отыскать. Родители мужа были правы – «спидозная оборванка» попортила кровь истовых последователей церкви, произвела на свет деффектный образец, в котором благочестие давало течь через брак в производстве под названием «мятежный дух». Если бы только не бегство из города, не упорное нежелание Адель говорить, как будто в её словах скрывалась вся тьма мира.
- Я не стала открывать его ещё и по другой причине. – Адель смотрела на то, как шериф вертит металлический футляр в руках. – Поскольку правила предписывают держать подальше от предположительно опасных вещей. Допустим, опасные вещи в некоторых случаях вызывают больше интереса, чем следовало бы, но вот нести её в участок было моей гражданской обязанностью.
- В экстремальных? Ты о перестрелке. – продемонстрировал Гектор в очередной раз осведомлённость, которая Аде могла только сниться, учитывая её невнимательность к происходящему вокруг.
- Да. Наверное, до вас всё же добрался тот блондин, что паниковал в автобусе, - девушка повела плечом, вероятно, попутно следуя за шерифом в кабинет. – Ничто не предвещало, если честно. Самый обычный день, самое обычное поручение – курьером създить в мэрию. Перестрелка случилась ориентировочно в час пятнадцать, в автобус вбежал мужчина в коричневом пальто, приятной наружности, лет шестидесяти на вид. Думаю, что он споткнулся и налетел на меня и соседа по сидению, извинился, а потом началось какое-то безумие. Вы, наверное, уже в курсе подробностей. Вот он-то и обронил эту вещицу.
- Похоже на то, что это и есть предмет вооруженного спора.
Вид у девушки сделался оголтело-поражённый – брови поползли вверх, лицо несколько вытянулось, а взгляд замер на металлической серебристой поверхности контейнера. Стало быть, кто-то сегодня потерял вдвойне, ведь за эту вот безделицу в жёстких, привычных к рукояти оружия и бумажном цилиндре сигареты больше, чем к чему-либо другому, готовы были убивать.
- У тебя нет других забот, Адель?
Какие заботы могли быть у ещё более одинокой, чем то могло показаться на первый взгляд, девушки, которая и думать забыла о хорошо раскрученном празднике плюшевых сердец? Она вспомнила о леденце, довольно прочно прилипшем к внутренней поверхности щеки, и перекатила его языком, затем разгрызла. Вопрос, вероятно, был риторическим, так что ответа не требовал, но Ривер всё же обожгла лицо шерифа красноречивым взглядом исподлобья с мысленным посылом «издеваться нехорошо».
- Ты предлагаешь мне это открыть? Опять ты влипла. – проворчал Уорд.
- Ты, конечно, можешь вызвать команду сапёров или экспертов по бомбам, не знаю, отдать его в лабораторию по выявлению наркотических веществ ли ещё что-то такое, если уместно. – что это за улыбка засквозила на губах Адель, неужели предпосылка к беззлобному смеху?  - Так или иначе, тебе тут виднее. Я не каждый день подбираю буквально под ногами объект пристального интереса людей с оружием.
Людей ли? С профессией Гектора наверняка и не скажешь, но если они не поотрывали друг другу головы где-то посреди улицы и не разнесли при этом половину района, а обошлись простой перестрелкой, то, может быть, здесь имела место быть самая обыкновенная гангстерская разборка.
И от того, чтобы пролить свет на сердцевину всей этой беготни, шерифа и католичку отделяла плотно запертая металлическая крышка…

… сраная металлическая крышка от сраного футляра. Если бы только знать, что в ней было такого, чтобы ломать ноги в подворотнях, битый час лосем бегать по стылой зимней улице, простреливать ноги сердобольным мужикам. После того, как вскрылась пропажа, и Гриф выпотрошил найденный кейс со всеми его документами, поддельным паспортом и визой, долбаными таблетками, которые прописывают при болях в сердце и артрите, они в первую очередь пошли обратным ходом, закономерно решив, что дед мог проебать цель либо в подворотнях, либо где-то ранее. Предположений было множество – прилично времени ушло на то, чтобы прочесать улицы, выйти на след автобуса по номеру, выбить из водителя имя единственной пассажирки, которую тот знал в лицо, отыскать её в том месте, где её можно было найти чаще всего. Уговаривать уважаемую всеми миссис Браун сменить гнев на милость и описать девчонку, на которую угораздило свалиться мышь в автобусе, было отдельной, той ещё задачкой.
- Бабуля, успокойтесь.
- Какая я тебе бабуля, девка? – тут же оскорбилась миссис Браун, поправив высоко зачёсанные жёсткие волосы, густо сдобренные сединой. Для того, чтобы те стояли торчком после шапки, не требовалось лака – они и в молодости были ершистыми.
- Хорошо, извините, - Клэр скалилась сквозь сжатые зубы – переговоры Матершинник спихнул на неё, якобы в наказание за то, что та опростоволосилась при первой попытке поймать зайца. Легко выкрутился, засранец, а ей теперь отдувайся.
- А чего мелочиться? Могла бы уже приложиться той пушкой, что у тебя под этим, - женщина потрепала сухими пальцами воротник косухи, - Это ж вы учинили раздрай в автобусе, я-то помню.
- Тише, тише!.. Пожалуйста, - Клэр иногда казалось, что она уже и забыла, что существуют такие слова. Она бы с удовольствием пристрелила бабульку, но убивать цивилов без необходимости было дурной затеей, даже она это понимала.
- Миссис… Браун, пожалуйста, нам нужна помощь, - Клэр сопровождала свои слова, плохо поддававшиеся произношению, будто язык не гнулся, поднятыми ладонями. Пальцы с обгрызенными ногтями и облезлым лаком были широко разведены, жест был, как будто она припечатывала произносимое.
- Пожалуйста, - повторила она с нажимом, - Нам нужна ваша помощь. Иначе не сносить мне головы.
- Головы не сносить? Ну да, обычно у этой работы есть побочный эффект, - крякнула миссис Браун и потрясла рукой с сомкнутыми в щепотку пальцами, как будто трясла кого-то за шкирку. Опираясь о столешницу локтями, она близко придвинулась к Клэр, глядя в её глаза своими, выцветшими несколько уже, но сохранившими бледно-зелёный оттенок, с жутковатым бельмом на правом зрачке.
- Я об это не понаслышке знаю, милочка. – Клэр не отвела взгляда, не сморгнула, но в тот момент поняла, почему Мэтт подослал именно её на разговор к миссис Браун – вероятно, они кое в чём были похожи. И вероятно, что то было давно и не правда, из разряда тех, о которых вспоминаешь с замиранием сердца.
- Я скажу. Но с тебя часть твоего приобретения, след от которого я вижу на этом хорошеньком носике. – затем пожилая женщина с изумительным проворством мазнула большим пальцем по носу Клэр, и та отшатнулась от резкого жеста.
- Блять! – вырвалось у неё, а миссис Браун хрипло засмеялась, откинувшись на стуле. К счастью, в доме престарелых остальные проявляли мало интереса к их разговору, а вот поодаль стоявшего Матершинника буквально облепили – на вопросы тот отвечал с явной неохотой, но деваться было некуда. Одна маленькая юркая бабулька запустила ему руку под пальто, но тот её отстранил за локоток, поправляя съехавшие набекрень очки. Не те же самые, которые тот разбил в булочной, с затемнёнными стёклами.
- Ладно, бабуля.
- Зови меня Фрэнсис, милочка. Никаких бабуль.
- Ладно… Фрэнсис. – Клэр огляделась на предмет пристального внимания надсмотрщиков и прочей братии и подсунула ей под столом маленький, не стоящий внимания пакетик, умещающийся в центре женской ладони.
- Шикарно, деточка, - расплылась в улыбке миссис Браун, - А теперь слушай сюда.
И всё было прекрасно и хорошо, всё было бы ништяк, если бы под описание старухи не подходило полгорода. Ну ладно, треть. Блондинка в долбаном берете и пальто, как вам?
Клэр сильно затянулась так, что из груди вырвался надсадный кашель и клубы дыма бесконтрольно вырвались из носа и рта. Она сидела на краю кровати в одних чёрных трусах-шортах, широко расставив ноги и уместив на коленях локти – одна рука свешивалась к полу, вторая зажимала бычок, который следовало уже давно выкинуть в окно. Но Клэр всё сидела и разглядывала себя в зеркало напротив – грудь-единичку с широкими тёмными ореолами сосков, покрасневшие укусы на шее и рёбрах – и думала, какого хера всё катится коту под хвост, в том числе и самоконтроль. Порванная последняя майка валялась в углу комнаты, напоминая о событиях, произошедших два часа назад, ещё до того, как стемнело. Главное - не думать об этом, не вспоминать и не притрагиваться к веществам эдак с неделю. Она встала с места, чуть не наступила голой ступнёй на осколки разожжённой о стену лампы и пересела на окно – подоконник люто морозил задницу, но зато приводил в чувство, и она залезла на него с ногами, одной рукой обхватив тощие коленки в синяках и ссадинах.  Город за окном был охвачен подступающими сумерками, в которых потерялся след не только стальной коробки, но и девчонки в дурацком берете, пальто и при золотистых длинных волосах.
В тусклом свете фонарей, на расстоянии полутора этажей внизу блестело посеребряное золото волос. Шанс был призрачный, но, кажется, Клэр где-то такое сочетание уже видела. Пока она соображала - где, девушка уже преодолела большую часть улицы и свернула за угол. Осознание и блестящая мысль на этот раз запоздали.
- Сука! – Клэр с подоконника точно потусторонние силы сорвали – она вскочила за одеждой, таки нанизалась стопой на маленький осколок. – Мэтт, блять!
- Что? – тот вскочил с места и стал искать одной рукой очки на тумбе, пытаясь вернуть ощущение реальности, а второй вынул пистолет из-под подушки. Ему тоже досталось – помимо почти чёрной гематомы на скуле  у него была неровными ногтями разодранная щека и ключица. Клэр метнулась к шкафу, натянула на себя необъятную футболку Матершинника, впрыгнула в штаны и накинула косуху.
- Шевели булками, мать твою! Я напала на след.
Кого интересовало, что ей просто повезло? В очередной раз.
Блондинку, впрочем, удалось найти далеко не сразу, а когда преследователи поняли, куда именно та направляется, было поздно – стрелять на пороге полицесйкого участка было бы апогеем сегодняшнего вечера.
- Пиздец, - простонала Клэр, по стеночке сползая на грязный, покрытый подтаявшим снегом асфальт. – И что теперь?

