Зов – очень странная штука. Ты вроде слышишь его как собственный голос, будто это второй ты, будто это разумная часть тебя дает тебе советы. Ты можешь слушать его, вторить ему, исполнять его желания, а можешь игнорировать, не слушать, приковывать свое внимание к чему-то другому, лишь бы не думать о том, что ты сходишь с ума от того, что разговариваешь, как тебе кажется, сам с собой. Но больше всего раздражает то, что он не становится громче. Ему плевать на то, что ты пытаешься его игнорировать. Он просто продолжает вещать без остановки, не оставляет тебя в покое почти никогда, и бесит именно тем, что он совсем не меняет свою сраную стратегию воздействия. Кит уже устал от того, что Зов заманивает его в богом забытый городок, имя которому – Годфри. Иногда он сдавался, раскрывал ноутбук и искал любую информацию об этом городе, силясь понять, откуда в голове взялись навязчивые мысли, связанные с ним. Как можно хотеть туда, где ни разу не был, в место, о котором никогда не слышал? В конечном итоге, парень все же сдался. Он был готов купить первый же авиабилет до Западной Вирджинии, но их, как назло, уже не было в продаже на весь ближайший месяц. Кит гневно захлопнул ноутбук, смахнул его со стола и, сорвавшись на пронзительный яростный крик, нервно зашагал по квартире, то сжимая, то разжимая кулаки, хватаясь за волосы и пугая жену с отцом.
«Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… О нет, только не снова, черт возьми, почему сейчас?! Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, тридцать один…»
Кит резко поменялся в лице. Теперь вместо перекошенной и сморщившейся от злобы физиономии, можно было видеть в его глазах, в его взгляде, растерянность, смятение, расстройство. Он упал на колени, поднял с пола ноутбук и аккуратно положил его в ящик рабочего стола, продолжая мысленно считать. В комнату вошла Элла и обеспокоенно взглянула на супруга, боясь пройти дальше дверного проема.
– Элла, дорогая… – мягко и по-доброму начал он, но мгновение спустя вновь напряг почти все лицевые мышцы и гневно изрек, – Катись отсюда к чертям собачьим! Не видишь что ли, что я занят?!
Стоит девушке молча удалиться, как Кит вновь вплетается пальцами в недлинные волосы. «Сорок восемь, сорок девять… ДА КОГДА ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?!». Мужчина ударил в пол кулаком и медленно поднялся с колен. Взяв в руки со стола мобильник, он сверился со онлайн-справочником и набрал через него номер, чтобы арендовать машину.
– На неделю, да. Мне нужно смотаться в соседний штат по работе. Нет, знаете, я передумал, не хочу никуда ехать. Нет-нет, ничего подобного, все как я сказал – на неделю. Да, оплачу все сразу. Вы же принимаете кредитки? Отлично, я буду у вас через час.
Мужчина сбросил звонок, закинул телефон в нагрудный карман рубашки, заметил снова выглядывающую из-за косяка жену и, приложив ладонь ко лбу, обреченно выдохнул. Он подошел к ней ближе, раскрыл руки, будто для объятий, но девушка инстинктивно попятилась назад.
– Ну же, Элла, не бойся. Прости, что накричал. Тяжелый день.
Она все же поддалась. Он погладил ее по рыжим волосам и, почти шепотом, сообщил о том, что должен уехать, якобы по работе, в Западную Вирджинию. Элла даже спорить с ним не стала, лишь крепче вжалась в его грудь, обвив руки вокруг пояса. Мужчина едва коснулся ее лица пальцами, смахивая выступившие слезинки, поцеловал в лоб и, накинув пальто, вышел из квартиры. Все последующие действия прошли как-то автоматически, Кит даже не отдавал себе отчет в том, что он вообще делал этот продолжительный отрезок времени, в его голове, пусть и ненадолго, поселилась тишина. Он доехал на общественном транспорте до агентства, расплатился за аренду какого-то дешевого автомобиля, поймав себя на мысли, что уже давно не садился за руль и едва ли помнит, как управлять этим зверем. Потом добрался до ближайшей бензоколонки, заправил своего коня и вдарил по газам. Он не сильно торопился, но и скорость старался держать достаточную, чтобы в максимально короткие сроки добраться до искомого штата, искомого города. Он делал всего две остановки и обе в штате Огайо, а затем, спустя почти двенадцать часов после отправления, наконец прибыл туда, куда так стремился направить его Зов. Вся ситуация чем-то напоминала фильм «Сайлент Хилл», с той лишь разницей, что Шэрон говорит о своем городе во время приступов лунатизма и сама бы знать о нем не знала, если бы не родители, а Кит слышал о своем будучи в состоянии бодрствования. Да какой там, иногда именно этот чертов голос доводил его до бессонницы. А Зов, кажется, перестал ему что-то нашептывать.