Отредактировано Adele River (2019-02-10 12:44:04)

Вопреки ожиданиям, Адель не поморщилась, не отвернулась, не обиделась на шерифа, и даже кружку о его буйную голову не разбила – только едва заметно пожала плечами, будто поняла, о чём конкретно тот говорил, и отвела несколько потускневший взгляд. Или она всё же поёжилась? Раздражало ли Уорда то, что его хамство, оскорбления, на который тот был щедрее, чем на что бы то ли было другое, проходили сквозь Адель, не затрагивая и не задевая её, будто она была призраком?
- Что-то твой гражданский долг запоздал до самого вечера.
- Потому что надо мной нависла угроза увольнения, вот и всё. – парировала девушка несколько твёрже, чем ей того хотелось бы.  – Мне следовало в первую очередь доработать половину рабочего дня, при всём желании, я была вынуждена выбирать между работой и долгом.
  Раздрай в кабинете шерифа особо не задержал внимания Ривер, по одной простой причине – она прекрасно понимала, каково это – быть «властелином хаоса». Как писал Пратчетт в своих книгах, хаос всегда побеждает порядок, поскольку лучше организован. Скорее, она удивилась мысленно, насколько Гектор привычен к своему рабочему месту, чтобы знать досконально местонахождение каждого предмета и знать кабинет как свои пять пальцев. Бывало, в лаборатории живописи, в которой работала Ривер в университете, творилось нечто ещё более жуткое, с участием красок, эскизов, готовых картин, но то было коллективным «творчеством» студентов, навсегда изменивших облик просторного кабинета с пьедесталом для постановок и натуры. А уж что творилось после просмотра – ни словами сказать, ни пером описать.
- О, я много чего могу. Ты думаешь мои руки что-то связывает? – в итоге, заняв место во главе угла, образно выражаясь, спокойно произнёс Уорд, чётко давая понять, что Адель находится на своей суверенной территории. В тот момент полицейский участок перестал казаться девушке самым безопасным местом в Годфри, и её улыбка несколько померкла, когда девушка подняла взгляд на несколько потемневшие из-за наклона головы глаза шерифа. Намеренно ли он предпринимал всё, чтобы солнечный свет не резал ему глаза? Неужели то была угроза? Или же что-то ещё, что проскользнуло мимо внимания Ады, ещё прекрасно помнящей и о свистящей смерти а автобусе, и о вполне себе присутствовавшей за парой-тройкой стен и решёткой, с человечьими зубами, но нечеловечьей сутью. Она склонила голову, напоминая себе о том, что беспричинная грубость – это скорее голоса, которые подают внутренние демоны собеседника на мало-мальски заметные раздражители. Она могла бы поддеть его, вероятно, поддразнить ещё сильнее, вынуждая выйти чёрную тень, которую скрывал мужчина, на обозрение, но тогда она не была бы Адой.
«Закон, рассудок и совесть, мистер Уорд» - могла бы сказать она и отрезать эту нить разговора, а вместе с ним и, вероятно, хоть какое-то подобие доверия, что возникло к нему, проявить истинно риверовскую холодность, строгость. Ведь чем-то он руководствовался, когда выносил лёгкое тело из «Уикед-центра», когда встал на защиту людей из бара, а затем - когда привёз  Адель пред очи Пиффии, как в первый раз, так и во второй. Хотя мог бы закончить это приговором без суда и следствия. К счастью, на данный момент было на что переключиться, а именно – на металлический футляр, мозоливший Гектору и Аде глаза с самого её появления здесь.
Когда Уорд раскровил палец, девушка невольно вздрогнула и поморщилась, но не из-за отвращения при виде крови, как то могло показаться, но от того, что она частенько воспринимала чужую боль как свою. Однако волноваться и спрашивать про аптечку было бы неуместно – естественно, Гектор знает, что делать, в своём кабинете-то.
- Может попробуешь сама, а?
- Сделаю всё, что смогу, - в итоге футляр снова перекочевал в руки Адель, и логично было бы предположить, что там, где нет толка от грубой силы, пригодится сноровка тонких длинных, художественных пальцев. Но не тут-то было – судя по всему, на хаотические комбинации движений крепёж затвора не поддавался.
В тот момент, когда Гектор краем глаза уловил тень и немедленно на неё среагировал, девушка была слишком сосредоточена на которой уже попытке, наконец, домучить футляр.
- Еба…, - она было подняла голову на его режущий слух рык, но увидеть вторженца не успела, поскольку руку пронзила внезапная боль, суставы с силой оборотня едва ли были в состоянии справиться, голова её запрокинулась назад из-за инерции рывка. Металлический футляр, естественно, вылетел из руки и откатился ближе ко входу, привлекая внимание призывным блеском. Тело среагировало мгновенно и единственно возможным образом в свете стремительно разворачивающихся событий – сначала, в бессознательной попытке удержать баланс, Адель вцепилась в свободную руку шерифа. Она даже вскрикнуть не успела, когда перед ней грохнул перевёрнутый стол, в воздух взлетел фейерверк из бумаг, а папки попадали на пол. Затем, когда по спине пришёлся смягчённый ворсом ковра удар, католичка съёжилась, точно пыталась стать меньше, намагнитившиеся волосы прилипли к ковру слепящим водопадом. В какой-то миг, когда реальность сконцентрировалась на незатейливом узоре вязаного свитера перед глазами, Аде показалось, что тело Гектора конвульсивно дёрнулось, точно от боли куда сильнее, чем до того случилась с пальцем. Она вскинула ладони на его грудь, прошлась по рёбрам, точно стремилась отыскать рану, убедиться в том, что Уорд цел.
Затем мало-помалу жар схватки стих, но девушка всё ещё опасалась подниматься и выглядывать из-за стола. Рука, за которую мужчина сдёрнул её со стула, протестующе саднила, запястье покраснело и ещё хранило красные отпечатки от хватки Уорда. Но, к счастью, Адель не столько весила, чтобы заработать серьёзные повреждения.
- Адель, эй?
Судя по внешнему виду Ривер, она отделалась лёгким испугом и боялась двинуться лишний раз, чтобы не подставить ни себя, ни шерифа.
- Это был пожилой человек в коричневом пальто?  - осведомилась она. На какое-то миг девушке показалось, что она узнала тембр победного возгласа после характерных звуков выстрелов, кажется, преследовавших её сегодня.
- Неужели это было так важно, чтобы врываться в участок? Безумие какое-то. – затем Ривер снова скользнула взглядом по фигуре Гектора, - Ты цел?
Спохватившись, Ада слепо пошарила руками возле себя.
- Футляр!

Победа Лесли длилась не так долго, как ему того хотелось бы. К участку подъехала машина, и из неё вышел уже намозоливший глаза по самое набалуйся хмурый дед в пальто и рубашке, поверх которой был вязаный жилет, явно стараниями жёнушки сотворённый. Матершинник наблюдал с округлившимися почти под форму очков глазами за тем, как оказавшаяся зубастой не хуже кота мышь снова замаячила перед самым носом, точно насмехаясь над незадачливыми преследователями. В то время как Клэр сидела в той же позе, на корточках, закрыв лицо ладонями, и пыталась обрести некое внутреннее равновесие, чтобы снова не натворить глупостей в порыве безумного, всеразрушающего, выжигающего внутренности гнева.
На всё про всё было буквально несколько минут, так что они разделились – Клэр примостилась под лестницей, дабы пасти, когда старик выглянет на улицу. Мэтт же без труда взломал замок на машине – навыки медвежатника пригодились – и залёг на заднем сидении, дабы поймать Лесли на горяченьком. Клэр засела надёжно, не подавая ни звука покуда тот не появился наконец из дверей, точнее – не вышиб их ногой, оказавшись около машины с невиданной прытью, пожалуй, которой в этом возрасте мог похвастаться только Нильсон. Едва завидев его, она торопливо подала знак Мэтту, и тот приготовился приводить импровизированную ловушку в действие.
В тот миг, когда, как казалось Лесли, он уже избавился от всего этого преследования, от надоедливых самоучек, горе-гангстеров, напевая некую кантри-песню, которую крутили по старому-доброму любимому радио, к его виску прижалось нечто холодное, по форме – явно дуло пистолета. В зеркало заднего вида он увидел невероятно большие для человека чёрные глаза, прожигавшие его лицо ледяным взглядом в ответ.
- Футляр. Затем – останови машину. Стреляю без предупреждения.

Отредактировано Adele River (2019-02-10 22:53:50)

«Ты защитишь меня от всех бед этого мира. Но кто защитит меня от тебя?»
  Резервуар было сломать куда проще, чем прочих людей, как морально, так и физически, иной раз любое неосторожное движение могло стать причиной ветвистой трещины в «алхимическом сосуде», в плотине, сдерживающей стихийную мощь и из-за этого требующей осторожности. Подумать только - в единое мгновение все труды Пифии могли пойти насмарку… если бы Адель была более восприимчива, если бы некое марево не скрывало от неё безобразное, чёрное нутро Уорда, его заражённый безумием оборонического бытия, воспалённый, агонизирующий ядовитыми воспоминаниями разум. И, как вишенку на торте, дурной, задиристый нрав. Не потому ли её неизменно влекло навстречу погибели, что они так сильно разнились друг с другом?
  Как легко было лишь правильно нажать пальцами и свести с места остов острых плеч, надломить изящный разлёт ключиц, нарушить хрупкий баланс непрочных позвонков и суставов. Уничтожить, разметать гармонию природы, которую жизнь вдохнула в облик Адель, взяла за это сполна сторицей и допустила соседство чудовищного уродства и животрепещущей красоты в мире, что окружал Гектора. Она, вероятно, не услышала его вопроса, единственного, пожалуй, за сегодня признака того, что он ещё способен изъясняться, как человек, не испытывающий к ней раздражения или презрения, как многие из тех, с кем сталкивалась Ривер. Причина была проста - полное погружение в процесс взлома и неожиданно, непривычно тихий голос Гектора. Слишком серьёзный и пристальный взгляд, слишком громкий смех, слишком открытые эмоции. Обтесали по форме, не щадя ничего, что выходило за пределы приличий, и Ада до сих пор иной раз вспоминала саднящую боль ударов линейкой по пальцам, хлещущий не хуже металла женский голос. Ещё бы немного, и пути назад из стальной девы пуританского воспитания не было.
  Гектор не отвечал – охотничий инстинкт наверняка погнал бы его незамедлительно вслед за стариком, если бы что-то не сбило дыхание, не заплело язык и шаги минутной слабостью. что-то, скрытое от пронизывающего взгляда солнечных глаз. Интуиция подсказывала оцепеневшей девушке, что вставать между ним и целью было чистым самоубийством, поэтому окликать его и далее Ада не рискнула, поднявшись, и отчего-то на автомате принялась собирать разлетевшиеся бумаги, чтобы затем мазнуть взглядом по вещице, не замеченной в пылу наглого вторжения.
- Смотри!  - невольно воскликнула она, поднимаясь на ноги, откладывая листки на диван, чтобы спешно поднять медальон и отереть его быстрым движением большого пальца. Первое, что пришло на ум – это то, что вещь принадлежала мужчине в коричневом пальто, поскольку с самого прихода Гектора Адель не припоминала, чтобы кто-то ещё ходил по коридору, кроме, разве что, офицера с арестованной, страдающей (по мнению девушки) каннибализмом женщины.
  Ривер без труда нашла затвор сверху, покрытый зеленоватым недочищенным слоем жира из-за трудной доступности, и нажала на него, крышка автоматически откинулась с тихим клацаньем. Быть может, Ада успела посмотреть на его содержимое, а быть может, Гектор перехватил нить, что могла привести его прямиком к владельцу медальона, если того не доставят в штаб после оперативного преследования.

  Мэтт неотрывно следил за тем, как Лэсли двигается – медленно и осторожно, чтобы не спровоцировать ненароком нажим на курок – с предохранителя мужчина пистолет снял ещё несколькими минутами ранее, демонстративно подтверждая свою угрозу. От старика он немигающего, неслезящегося взгляда точно стеклянных глаз не отводил, футляр убрал во внутренний карман пальто. О том, чтобы застрелить стервеца он думал сухо и безэмоционально минуту-другую, затем всё-таки отвёл дуло, ровно в тот миг, когда раздался оглушительный визг дрифтующего автомобиля, вылетающего из-за поворота и окрашенного в характерные бело-синие цвета. Капот машины копов влепился в переднюю дверь, и chevrolet impala закрутило, люди в ней расшиблись бы, не сработай пресловутые подушки безопасности. Тем не менее, Мэтта покорёжило, он умудрился хорошенько приложиться головой о потолок, уши заложило и оставило для него только противный тонкий писк, заглушающий все прочие звуки. Из носа бывшего медвежатника заструилась кровь и, пока впереди возился более везучий (или живучий, кто его знает) престарелый киллер, он таки сладил с дверью и вывалился наружу, с другой стороны от целящегося офицера. Мэтт хотел ускользнуть было подворотнями, но те нещадно двоились, плыли перед глазами, руки и ноги налились тяжестью, будто он крепко перебрал. Предупредительного выстрела офицера тот не слышал – упал на асфальт и замер, а писк, до того донимавший его, стал отдаляться, пока не слился с чернотой, предательской слабостью, накрывшей разум.
- Вот ты ж… ебучий… жучара, - выдохнул Матершинник, неизвестного кого имея в виду, и потерял сознание.
  Клэр как ветром дуло от участка, едва дверь распахнулась перед выбегающими наружу офицерами – не то нахлынувший страх буквально окрылил её, не то желание куда-то мчаться, что-то делать. Она бежала через подворотни, не оглядываясь ни на скрипучую заржавелую вывеску, ни на привычные глазу обрывки налепленных друг на друга плакатов с рекламой концерта в «Фетишизме» и рыжей смазливой малявкой, ни на термоядерную краску граффити на стенах, повествующей зрителю о том, что Годфри мёртв. Дрожащими, негнущимися пальцами она набирала номер Босса, последнее средство, если долбаный стервятник таки не справится со своей задачей.
- Это я. Мат на хвосте у мыши. Нет. Что? Но мы… я…
  Звонок оборвался, и Клэр, пробежав на инерции ещё некоторое время, посмотрела на потухший экран столь же потухшим взглядом, а затем внезапно развернулась на каблуках и с яростным, срывающимся криком швырнула телефон в стену, расколов его, как скорлупу.

Отредактировано Adele River (2019-02-12 17:22:54)

Клэр опрометью неслась по улице, на которой медленно, но верно смыкалась душащая хватка сумерек, чеканя ритм бега короткими каблуками по оголённому кое-где асфальту, даром что искры из-под ног не летели.  Ну и хер с ним со всем, ну и насрать ей с высокой колокольни, или как оно там говорится. Одно только обидно, по-настоящему – ни одна сволочь не сказала о том, что Босс – кидала, даже слушка ни одного не просочилось, хотя обычно с этим было всё довольно просто. Что, поверила, повелась, мелкая, стервозная, вечно хнычущая, слабая, капризная сука, выросшая телом, но так и оставшаяся пороха не нюхавшей дурочкой где-то глубоко под идиотской стриженой чёлкой? Клэр, ожесточаясь всё больше, ругала себя последними словами, и ранить себя у неё получалось куда лучше, чем у кого бы то ни было ещё, а как же, лучше это сделать самой, заранее, чем удар прилетит неожиданно, предательский и оттого смертельный.
  Пришлось резко затормозить, вскинуть слепо голову на один звук, окативший близлежащие районы – визг шин, громогласный звук выстрела, неужели злость наглухо закрыло фоновую работу разума, направившего ноги Клэр в нужном направлении? Быстрее, Клэр, шевели жопой быстрее! И вот, думать снова стало некогда – она, подчиняясь воле инстинкта выросшей буквально на улице оборванки, как то бывало в детстве, подпрыгнула и уцепилась за крепёж водосточной трубы, ловко карабкаясь наверх, затем толкнула дверцу прямиком на пожарную лестницу, не закрытую каким-то халатным жильцом. Хлипкая металлическая конструкция натужно заскрипела под её быстрыми и лёгкими шагами, Клэр преодолела два пролёта вверх, оказавшись на высоте третьего этажа, затем соскочила на жилой балкон.
  Ещё быстрее! Окно квартиры оказалось не заперто, но к нему пришлось пройти буквально по парапету соседнего застеклённого балкона, преодолев до него расстояние одним безумным прыжком. Она толкнула створку внутрь, но в какой-то миг толчковая правая нога оскользнулась на обледеневшей поверхности.
- Ебать! -  с криком Клэр повисла на обеих руках, уцепившись за выступавший козырёк окна, раскровив руки. Изнутри так же раздался женский вскрик, затем на балкон выбежал мужик с обвисшим брюшком, поспешно, на ходу накидывающий на себя халат. Ну да, все нормальные жители Годфри в этот день занимались более подходящими для этого дня делами, но Клэр, к прибытию хозяина квартиры еле вскарабкавшаяся обратно, легонько без замаха, но ощутимо стукнула его рукоятью пистолета по носу, а затем, пока тот отшатнулась с криком, закрывая руками сломанный нос, залезла в окно, наставив пушку на перепуганную девицу с пятым размером необъятного бюста.
- Вас Мириам наняла, да? ДА?? Так вот, это ублюдок меня совратил! Я ему  и остальным его кобелям четыре года кофе приносила, и он всё это время меня окучивал! Конечно, я в итоге сдалась!
- Уууууссссукаааа, - прогнусавил тем временем обладатель внушительной залысины, но ему не хватило самообладания – следовало броситься скручивать девку молча. Клэр, развернувшись, беспощадно двинула ему ботинком между ног, заставив того повалиться на пол с бессвязным, но диким воплем. Зато его баба, наконец-то, заткнулась.
- Вот и молчи, поняла? Пристрелю нахрен, - прорычала Клэр, прорываясь к другой стороне окна – по её примерному подсчёту с балкона этих олухов открывался вид на происходящее со стариком и Грифом. В это время снаружи снова раздался истерический визг колёс.
  Казалось бы, удобнее момента было не придумать – и коробка была у Лесли, и офицеру понадобится время, чтобы снова поднять пушку в сторону седого затылка. Но нет же, то ли совесть взыграла в нём, то ли раздражение – не понять, и после всего этого он будет корить себя за не вовремя проявленную слабость, за потерянное время. Из подворотни выскочили две машины, с двух сторон от произошедшего столкновения, с явным расчётом взять преследуемого «в клещи». Из одной из них вышел – точнее, выскользнул, аки танцор – Слепой Бертолуччи, прозвищем обязанный умением рассказывать истории, одна охуительней другой. И чертовски метко стрелять, несмотря на хреновое из-за давнишнего ранения зрение – он вскинул руку почти не целясь, глушитель тихо шепнул о том, что Грифу не время умирать. Пуля попала точно в дуло пистолета Нильсона, вырвав у него очередное милое, почти что домашнее, но для самого старика – самое его тяжкое и весомое проклятие. Он мог бы успеть выстрелить, если бы не стал возиться, подбирая металлический контейнер. А может быть, успел бы уйти с товаром, если бы не застрял тут, целясь в лицо Мэтта. Затем Слепой Бертолуччи развернулся корпусом к офицеру. Казалось бы, что ЕЩЁ может пойти не так?

  Клэр нервничала, переводя прицел от итальяшки к офицеру, размышляя нервно – свой или чужой? Блядский цирк. Снизу, оттуда, куда девчонке просто не открывался нормальный обзор, выскочил внезапно здоровенный детина Энди, классический такой амбал-вышибала, и, без лишних слов двинув Лесли по челюсти, взвалил его на одно на плечо, на другое – Грифа, точно кули с мукой, чтобы затем бросить обоих в салон машины. Тем временем Бертолуччи чуть повёл пистолетом, прицелившись поверх выведенного из строя офицера, туда, где сверкнула в свете фонаря крыша очередного авто.
  Вероятно, Уорд водил неаккуратно. Вероятно, он запретил Аде садиться на переднее сидение, чтобы та не подставлялась, так, на всякий случай, поскольку Резервуар волей-неволей стала катализатором его нервозности. И, тем не мене, не огонёк ли азарта в карих глазах увидел Гектор, когда бросил на неё взгляд через зеркало над водительским сидением? Девушка держалась за ручку и старалась занять такое положение, чтобы каждый прыжок машины не отыгрывался на филейном месте, а резкие развороты не стучали крышей по голове. «Пуф!» кашлянул глушитель, неслышимо ни для кого, кроме Слепого Бертолуччи, и пуля прошила переднее стекло машины шерифа, сопротивление погасило инерцию полёта, и, вероятно, пуля не пробила ещё и заднее стекло, однако, до смерти перепугала Аду, которая тут же распласталась на заднем сидении и закрыла руками голову.
  Бертолуччи не стал дожидаться реакции шерифа и нырнул обратно в машину, чтобы с визгом колёс унестись обратно в ночную улицу, или быть к тому невероятно близким. Лучшие люди Босса сделали своё дело, а вот Клэр, уже один раз выстрелившая впустую, перевела прицел пистолета в дрогнувшей, надсадно болевшей руке на открывающуюся дверь только-только прибывшей машины. Издалека та не узнала шерифа, да и не ожидала же она, что в следующий миг под мушку попадут золотые, странно знакомые волосы с проседью?
  Сегодня слишком много было случайностей, не удивительно, что одной из них стала засевшая на балконе, целящаяся сквозь видавшие виды прутья балкона девчонка, на которую упал рассеянный взгляд католички. Уорд выходил ровно под прицел незнакомки, и Адель с удивительно опустевшей головой вылетела из машины с той же стороны, что и шериф, чтобы толкнуть его всем своим смешным весом, достаточным для того, чтобы хотя бы сдвинуть его. Тонкие белоснежные руки обвили шею Гектора - заставить оступиться на шаг, от изумления ли или действительно от силы, вложенной в отчаянный напор, но вывести из-под траектории пули, отстрелившей прядь льняных взметнувшихся волос. Ухо нестерпимо обожгло, вниз по шее заструилось что-то горячее. Адель Ривер было невдомёк, что пули шерифа Годфри не берут.