«Выглядит дерьмово», – недовольно, даже несколько брезгливо, заключил Кит, глядя на вывеску «Добро пожаловать в Годфри», – «Может, все не так плохо, в самом деле? Стоит, все же, пройти дальше городского указателя, да? Черт с ним, будь что будет».
Часа два Окман бродил по пустынным улицам и находил это место весьма жутковатым. Вот уж где стоит ужастики снимать, однозначно. Он не знал, что именно хочет здесь найти, поэтому в разговор вступать не торопился – сложно было задавать вопросы местным, когда не знаешь, чего ради вообще потратил половину суток на то, чтобы приехать к черту на куличики. Зато потом он наткнулся, кажется, на городское кладбище. «Серьезно? Идти туда?», – недовольно буркнул сам себе Кит, а затем шумно выдохнул прохладный ноябрьский воздух и чуть более воодушевленно решился, – «Серьезно. Хорошо». Молодой человек бродил меж могил, а после десятой минуты пребывания в этом царстве тишины, покоя и мертвецов начал ловить от всего этого какое-то неописуемое удовольствие. Со стороны он был похож на пьянчугу, шатающегося из стороны в сторону, облокачивавшегося то на одну плиту, то на другую, вслух читая имена и годы жизни, заливаясь при всем этом каждый раз истеричным хохотом.
– Мэри Тёрнер, тысяча девятьсот семьдесят пятый – две тысячи одиннадцатый. О, Тёрнер недавно скопытилась! – он резко метнулся к следующему ряду и плюхнулся на мягкую землю на колени, почти в упор смотря на очередную гравировку, – Маркус Миллер, две тысячи шестой – две тысячи… шестой? Черт, а с хрена ли у него такая огромная могила? Он же, наверное, – Кит оторвал руки от земли и попытался ими сам для себя изобразить примерный размер погребенного младенца, не дожившего до года, – вот такусенький. Да тут таких штуки три-четыре можно было разместить. Ох и не экономят они место на кладбище, дураки.
Таким образом Окман облюбовал еще несколько мраморных плит, откидывая в пустоту свои непрошенные комментарии. Сторожа у кладбища, кажется, не было, потому что наверняка смех Кита разносился по ближайшей округе и не мог быть проигнорирован, но никто не приходил. О, очередное интересное надгробие.
– Иглантина Кроу, тысяча девятьсот первый… Вау! – он протер глаза для верности, – Две тысячи шестой. О, прям как тот несчастный кроха Миллер. А старушка-то – долгожитель.
Сзади послышался шорох и Кит судорожно развернулся, упершись спиной в плиту, которую только что зачитывал вслух. Он медленно поднял взгляд и понял, что к Иглантине пришел вероятный родственник.
– Здрасьте, – неловко улыбнувшись, мужчина будто перебирал пальцами воздух в знак приветствия, а затем как-то резко переменился в лице, вскочил на ноги, спешно отряхнулся и протянул правую руку для рукопожатия, – Простите, пожалуйста. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я так себя не веду.
Ему действительно было стыдно за содеянное. Вряд ли кто-то захочет услышать, как над его предком смеются и потешаются. «Раз, два, три, четыре… Четыре… Четыре..? Пять, шесть, семь, восемь».
– О, простите мне мои манеры. Кит Окман, я здесь проездом. А Вы, полагаю, мистер Кроу?

Отредактировано Keith Oakman (2017-06-13 09:11:54)

Мужчина в плаще оказался на редкость безэмоциональным. Любой другой бы уже вмазал Киту кулаком промеж глаз за подобного рода поведение на месте, куда люди приходят почтить память давно этот мир покинувших близких и родственников. А этот как стоял почти неподвижной статуей, так и продолжал стоять. Но Окмана это абсолютно не волновало, он даже значения всей ситуации не придал, продолжая лишь бегло осматривать взглядом окружение и неожиданного собеседника. Незнакомец представился и назвался приемным сыном женщины с косноязычным именем. Может, ему настолько плевать на происходящее, потому что здесь погребен даже и не родственник? Они пожали друг другу руки, а затем Ален задал свой первый вопрос, а где-то вдалеке сверкнула молния, за которой почти мгновенно послышался гром, заставивший Кита дернуться от неожиданности.