Отредактировано Adele River (2019-02-13 21:59:48)

Чёрт. Чёрт! Клэр опустила пушку – со своего места ей не было особо видно, что происходит, но одно она точно знала – что умудрилась попасть в полоумную блондинку, бросившуюся под пулю. Она опустила оружие, судорожно выдохнула облачко пара сквозь сильно стиснутые зубы, задрав верхнюю губу наморщив нос в гримасе бессильной ярости. Она не хотела этого, о нет, её целью был рослый мужик, готовый уже было сесть на хвост парням Босса, которые, впрочем, до сих пор оставались туманными пятнами в картине происходящего перед глазами Клэр. Она поднялась с места, чувствуя, как ноет простуженное колено… И затем снова сползла обратно, перевесившись через верхнюю перекладину над железными прутьями балкона на высоте третьего этажа. Клэр, вероятно, упала бы и сломала шею, если бы её не удержала буквально за пояс на штанах, приснопамятная любовница лысача. Несколькими минутами ранее она разбила вазу о голову гангстерши, а теперь, судя по исторгнутому ей испуганному воплю, огромным, покрасневшим и налитым подступающим слезами глазам, сильно жалела об этом. Уорд был спиной к зданию, так что не увидел, как на балконе замаячила женщина лет сорока с огромным бюстом и приличным объёмом бёдер. Как говорила Мерилин Монро, у женщины просто обязан быть выступающий животик, а у Трейси Шелтон были свои представления о его размере. Наверняка нашли другие очевидцы изысканных телес, так что видео на ютубе обещало выйти скоро.
  Самой Трейси было не до того – она втащила тело Клэр за руки и оставила её лежать на ковре, а сама тяжело уселась на кровать. Дэвис к тому времени уже отошёл не только от психических увечий, но и от физических, хотя и не до конца – из носа у него торчали не только свои, природные волосы, но и кусочки скрученной ваты, он рылся в холодильнике в поисках льда, всё ещё согнувшись пополам.
- Что ты смотришь на неё, как корова на траву? – бросил он замершей на кровати полуголой Трейси. – Свяжи её хотя бы!
- Надо вызвать полицию, - неуверенно протянула та, принявшись набирать соответственный номер, и её начальник выпрямился, грохнув дверью холодильника.
- Какого хрена, Трейси, ты не слышала сирену и выстрелы снаружи? Да сюда сейчас весь штат съедется, мать твою за ногу!
- Но…
- Свяжи. Её. Нахрен.
И они оба уставились на Клэр с задравшейся футболкой Мэтта и распахнутой косухой. В ход прошли простыни, которыми двое незадачливых любовников привязали ту к перилам кровати. Дэвис уселся на неё сверху и ударил наотмашь, так, что голова Клэр откинулась, а Трэйси вздохнула и закрыла ладонями лицо.
- Ты что делаешь?! – в ней, видно, проснулся некий отблеск гуманизма, а Клэр наконец разлепила глаза.
- Она мне яйца отбила, блять! – резко рявкнул тот в ответ, очевидно, собираясь выбить дерьмо из чернявой девчонки. Та устало выдохнула, шмыгая окровавленным носом, поглядела на лицо Дэвиса искоса, едва открывшимися припухшими глазами и произнесла с ухмылкой:
- Ааа, вот я попала… Да было бы там чего отбивать. Я даже сопротивления не почувствовала. Ты ж как этот. Кен, ёпта.
- Убью! – проорал тот, очевидно, вторично получив по слабому месту, но в этот раз этим местом оказалось самолюбие. Трэйси бросилась на него со спины, удерживая от опрометчивых действий, поскольку тот схватил ножницы с тумбочки. Завязалась потасовка, в ходе которой лысач и его женщина слетели с Клэр, у которой от тяжести двух набитых жиром тел чуть кишки через горло не полезли. Теперь главной задачей квартиры номер тридцать девять было дождаться приезда полиции на эту долбаную нудистскую вечеринку с побоями.

  Позади заунывно раздался звук полицейской мигалки, ввинчиваясь в и без того нывшие виски просто оглушающей болью – Энди бросил из-под тяжёлых, нависших над карими глазами век взгляд на зеркало заднего вида. Точно – патрулирующая окрестности машина прочно села ему на хвост, так что впереди у автомобиля под патронством Босса была бессмысленная и витиеватая гонка по трём-четырём улицам крохотного Годфри. Тела на заднем сидении Энди без изысков прикрепил ремнями безопасности, так что при крутых виражах те должны были остаться относительно целы и даже невредимы. Машину трясло по ухабистой дороге подворотни, затем застонали колёса – Энди крутанул руль в сторону, джип вильнул задницей, врезаясь шипами в рыхлый слегка подтаявший снег. Сцепление было ни к чёрту.
  Энди подумал было перейти к более решительным мерам, но от босса поступили чёткие указания – без крайней нужды не убивать гражданских, а тем более – копов, отношения с теми и так были, скажем, натянутые. А открыто переть против одной из движущих сил Годфри было опрометчиво. Тем временем на заднем сидении очнулся Мэтт, когда очередным прыжком приложился второй, уцелевшей щекой о кость старика, к которому, по иронии судьбы, был пристёгнут. К счастью, стона он не издал, но некоторое время ему понадобилось на то, чтобы вспомнить, кто он, что произошло, и какого хера он оказался бок о бок с Лесли, буквально. Вспомнить последнее обстоятельство не представилось возможным, так что заморачиваться по этому поводу он не стал – принялся молча обшаривать тщедушное тело престарелого киллера, и… не обнаружил футляр. Опять. Куда этот жук мог его снова просрать? На какой-то безумный миг ему пришла в голову идея растрясти Нильсона и выбраться из этой передряги, скооперировавшись, поскольку ему, в отличие от старика, было что терять.

  Какого быть готовым жертвовать своей жизнью, здоровьем, когда попытка у тебя всего лишь одна? Когда ресурсы тела невосстановимы, если только не прибегать к чудодейственным методам? Пуля задела мочку уха по касательной, но ткань разорвалась, и боль от увечья мучительно расползалась, перекидываясь на большую часть челюсти адской зубной болью. Вероятно, первым делом пошла дезинфекция, заставившая девушку дёрнуться и издать сдавленный, глухой вопль – сухожилия на тыльной стороне судорожно сжавшихся рук, минутой ранее обнимавших Гектора, натянулись. Когда под крепко сомкнутыми веками перестали расплываться цветные круги, Адель приоткрыла глаза, сфокусировала на Уорде взгляд и несколько вымученно улыбнулась, но в улыбке этой был неизменный ласковый свет постепенно входящего в силу солнца. Часто ли так смотрели на него? Что-то было в этом – то ли опущенные брови, то ли поворот головы, но так смотрят только на определённую категорию людей. Бедная Ада, она и не подозревала, что одним своим присутствием дразнит Уорда пойти на поступки, о которых тот будет жалеть, а Зверя – натягивать цепь, на которой тот сидел. С сильным запозданием она ответила на его предыдущую фразу.
- Если умрёт одна приезжая, о ней никто не вспомнит. А смерть шерифа Годфри пошатнёт весь город до основания. Это отразится на множестве жизней… Гектор, - она выдохнула его имя, затем сильно вдохнула и сжала зубы на таблетке обезболивающего, которое всегда носила с собой в сумке. Слабое утешение, но всё же.
  Уорду затем стало не до неё – в помощи так же нуждался офицер, к тому времени наверняка уже вползший в машину и попытавшийся оказать себе первую помощь, затем – осмотреть машину Нильсона, за которой, в мешанине снега и грязи, поблёскивал некий стальной предмет…. Подозрительно Гектору знакомый. Если только до него не доберётся первой Адель, пошатываясь, подошедшая к месту автомобильного столкновения. Медальон Лесли ещё грел ей карман, отчего-то она решила прихватить его с собой.

Отредактировано Adele River (2019-02-16 15:02:01)

Клэр показалось, что она буквально услышала мерзкий звук, как лезвие входит в бок Трейси, как будто эхо вложенного усилия сотрясло основание кровати под ней, хотя это всё, разумеется, было всего лишь игрой воображения. К перилам девица была привязана только за руки, так что  она, спешно перебирая ногами по безнадёжно испоганенной простыни, отползла подальше от психопата, когда тот поднялся и принялся спешно одеваться, едва ли осознавая то, что руководило им в решающий момент расправы над собственной же любовницей. Сейчас Клэр резко перехотела хамить или подтрунивать над ним, а только глядела на Дэвиса огромными, зелёными на фоне покрасневших белков,  глазами, плотно сжав искусанные, обветренные и чуть саднящие губы. Не ровен час, псих примется за устранение свидетеля.
- Не так я, мать твою, хотел провести четырнадцатое февраля! – вопль мужчины не был похож на слова маньяка, скорее на реплику человека под веществами. – Это ты во всем виновата!
  Последнее он констатировал резонно, однако едва ли это как-то трогало Клэр. Сраный маньяк, сидевший в подкорке у, казалось бы, абсолютно нормального человека, сегодня ножницами прорезал себе дорогу на свободу. Кто знает, может, теперь бедная Трейси будет не последней его жертвой – руки запомнили сопротивление плоти,  горячую кровь на руках и полу. В подсознании у людей зачастую сидели более мерзкие звери, чем нежить Годфри.
  Когда в квартиру ввалились полицейские, Клэр закричала, как полоумная, сотрясая кровать в попытке вырваться из захвата простыни:
- Развяжите меня, бля! Она умирает! Умирает, слышите? Что вы встали?
  Копы, естественно, не стояли на месте, но девчонке казалось иначе. В накрывшем её приступе безумия, или особо сильном приходе после лошадиной дозы адреналина, что организм выбросил в кровь, когда Дэвис после буквального заклания Трэйси повернулся к ней, запустил процесс истерики на всю катушку.  Она била подступивших мужчин и женщин ногами, пыталась вскочить и сбежать, хоть куда-нибудь, да в то же окно, хотя бы, так что до приезда скорой её пришлось скрутить. Затем ей вкололи транквилизатор, так что дальнейших событий брюнетка не помнила, быстро соскользнув в бессознательное состояние.
  Такого союза подступающая ночь, кажется, не ожидала. Лесли выстрелил в сторону водилы, да только вот пуля в очередной раз прошла по касательной из-за того, что автомобиль тряхнуло – кажется, со стороны Энди раздалось хриплое «Повёлся, как лох» вполголоса, удивительно спокойным тоном. Машину стало стремительно заносить, так что задачей «пленников» было выскочить максимально осторожно, дабы не попасть не только под колёса взбесившемуся джипу, но и машине копов, сосредоточивших внимание на более приоритетной цели. Пришлось вываливаться на полном ходу и переходить в перекат, тормозя инерцию, грозившую сломать стариковские кости Нильсона. Позади него так же прыгнул Мэтт, став тяжёлой, недостижимой  подвижной целью для пролетевшей мимо пули Энди. Их обоих выбросило буквально в ближайшую подворотню, но очухиваться и рассчитывать дальнейшие планы им времени не оставили – одна из преследующих Энди машин свернула за ними. Осталось полагаться только на мобильность и сумерки, серьёзное препятствие для слабых человеческих глаз.
  После получасовой беготни  по Годфри, едва оторвавшись от преследования, Лесли и Мэтт засели в полурастасканной на материалы заброшке. То ли бар это был, то ли ещё какое частное заведение, факт оставался фактом – денег на завершение проекта не хватило, и это, чёрт побери, было на руку тем, кто на данный момент из охотников превратились в дичь. Воцарилась тишина – оба слышали, как гуляющий ветер мечется в соседнем корпусе «недостройки». Лесли, вестимо, прислонившись затылком к стене, пытался отдышаться и умалить боль ноющего артрита и ломоту в костях, а Мэтт нервно закурил, бросая взгляды поверх оскала полуразобранных по кирпичикам стен.
- И что теперь? – он поставил вопрос ребром, ожидая, что Нильсон в любой момент может выхватить пушку, пристрелить его и отправиться восвояси. И, чтобы избежать такого поворота, он прибег к единственному в этом случае логичному решению – стал говорить. Ртом. Что было, на самом деле, для Матершинника тяжёлым занятием – он привык взламывать замки, обчищать квартиры, если понадобится – стрелять в людей и делать ноги, когда нужно. Но говорить? Бред собачий.
- Попустись, старик, - он поднял ладони с слабо тлеющей сигаретой, зажатой меж пальцев правой руки. - Я так понял, заказчик уже не на нашей стороне. Так что я… готов… помочь тебе. За мизерную плату.
Он повёл руками, показывая, какую примерно часть от обещанного Лесли он бы хотел.
- Или мы можем разойтись. Нахер всё это. Уеду в Сан-Франциско к сестре, задрал уже этот городишко. Тебе уже не нужна моя смерть, старик. Меня Мэтт звать.
Лесли мог пожать протянутую руку, а мог прострелить её – кто знает, что творилось в голове человека, который одной ногой в могиле?

  Адель мелко трясло. Она реагировала на каждый жест Гектора, несмотря на ослепляющую боль – невольно отклонила голову, открылась, не сводя с него полного боли взгляда, когда горячая ладонь скользнула по плавной линии шеи к подбородку, оставляя широкую алую полосу. Под ладонью ускоренно билась тонкая вена. Не менее иллюзорную боль, чем след от попадания Клэр по касательной, причиняли его слова, но она не имела права ни возражать, ни пытаться защищаться – Ривер, так или иначе, косвенно, была убийцей, или оружием в руках несчастного случая. Практически каждая встреча с ней означала для Гектора неприятности, в том или ином роде, так что не удивительно, что тот начинал терять всякое терпение и контроль при виде католички.
- Да ебал я в рот твою точку зрения, Адель!
  Та дёрнулась на хлещущий тон, закрыла веки и отвернулась так, точно ожидала встретить вполне осязаемый удар – напряжение сказалось на позе Адель, на её выражении лица, но атаки не последовало. Она всё ещё слишком плохо знала Уорда, чужая душа – потёмки, а в случае оборотня это был чёрный дремучий лес со ждавшим своего часа монстром. Когда взвинченный мужчина ушёл к офицеру, Ада, пошатываясь, выбралась из машины шерифа, оглядывая помутившимся взглядом окрестности – ей необходимо было на что-то отвлечься, разбавить омут сводящей зубы, пока что притихшей ломоты, так что она устремилась к покорёженной перекупленной машине Лесли. Она наклонилась, чтобы взглянуть через разбитое окно внутрь, потом спешно распрямилась – кровотечение грозило усилиться, напомнив ей об этом растущим давлением в виске. Когда Адель обошла машину по периметру, то замерла – глаза резанул серебристый блик. Девушка приблизилась, стараясь не наклонять голову, подцепила морозящий пальцы предмет, отёрла снег с открывшегося футляра. В лицо пахнуло интересной смесью ароматов, напоминавших не то о востоке, не то о тепле зажжённого камина – такие проскочили ассоциации. От того, чтобы извлечь содержимое, девушку отвлек запоздалый звук приближающейся скорой, прорвавшийся сквозь назойливый звон в ушах, и Адель спешно спрятала футляр во внутренний карман попачканного кровью пальто. Крупная белая машина с соответствующими маркировками алого цвета остановилось по соседству от авто Уорда, двое медбратьев бросились к Закари, а один – со смешным изяществом бегущий по мешанине грязи и снега темнокожий врач  - устремился к Адель. Та искоса посмотрела на него, как на угрозу, и отступила, когда тот быстро было протянул  руки, чтобы проверить пульс и осмотреть общее состояние Ривер. 
- Я сейчас, не увозите её, - вовремя бросил Гектор, устремляясь к зданию, где до того засел стрелок, и врач растерянно поглядел на Адель. Та быстро покачала головой, морщась от боли:
- Я отказываюсь от госпитализации, у меня нет денег.
- Страховка должна покрыть ваши расходы, мисс, вы до сих пор пребываете в шоке, - он поднял ладони с разведёнными пальцами, жестикулируя, - Позвольте хотя бы вколоть вам обезболивающее. И осмотреть вас.
Осмотреть Ада таки позволила, но вот когда зашла речь о том, чтобы сшить края порванной мочки уха, принялась  протестовать:
- Сколько это будет стоить?  Сначала покажите мне прайс-лист.
  Она не могла, не имела права так пугать мать, просить от неё помощи, не говоря уже о старшей чете Риверов, только и ждавших повода, чтобы увезти блудную дочь из Годфри. К тому времени вернулся Гектор – хватило ли ему времени, чтобы вернуть себе хотя бы подобие спокойствия на фоне разворачивающейся неразберихи? Девушка с беспокойством глянула на него, заем на врача, который, глядя на рослого шерифа снизу-вверх и поджав пухлые губы, сказал:
- Она не позволяет оказать ей помощь. Я тут бессилен, мистер Уорд. Бес-си-лен!

Когда старик выбил сигарету из пальцев на удивление резким, быстрым жестом, как бросок кобры, Мэтт поглядел на него со смесью некоего подавленного восхищения и настороженности, сдвинув и без того низко нависающие над чёрными глазами брови. Сраться с Нильсоном сейчас было несподручно, так что Мэтт смолчал, сильно стиснув зубы и вдруг явственно ощутив, как откололся кусок от коренного с правой стороны. Это было мелочью в сравнении с тем, что сейчас представляло собой лицо наёмника – практически сплошная гематома, к ночи налившаяся насыщенной синевой, левый глаз сейчас был чуть меньше правого из-за того, что скуле под ним досталось больше. Он с досадой сплюнул сгусток натёкший из разодранной десны крови и осколок зуба, языком ощупывая остальные на предмет целостности. Сейчас бы приложить лёд к ноющему лицу. Лесли лишил его последней радости на этот вечер. Расставив ноги и уперев локти в колени, грифон сложил пальцы домиком, не отрывая немигающего взгляда от лица Лесли.
- Ты местный – единственный плюс. – обронил тот.
- Если бы был кто-то, кто прикрывал твой зад во время облав, ты бы уехал отсюда… когда? Ещё в полдень? – Мэтт пожал плечами, но с фразой Нильсона молча согласился. Хотелось вдохнуть сигаретный дым, но, судя по взгляду Лесли исподлобья, сейчас это не представлялось возможным.
- Согласен. Идеи?
  Некоторое время понадобилось Мэтту, чтобы подумать -  он повернул голову, чтобы устремить взгляд в небо, на котором мало-помалу возникали вспышки серебряных звёзд, сегодня редких из-за облачности.  И только он было хотел озвучить единственную мысль, свербевшую в его мозгу последние минут пять, что-то бахнуло со страшной силой, орошая окрестности звуком взрыва. Первая реакция согнула Мэтта напополам, он закрыл голову руками и уже упал бы на пол, если бы всполох розового и фиолетового света не накрыл бы людей, засевших в заброшке.  На небе поодаль расцвёл фейерверк, затем  снова раздалась перестрелка, звук дробно отразился от стен узких улочек, будучи в этот раз не таким страшным. Небо озарилось снова золотыми вспышками, оттеняя главный  результат некоего взрыва  – кто-то заморочился, подобрав такой фейерверк, который отражался над небесами Годфри огромным свиняче-розовым сердцем, а следом за ним стали появляться поменьше, уже лиловые. Матершинник не замедлил прокомментировать деятельность тупых маркетинговых наркоманов, слепо следующих тенденциям раскрученных на ровном месте праздников, а так же то, что он с ними сделал бы, будь его, Мэтта, на то воля. Он выпрямился – жилы на шее напряглись и проступили – и потом одёрнул пальто, напоминая огромную птицу с нескладной шеей.
- Так вот, о чём там я… - он перевёл дух, глядя на Лесли раздражённым взглядом, - Клэр упоминала какую-то блондинку, с проседью. Я так понял, ты и сам знаешь, что она как-то косвенно связана со свей этой ебалой с футляром. Одна проблема – ебанутый на всю голову шериф, говорят, он настоящий зверь…

  … Настоящий зверь, об этом шепталась вся округа. Никто не знал, насколько настоящий, кроме Клэр и Шэрон, каждый вечер или ночь готовившихся к возвращению отца семейства. Эта ночь началась с того, что он схватил Шэрон за грудки, ударил её так, что потом, позже, ей пришлось накладывать несколько швов на лицо. Затем устремился к Клэр, забившейся в угол кухни, окружённый густой вонью алкогольного опьянения, подменявшего любящего мужа и отца на неистового психопата. До стойки с ножами рукой было подать, так что, глядя на отца глазами волчицы, Клэр отчётливо подумала за секунду до того, как тот схватил её: «Умру, но и тебя за собой утащу».  Умереть Клэр до приезда скорой не успела, а вот её отец уже отагонизировал, и прибывшие специалисты нашли его остывающий труп с ножом в кадыке. Она была бы рада, если бы тот был ей никем, отчимом и любовником её матери, но его поганая кровь текла в её жилах, на голове топорщились его волосы, а в руках таилась его жестокость, постоянно напоминая о том, что такая Клэр. Сон, где она убивает отца, снился ей частенько, со смесью ужаса и мрачного удовлетворения, он же посетил её и в больнице, но в этот раз тщедушный с виду, но обладавший недюжинной для его телосложения и маленького роста силой, мужчина с ножом в горле сказал ей:
- Раскрывай глаза и начинай говорить по делу, сука, пока у тебя есть такая возможность.
- Блядь! – она раскрыла глаза. Раскрыла так, что чуть веки не оторвало, по ощущениям, собралась на кровати, но вены-липучки не дали ей уползти далеко или упасть с больничной кровати. Какое-то время понадобилось ей, чтобы понять, где она и что происходит, почему в голове оглушительно бьют колокола, правый глаз заплыл, ладони при сгибании пальцев пульсируют. Вид разъярённого Гектора Уорда, которого в городе, наверное, не знал только слепо-глухой, заставил Клэр задрожать крупной дрожью. Разумеется, сейчас она узнала его, в той же одежде, что видела с балкона час назад, и поняла, что пиздец таки догнал её в белых стенах больницы. Надо успокоиться, закурить, втянуть носом белый порошок и запить это чем-нибудь крепким, чтобы вышибить тревогу, беспокойство и страх за собственную шкуру. Мысли метались в панике, и, по собственным ощущениям, сказать тут особо было нечего – с какой стороны ни подойди, оправдываться несчастным случаем будет провальной тактикой.
  Клэр шумно выдохнула, подтянулась на руках на кровати, одёргивая слишком свободную медицинскую рубаху, уставившись на пластыри на ладонях. Глаза у неё были очень светлые, зелёные, почти салатовые, прозрачные и как будто выцветшие, взгляд – злой, из-под нахмуренных тёмных бровей.
- Я стреляла в тебя и ту девку, - хмуро произнесла она, готовая к любому исходу, да хоть бы и даже к смерти прямо сейчас. – Меня послали за футляром. Но я не знала, у неё он или у старика. Старика вырубили и увезли, я прицелилась в тебя, думала, что ты – кто-то из конкурентов. А попала, блядь, в неё. Ебанутая, какого хрена?
  Если Гектор схватит её, она станет кричать и просить пощады, несмотря на бравирующее, хмурое спокойствие.

- Тонкие шрамы и неровность, к сожалению, останутся. Скорее всего понизится чувствительность мочки, и может упасть слух. – вынес вердикт доктор, отстраняясь от Адель Ривер, и та опустила взгляд в пол, до того рассматривавшая его лицо. Были ли у него какой-либо лёгкий акцент в манере произношения или иные черты, выдававшие его принадлежность к нации и схожесть с Леви?
- Это меньшее из зол, - тихо произнесла она, едва заметно покачав головой и вспоминая искажённое одновременно яростью и удивлением лицо Гектора так отчётливо, точно тот сейчас был перед ней.
– Но в глаза бросаться не будет с такими замечательными волосами! – поспешил тот добавить ложку мёда в бочку дёгтя, и Адель вскинула на него взгляд, затем мягко улыбнулась, не раскрывая несколько бледных губ. Улыбка вышла кривой, поскольку анестезия действовала обширно или лишила подвижности часть лица, а на комплимент отвечать девушка не стала – её реакция и так была достаточно яркой, искренней.
– Вам крупно повезло, мисс, но больше так не делайте. – добавил Авнер, и Ада снова пришла в лёгкую задумчивость, даже не зная толком, что ответить на эти его слова. Тем, что даже не думала о том, как действовать в этой ситуации, что осознание грозящей шерифу опасности было сильнее голоса рассудка, который на тот момент затих?
- Я постараюсь. – в итоге произнесла она, не уверенная, что Каплан расслышал её слова, потому как тот был занят сбором медикаментов, и затем добавила, в ответ на рекомендации, - Разумеется, сэр.
  Затем девушка поднялась с места, осторожно, наблюдая за собственными ощущениями, а ощущения были, что она перестала чувствовать не только ухо, но и височную долю, и даже часть шеи. Она накинула пальто на плечи, застёгивая пуговицы и завязывая пояс на узкой талии, затем подняла взгляд и встретилась  с искренне-добродушной улыбкой доктора, ощущая некое замешательство и тепло благодарности. Было неожиданно встретить благожелательность после неразберихи, творившейся практически весь день.
  Сейчас, когда она запоздало вспомнила про футляр, холодившей грудь во внутреннем кармане пальто, меньше всего хотелось возвращаться в отель, открытый для вмешательства или нападения, так что единственно верным выходом ей виделось дождаться возвращения шерифа… Опять. И постараться как можно меньше затрагивать оголённые провода его нервов – не ровен час, током убьёт. Некоторое время задержавшись возле выхода Адель снова повернулась к доктору, положив на ручку двери узкую бледную ладонь, улыбнулась ему слегка печальной улыбкой, прятавшейся в тени спутанных золотистых волос, спускавшихся до самой талии.
- Я очень Вам признательна, мистер Каплан. Однако  надеюсь, следующая наша встреча будет в более безопасной обстановке. Надеюсь, что я больше не заставлю беспокоиться ни вас, Гектора.
  А как же «мистер Уорд», Адель? Надеясь на лучшее, предполагай худшее.

Адель поступила самым, на её взгляд, логичным образом, когда не обнаружила Гектора на втором этаже больницы. Некоторое время поблуждав по белоснежным лабиринтам коридоров, опостылевших её ещё при прошлой госпитализации, под странные, местами любопытные, местами – скрыто-плотоядные взгляды персонала и посетителей, под синим электрическим светом хорошо налаженной системы освещения, девушка решила не прозябать в ожидании. Не сегодня. Далеко уходить она не собиралась, на её памяти, где-то поблизости была «картонная коробка» забегаловки, знаменитой своими багетами с мешаниной из разнообразной начинки, так что именно туда Ривер направилась, чтобы затем снова вернуться в больницу. Лучший и, пожалуй, единственный вариант.
  Глубокая ночь навалилась всем недюжинным, валящим с ног весом на Годфри, подмяла его под своё чёрное нутро, затянутое сизыми тучами. У  Ады решительно не было никакого желания спать – она ещё ощущала лёгкий мандраж, потрясение, благодаря которому тело казалось невероятно лёгким… Чего не скажешь о пареньке, который, кажется, задремал, привалившись к кассе, со сползшим набекрень зелёным фирменным козырьком. Адель приблизилась неспешно, чтобы ненароком не напугать его до икоты перекошенным лицом, глядя с лёгким поворотом головы на то, как поднимаются и опадают его плечи, затем тихонько кашлянула. Тот было разлепил покрасневшие, несколько ночей не знавшие сна глаза, а затем вскочил, издав невнятный звук гортанью и спешно поправляя головой убор.
- М-м-мэм, простите! Я, эээ… - начал было он, указательным пальцем накручивая в воздухе некие эфемерные круги, призванные проиллюстрировать причину его сна на рабочем месте. Адель невольно прыснула – к счастью, заморозка позволяла улыбаться хотя бы частью лица.
- Я больше за вас переживаю, чем за моё обслуживание, мистер… Бэккет. – взгляд янтарных глаз прошёлся по бэйджу сотрудника, - Ведь сюда могла войти не я, а, скажем, двое вооружённых людей.
- Да, да, конечно!
- Вы больше не будете спать?
- Нет, мэм! Клянусь, это недоразумение, я глаз не смыкал последние два часа. 
- Соберите мне, пожалуйста, два лонга.
  И она принялась рассматривать начинки. Уорду, естественно, полагался самый мясной и по-максимуму сытный, себе же она предпочла сочетание нескольких сортов сыра, овощей и  основу из чёрного хлеба. После недолгих раздумий Ада всё же взяла четыре штуки вместо двух, на всякий случай, а затем вышла из забегаловки с одиноко пустующими стойками, пожелав кассиру доброй ночи. Она и была доброй – позже, затворив дверь и повесив вывеску «Закрыто по техническим причинам», Бэккет беззастенчиво проспал в подсобке до самого утра, а потом уволился к чертям собачьим.
  Когда Гектор вернулся с несколько успокоившимися нервами, выглядящий уже более или менее вменяемым, Ривер ждала его в зале, где обычно ждали родственники пострадавших, пока врач пригласит их. Заметив приближающуюся размашистыми шагами фигуру в темноте коридора, уже знакомой манерой передвижения, Адель подняла на мужчину несколько прояснившийся взгляд янтарных глаз. Тусклое золото волос прикрывало ту половину лица, которая подверглась заморозке, выдавая её стремление скрыть от серых глаз замершую мимику.
- А ты боялась. – произнёс Гектор, приковав к себе ставший более внимательным взгляд, сейчас шериф был почти похож на нормального, просто смертельно уставшего человека – синяки под глазами, даже под чёрной поверхностью щетины впавшие щёки, подёрнувшиеся пеленой мрачной задумчивости пасмурные глаза. - Поехали отсюда? Ненавижу больницы.
- И я тоже,  - произнесла Адель, большего и не требовалось. Они направились к дверям, Гектор – чуть впереди, за ним – златовласка, прижимая одной рукой объёмный бумажный пакет с ещё тёплыми сабами, а другой – сумку к бедру, основательно потрёпанную за бешеный день. Дробно прозвучали шаги по спуску лестницы, затем хлопнули двери машины. Они сидели в звенящей тишине ещё некоторое время, пока Адель не зашуршала пакетом. Девушка отчётливо ощущала притупившийся запах табака, всё больше - пота, которым пропиталась одежда шерифа, слышала его слегка хриплое, размеренное дыхание.
- Гектор, держи, - девушка передала отдельно упакованные сабы с маленькими тёмными отпечатками пальцев, несколько отсыревшие, но тёплые, и насквозь пропахшие начинкой. В воздухе повис запах ветчины, бекона, горчицы и ещё чёрте знает чего понапиханного щедрым слоем в багет.
- Не ресторанная еда, конечно, но лучше, чем ничего, правда? – Адель улыбнулась, глядя на Гектора через зеркало над водительским местом, точно ещё опасалась посмотреть ему прямо в лицо, будучи на переднем месте, возле него, затем отвела взгляд на улицу, за стекло. На землю тихо, неспешно и сентиментально кружась, опускались  мелкие мушки начинающегося сызнова снегопада. А ведь днём только-только всё подтаяло – снежный саван очень кстати, символично, прикроет мешанину из грязи, снега и следов буйной ночной жизни неприметного с виду городка.
- Мне нужно заглянуть в отель. Можешь присмотреть за входом? Вдруг кому-то приспичит найти вот это, - как-то совсем тихо, изменившимся тоном произнесла Адель, затем в тусклом свете блеснула металлическая поверхность пресловутого металлического футляра, бархатные пальцы коснулись огрубелой ладони шерифа, передавая предмет. Были в её голосе лёгкая, но тягучая тоска, желание не спугнуть зыбкий мир, воцарившийся между Гектором и его подопечной.

Отредактировано Adele River (2019-02-18 23:41:04)

- Ты думаешь я ем в ресторанах? – задал резонный вопрос человек, что ещё оставался за чертой спокойствия, сохраняя облик того Гектора, которого так редко в последнее время созерцала девушка. - Ты слишком хорошего обо мне мнения.
  Адель склонила голову, пряча за волосами едва заметную мягкую, светлую улыбку в ответ на эту хмурую фразу, сильно контрастируя со сгущающейся тьмой, которую, казалось, даже наощупь ощутить была возможность. Свет одинокого фонаря, под которым припарковался шериф, будто огибал машину, лучи его не прорывались внутрь салона, но зато позволяли полюбоваться снегопадом.
- Мне хотелось бы для тебя самого лучшего, куда уж проще? Но пока всё, что я могу позволить себе – это бутерброды. Досадно. – вздохнула та, кто ещё оставался за чертой независимости и способности уйти в любой момент. Пускай думает, что хочет - благодарность ли это, глупость ли или бесхребетность, сослаться можно было на тысячи причин, и каждая из них могла сделать девушку ещё никчёмнее в глазах собеседника. Как бы там ни было, ей даже в голову не пришло. Что стоит быть осторожнее с выражениями. Сама католичка осилила только один багет, поскольку совершенно запамятовала взять хоть что-то, чтобы запить сухой похрустывающий на зубах хлеб, даже сдобренный слюной и огуречным соком.
- Это было не лишним. – отозвался мужчина, и Ривер тихо усмехнулась, добавив:
- Там остался ещё один, если хочешь. Я погорячилась и взяла себе два, но переоценила свои силы.
  Адель, спроси её Гектор о том, откуда у неё взялся злополучный предмет, даже вспомнить не смогла бы, как футляр оказался в коричневом помятом пальто. И, нащупав буквально шкатулку Пандоры, девушка первым делом выпустила из неё всеразрушительный гнев, казалось, только и ждавший часа, чтобы вырваться.  Вероятно, Гектору нравилось видеть, как страх расцветает в янтарных глазах, медленно расширяет зрачки под наплывом адреналина, приоткрывает мягкие губы и вырывает выход из самого центра груди, будто высвобождая засевший там ком. Очень-очень знакомое ощущение, в последний раз обернувшееся сокрушающей волной, однако в этот раз, когда обеими руками мужчина зафиксировал её на сидении, казалось, что она вот-вот заплачет. Всё же, Ада была обыкновенной во многих отношениях, не человеком из стали и концентрированного напряжения, каким казался шериф, и эмоции грозились захлестнуть её с головой под рычание Уорда.
- Тебе недостаточно увечий, Адель? Ты только скажи и я, сука, с легкостью сломаю тебе руку, ногу, прострелю колено!
  Она сильно сжала губы, очень чётко вспомнив Уильяма, свои молчаливые ссоры с ним, в которых ей никогда не давали слова, поскольку оправдания только подтверждали наличие вины. Не потому ли Ванда ускользнула от него, чтобы сохранить остатки своей свободы, заново отрастить перья на подрезанных крыльях?
- Ты прав, - обронила она сильно искажённым голосом из-за сжатой, сдерживающей подступающий вопль гортани. Зрачки у верующей были точно чёрные дыры, круглые кусочки ночного беззвёздного неба, краска отлила от её лица. Странно, что она вообще могла говорить, голос сделался сухим и безжизненным.
- Еб твою мать, Адель!
  Машина отреагировала на импульс оборотня, но не Ривер – молния уже ударила, очень близко, чуть не подпалив её, а сейчас до девушки доносились лишь раскаты запоздалого грома.
- Это значит, что за этой ебатней К ТЕБЕ придут во второй раз!
- Они пришли бы ко мне в любом случае, - произнесла девушка, но Гектор не видел выражения её лица – та отвернулась к окну, и это было последним, что произнесла Адель до самого прибытия по адресу. – Меня уже видели, в меня стреляли, запомнили и будут цепляться, пока не найдут то, что ищут.
– Теперь я твоя компания...в сортир без меня не пойдешь. И мне плевать, нравится тебе это или нет.
А в ответ – тишина. Говорят, что тишина – знак согласия.

  Она не скроется, не сдастся, не сломается. В какой-то момент Аде стало всё равно, что практически все, кого она встречала, недооценивали её. В глубине души всё ещё разливались непроницаемо-чёрные воды тихого омута, а вода, как известно, камень точит, главное – достаточно терпения... И хотя бы иногда выгуливать чертей, о чём девушка, к её несчастью, давно позабыла. Напряжение между Ривер и Уордом было настолько наэлектризованным, что, дотронься кто-то из них друг до друга, наверняка отлетели бы к двери после яркой белой вспышки разряда. В отличие от Гектора, гнев Ады был ледяным, скрытым и даже, можно было сказать, ровным, взгляд сделался тяжёлым и холодным, губы и зубы под ними – крепко сжатыми. Ни в коем случае нельзя было давать вырваться крику, поскольку это не достойно Риверов.
  Здание, возле которого остановилась машина, было сложно назвать громким словом «отель», скорее – гостиница, двухэтажная и неприметная, под которую было адаптировано одно из самых старых зданий Годфри. Находилась она недалеко от колледжа. И закрадывалось подозрение, что здесь могла обосноваться часть его преподавателей, однако, заведение явно было коммерческим. Женщина лет тридцати за стойкой администратора, которая подменяла основного работника в ночную смену и читала какой-то сопливый женский романчик, откинулась на стуле, а ноги водрузила на приспособленную для этого внушительную кипу старых регистрационных документов. Когда открылась дверь со колокольчиком (видно, оставленным специально под случай, если что-то застанет её врасплох) ножка стула, на котором качалась шатенка, подломилась, раздался грохот и шорох бумаги. Вопреки своему обыкновению, девушка внимания не обратила на посторонние звуки – в этот раз она шла чуть впереди, сразу направившись к стойке.
- Где миссис Сноу? – даже как-то сурово, манерой Уилла, осведомилась Адель, протирая переносицу двумя пальцами.
- Она отпросилась на ночь – сын заболел, - ответили из-под стойки, затем оттуда как ни в чём не бывало вынырнула маленькая румяная женщина с близко посаженными глазками и, сдунув прядь с высокого лба, с любопытством посмотрела на Гектора. Кого-то она им обоим напоминала…
- Будьте добры ключи от  двадцать шестого номера.
-  А, да конечно, вот.  Ещё я хотела бы… - женщина приоткрыла рот, глядя то на Аду, то на Гектора, а потом, гримасничая характерно и помогая себе жестами, произнесла, - напомнить. В пакете на ручке двери подарок от заведения.
  Ривер, прекрасно зная, о чём та говорит, округлила янтарные глаза и, обронив благодарность, поспешила капитулировать по направлению к усыпанной конфетти лестнице.
  Запах в отеле, определённо, был чужой, и ассоциировался он со старыми духами, половицы под ногами немилосердно скрипели и требовали если не отпуска, то пощады. Позолота на цифре облупилась, на ней были явные следы ковыряния ключом – вероятно, какие-то не особо далёкие вандалы пытались снять её, но, обнаружив напыление, разочаровались в своей затее. Дверные петли на проверку скрипели точно так же, как ступени, как будто были родственниками, читай – сделаны из одного дерева. Пакетик был всё ещё на месте, нетронутый и алеющий на белом фоне. Внутри было господство чистоты, порядка и накрахмаленных простыней, стоявших колом, точнее – чинно лежавших, всё в каких-то старушечьих, унылых грязных тонах. Кажется, уборщицы тут знали своё дело. В углу сиротливо примостился ярким пятном выделявшийся плед, до сих пор отдающий едва ощутимым  для обоняния оборотня запахом гари. Тяжёлые однотонные шторы наполовину закрывали два маленьких, слава богу, пластиковых окна.
Здесь была одна комната-спальня и совмещённый санузел.
- Ну, вот. Добро пожаловать, - как-то кисло, но уже несколько мягче произнесла Адель, разведя руками, потом развернулась на каблуках и упала на кровать спиной, прямо в одежде, медленно и с удовольствием выдохнув. Расслабляться было рановато, конечно, но организм требовал разжать пружину мышц хотя бы на какое-то время. Затем она приподнялась на локте, окинув комнату взглядом – если здесь кто-то и был, то он не оставил следов. Адель поднялась  полностью и заставила себя внимательно посмотреть на шерифа.
- Эм, Гектор, - начала она, и имя прозвучало как запинка, не позволявшая продолжить фразу, - Мне нужно сходить в душ. И тебе тоже.
  В воцарившейся тишине явственно не хватало трескотни сверчков, звона включенной лампочки, звука пролетающего вдали самолёта, звука телевизора за стенкой, хоть чего-нибудь, что скрасило бы двоякость последних слов. 
- В смысле, я бы хотела сходить первой, а ты как знаешь, - она встала с полужёсткого матраца, направилась к шкафу с одеждой, дабы скрыть буквально захлестнувшую её краску.

Отредактировано Adele River (2019-02-19 17:17:22)

Адель всё ещё была бледной, почти как в тот приснопамятный день в больнице, отметивший стену палаты отколовшейся от стены побелкой на месте выстрела. Разве что кровь прилила к губам и щекам, отмечая последние пресловутыми пятнами. 
- Учту, что от меня воняет.
- «Ничего ты не понимаешь, Гектор Уорд.» - отчётливо подумала девушка и тут же споткнулась о мысленный вопрос себе же, что именно она, всё же, подразумевала, было ли у фразы тройное дно? К счастью, мужчина уловил более безопасный подтекст, дав ей время на то, чтобы несколько прийти в себя, и возражать она против этого не стала. Прежде, чем открыть дверцу шкафа, девушка сняла пальто и шарф, оставив их на крючке возле входа. Пока Ада вытягивала из аккуратных стопок сменное бельё (белый комплект из хлопковых лифа и трусов-шортиков, в обрамлении чёрного кружева, с цветочным орнаментом), коричневые брюки и свитер в тон с красными манжетами и воротником, пока перебирала в ящике носки более тёмного оттенка, её сердцебиение пришло в норму, цвет лица выровнялся, помогло и глубокое дыхание носом. То, что та выбирала, от взгляда пасмурных глаз было закрыто узкой спиной Ривер.  Она занималась подбором комплекта одежды, складывая вещи на сгиб левого локтя, а возмутитель спокойствия наблюдал за её действиями, столько времени, сколько потребовалось, чтобы сделать выбивающий снова из состояния покоя бросок.
Ривер сама не заметила, как соскользнула от разумной настороженности в часовне до некоего слепого доверия сейчас, способствующего тому, чтобы напрасно расслабиться в присутствии Гектора. Она повернулась, не поднимая взгляда, в очередной раз упустив мужчину из поля зрения, и сильно в том просчиталась. Ривер едва не оступилась, так и не сделав шаг к двери, поскольку в дверном проёме уже высился шериф, и в глубине его зрачков горело дьявольское пламя, на деле – отражение замершего золотого блика.  Он встал ровно под лунный свет, так что волосы засеребрились тусклыми бликами слипшихся прядей, даже в таком состоянии топорщащихся непокорными прядями вокруг напряжённого лица.
- Где твои уши, я тебе сейчас их прочищу! – мужчина, ей показалось, надвинулся на Аду, и, будучи выше на полторы или две головы, заставил смотреть на себя снизу-вверх. Адель прижала стопку вещей к груди, из которой свесилась одинокая эластичная бретелька, сдвинула тёмные брови вразлёт, и между ними пробилась морщинка нахмуренности.
- Хорошо, Гектор, - произнесла она, но тот и не думал останавливаться.
- Я сказал, что без меня ты никуда не пойдешь. Хочешь помыться? Да без б, но я, блядь, постою здесь, а то вдруг ты что-нибудь еще найдешь здесь и поднимешь!
- Ладно, подожди… послушай, - Адель говорила ровно, на пониженных тонах, как можно более умиротворяюще, мягко, отложив вещи на кровать и разведя обе руки в стороны с раскрытыми ладонями, глядя в потемневшее, с играющими желваками под густой порослью щетины, лицо Гектора. Необходимо было установить визуальный контакт и показать, что его превосходство принимается безоговорочно… но напомнить, что кое-что тот всё же упускал из виду.
– Ты – человек принципа, Гектор. Но ты помнишь, что я – женщина, а ты – мужчина? – говорить было чрезвычайно тяжело, лёгкие точно налились раскалённым воздухом, - Если ты уверен, что не будешь… совершать… опрометчивых поступков, о которых потом мы оба будем жалеть, хорошо. Идём.
– Ты думаешь, что я сейчас что-то новое увижу, женщина? – ответил оборотень вопросом на вопрос, сверкая суженными глазами, с сарказмом, со злостью. Он видел, как слова католичке давались тяжело, как она говорит о чем-то, что было строго-настрого забыто, закрыто и запрещено ее воспитанием, родителями, религией. Как они дошли от стен церкви к стенам ванной комнаты? Он видел, как сильнее опускаются брови девушки, как сводит скулы от такого комментария, хотя это было ещё только цветочками поверх минного поля.
– Значит о том, что сейчас происходит и будет происходить до опрометчивых поступков, ты не жалеешь и жалеть не будешь? – задал негромко Гектор, переступая порог ванной комнаты и закрывая за собой дверь, замок с ключом сейчас пригодился бы. Между ним и дверью перед этим проскользнула фигура с тёмной стопкой вещей и золотистым шлейфом волос, всеми силами избегающая как-то соприкасаться с Гектором. В ванной нос оборотня щекотал едкий остаток запаха средства для мытья кафельных поверхностей. Он отчётливо увидел, как помедлила Ривер, опуская голову, и сдавленно ответила:
– Буду. Но для покаяния уже слишком поздно.
– Интересно, опрометчивый поступок у тебя начинается с проникновения, и если да, то конкретно с какого предмета. – он выливал на нее свое раздражение таким способом, зная насколько была нервной эта тема для Адель и ее семьи в целом, пускай ее разрывает на части, как Гектора от злости… И не прогадал, Адель не была похожа на стоика, она могла лишь не позволять ему видеть своего лица, искажённого разъедающей кислотой стыда, ранящего горького сожаления, что, вопреки её словам, началось уже сию секунду, скручивающего внутренности гнева. Когда же наконец-то он вырвет у неё ответный крик, раздражение, громкие и бьющиеся, как стекло, слова? Гектор добивался своего, чего бы ему это не стоило. Отвечать Ривер на новую подначку не стала, поскольку это было лишь поводом для продолжения перепалки, даже если бы она вовремя нашла правильный, достаточно колкий, чтобы проткнуть толстую шерифскую шкуру, ответ.
Он прошел к унитазу, опуская стульчак вместе с крышкой, и присаживаясь на него, чтобы после, подумав, стряхнуть куртку на пол тяжелым, сильно пахнущим грузом.
– Забавное, конечно, предупреждение, Адель.
Католичка присела на край ванной, только сейчас расшнуровывая ботинки – не было никакого смысла играть в стерильность, не сейчас, когда следы внушительных подошв были уже по всей комнате, включая ванную. В корзину для чистого белья сначала полетели носки. Затем девушка ступила босыми ступнями на куртку Уорда, вынужденная сократить дистанцию настолько, чтобы  открыть полку со свежими полотенцами над головой шерифа и быстро взять оттуда два, а затем повесить на крючки возле самой ванной со шторкой.
  В ванной комнате было тесно для двоих.
  Однако раздеваться при Гекторе было выше её сил, так что девушка прямо в одежде забралась в ванную и захлестнула шторку с лёгкой трескотнёй пластиковых колец по натянутому тросу. В корзину полетели джинсы, тонкие капроновые колготки, рубашка в вертикальную полоску со следами крови над одним плечом. За мутной полупрозрачной завесой плыли тонкие, хрупкие черты осторожно двигающегося тела, чёрное однотонное бельё, слившиеся в два отчётливо угадывающихся контрастирующих пятна. После минутной заминки в корзине оказались две полоски чёрного шёлка, а затем с перебоями зашипела вода, Ривер отскочила от потока ледяных струй. Пришлось потратить пару минут на настройку температуры, намылить мочалку непослушными трясущимися от напряжения руками, наполняя помещение запахом миндаля, и прислушаться.

Возможно, она знала его чуть больше, чем казалось самому Гектору. Возможно, это была проверка, но ведь обычно, проверяя другого человека, не встаёшь на лезвие ножа сам, а если и подставляешься как-либо, то так, чтобы быть готовым защититься. Может быть, это была проверка себя на прочность – не дрогнуть в присутствии крупного хищника, о природе которого Ада не знала и не хотела на тот момент знать. Пошатнуть основы основ, быть может, настало время счистить со скрижалей ржавчину или же разбить их на мелкие куски.
   Адель не подставляла голову под душ, некоторое время просто стояла, слушая, как шуршит за занавеской одежда Гектора, сопровождая каждое движение, смотрела, как поднимаются клубы пара и стремительно заполняют помещение. Сознание её тоже затуманилось, как будто девушка была и здесь, и одновременно очень далеко, упираясь одной рукой о кафель, во второй держа мочалку, прижатую к животу, с которой медленно капали пышные мыльные пузыри и скатывались по перепадам фигуры, растекались на дне ванной у изгиба узкой стопы.
  Вероятно, её потакание агрессии шокировало бы любого, не вязалось бы с её моральным обликом, с обычным поведением, но и ситуация была из ряда вон. Уорд прижал её к стене, ни вправо, ни влево – только напролом, скрепя зубы и закрыв глаза на собственные принципы. Или отказаться, струсить и сбежать, но ведь и у самых слабых Годфри есть гордость. Давление колосса, у которого на плечах был целый город, мог выдержать только другой такой же колосс. А у Ривер на плечах были только пятна засохшей крови, и то только на одном из них.
  Адель неспешно, будто приходя в себя, принялась медленно намыливать кожу докрасна, круговыми движениями, по-прежнему избегая воды. Это было вовсе не похоже на рекламу геля для душа. Зачем она включила душ так рано, не затем ли, чтобы заглушить хриплое дыхание «снаружи» или своё оглушительное сердцебиение в его присутствии? Чёрное внушительное пятно по ту сторону приблизилось, и Ривер отпрянула, скорее инстинктивно, нежели испуганно, прильнула покрытыми пеной лопатками к уже тёплой гладкой стене.
- Тебе разве можно мочить ухо?  - голос Гектора несколько изменился, гром напряжения звучал далеко, на самом горизонте, но Адель ещё слышала его раскаты.
- Я буду осторожна, - тихо произнесла девушка и сама удивилась тому, насколько ровно прозвучал голос, скрывающие истинные эмоции. Вероятно, такой ответ устроил Гектора, поскольку после минутной заминки он сначала отдалился, а затем покинул ванную комнату. Ривер сползла по стене вниз, села на дно ванной, обхватывая себя за обнажённые колени обеими руками, на здоровое ухо полились струи тёплой воды, утяжеляя волосы. Всё тело сотрясала нездоровая, мелкая дрожь. Но было и кое-что ещё, что нельзя было игнорировать.
  По задней стороне шеи, начиная от линии роста волос на затылке, оседала раскалённая река, обжигающими волнами захлёстывая мало-помалу, наступательно, тело девушки, и то была вовсе не вода из душа, поскольку она не стекала в слив, но сгущалась, концентрировалась и оседала по животу вниз. Невозможно было закрывать глаза на то, как тело реагировало на присутствие Гектора, особенно сейчас, когда их отделяла всего лишь занавеска, а ноги подкашивались не из страха вовсе, хотя было бы крайне уместно сейчас его испытывать. Но здорового опасения не осталось, или же он вступил в какую-то жуткую, опасную реакцию с жаром, чётко обозначившим, что Адель способна на обыкновенные, земные желания.
  Ривер поднялась, невидяще нашарив мыльной рукой металлический шланг, чтобы направлять поток воды и не задеть шов. Настало время замолкнуть мятежному биению сердца и уступить место разуму, здравому рассудку, отчётливо констатировавшему факт: «Адель Ривер, ты полоумная, совершенно потерявшая всякий стыд грешница». Звучало бы комично, если бы эта мысль не легла на душу тяжестью, которую, пожалуй, мог снять только один человек.

  У Гектора было достаточно времени чтобы, при желании, найти в этой небольшой комнатушке с вещами всю подноготную блондинки в ванной. На первой полке были самые важны для Ривер вещи, которые она вытягивала оттуда чаще всего. Первой на глаза попалась стопка неиспользованных листов для набросков, похожие на длинный засушенный палец ведьмы карандаш, наточённый явно тем же канцелярским ножом, что лежал рядом. Давно распавшийся на три куска ластик напоминал куски сыра. Под всем этим добром оказались, в буквальном смысле, знакомые Гектору лица. Сходство было неточным, но он, определённо, узнавал лучистую улыбку Алисы Варлок на одном наброске, лукаво приподнятую смоляную бровь Алекса – на другом, мудрый прищур Лоуренса, дерзко всклокоченные остриженные волосы Кристины, ещё с дюжину людей, которых девушка так или иначе встречала, слёту запоминая их черты. На одном из первых набросков он сразу узнал себя – плотно сжатые губы, взгляд исподлобья куда-то в пасмурное будущее Годфри. Удивительно, но Адель никак его не приукрасила, даже подбородок и нос казались крупноватыми. Вероятно, на этот набросок у неё ушёл целый карандаш, столь тёмным тот казался, пачкал пальцы густыми грифельными штрихами тёмного фона, на котором проступали острые, недружелюбные черты.
  Сбоку от набросков притулились вскрытые письма. Одна часть была написана острым угловатым почерком, выдающим женскую руку и имеющим следы начинающегося тремора от болезни Альцгеймера. Другая часть – кружевным, пляшущим, выдававшим, вероятно весёлый нрав или неусидчивость, а в конце выводящим подпись «Твоя Очаровательная Мама». Вероятно, особое его внимание привлёк аккуратно сложенный прямоугольник бумаги кофейного цвета, на котором было начертано неразборчиво, белой кистью: «Уиллу». Судя по виду, письмо пережило множество переездов, было несколько помято и не избежало печальной участи быть запятнанным, но конвертом так и не обзавелось.
  Судя по всему, на первой полке была расположена «лёгкая кавалерия», поскольку вся нижняя полка шкафчика была занята приспособами, Уорду не известными: миниатюрные баночки трёх цветов (красный, чёрный, серебристо-белый); металлические перья разнообразной формы; упаковка «фломастеров» разного вида и цветов; продолговатая коробка акварели; набор кистей; маленькие хрупкие мелки, пачкающие пальцы. Словом, в этом хаосе чёрт ногу сломит.
  Во втором ящике было скучно – документы, документы и ещё раз документы.

  На то, чтобы попытаться разобраться в том, что скрывается за расширенными зрачками янтарных глаз, у Гектора было около двадцати минут – его предупредил тихий рёв фена, отражаемый хорошей гулкой акустикой помещения. Затем открылась дверь и из ванной вышла Ривер, такая, какую он уже видел у Пифии, но одновременно и одновременно совсем другая.  Не было в ней той ошарашенности, шока, что буквально по пятам преследовал девушку приснопамятной ночью, а в повороте головы и манере взгляда на мужчину что-то неуловимо изменилось.
 

Отредактировано Adele River (2019-02-21 16:04:38)