– А разве что-то не так с этим местом и временем? – молодой человек говорил спокойно и размеренно, лишь едва показывая свое легкое недоумение от заданного вопроса. «Замечательный человек. Думаю, он должен помочь со всем разобраться. Он выглядит жутко и доверия не вызывает. Как будто есть какой-то выбор». Кит разок ударил себя в висок основанием правой ладошки, как бы приводя мысли в порядок, – Вы же, мистер Кроу, тоже находитесь здесь сейчас. Со мной.
Впрочем, собеседник не дал никакого ответа на его изречение, лишь скомандовал следовать за ним. Кто, в своем уме, пойдет за первым встречным, к тому же весьма немногословным, угрюмым и вообще не вызывающим ни капли доверия к своей персоне? Никто, пожалуй. Но Кит не в своем уме, поэтому, лишь на секунду опешив, развернулся и двинул за Аленом. «Сейчас он выйдет в город, заведет в темный переулок и горло перережет. Нет, он не опасен. У него даже ведь глаза добрые. Да какие они, к черту, добрые, у него глаза хладнокровного серийного убийцы! Цыц!». Прошло не так много времени, прежде чем мужчины оказались за столиком у окна в маленькой, но кажущейся уютной кафешке. Кит на некоторое время завис, прикоснувшись кончиками пальцев к прохладному стеклу, быстро переводя взгляд с одной стекающей с обратной стороны дождевой капли на другую. «Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать...». От пересчета стучащих в окно дождинок парня отвлек новый вопрос.
– А, спасибо, – чуть заторможенно поблагодарил официантку Кит и обхватил поставленную перед ним кружку ладонями, согревая руки. Пока мужчина напротив продолжал говорить, Окман поднес емкость с какао к губам и шумно отхлебнул немного горячего напитка, после чего вернул ее на стол, развернув весьма изящной ручкой к себе, – Я, на самом деле, удивлен, что сюда в принципе кто-то приходит. И что в Годфри вообще есть хоть кто-нибудь живой, – он тогда и представить себе не мог, насколько близко подобрался к весьма щекотливой теме, касающихся местных жителей, – И, прошу, зовите меня просто Кит.
Он не поднимал глаза на собеседника все это время, сосредоточивая взгляд то на своей кружке с какао, то на единственной - и хорошо, что она одна - палочке корицы в ней. Мужчина шумно выдохнул, будто собираясь с мыслями, и лишь потом посмотрел Алену в глаза. «Не говори, не говори. Посчитает сумасшедшим, запрет в каком-нибудь пансионате для слетевших с катушек и оставит гнить. А если не сказать, то есть риск вообще вернуться в Детройт без единого ответа. Я все же рискну».
– Вам это, возможно, странным покажется, – Кит постукивал по кружке пальцами правой руки, а взгляд отвел к окну, вглядываясь сквозь стекающие капли в серые улицы, – Меня просто сюда тянет уже некоторое время. Мне... – мужчина сглотнул, – ...мне приснилась ваша отвратительная вывеска на въезде в город, а потом эта мысль никак не шла из головы. Я плохо спал в последнее время, и решил сюда все же приехать. Не знаю точно, что я ищу.
Ему не составило труда соврать мужчине. Эта версия выглядела менее безумно, чем реальная, но при этом она оставалась не так далека от правды, поэтому Кит даже не почувствовал и малейшего угрызения совести за то, что с порога начал лгать о цели своего прибытия. Вообще, город казался ему несколько жутковатым, пугал и вдохновлял одновременно. Отталкивал своими мрачными – не из-за погоды, но из-за угрюмости немногочисленных прохожих и невзрачной архитектуры – видами, но еще и притягивал, манил, Окмана сюда неосознанно тянуло. А голос подсознания показался в этот раз более громким и настойчивым, и поразил его внезапно - стоило только подумать о том, что скоро придется возвращаться в Мичиган. Грубо ворвался в и без того неустойчивое сознание. «Я и так уже здесь, черт возьми! Какого хрена?! Спокойно, спокойно, все в порядке. Ни черта не в порядке! Вылезай, вылезай, вылезай!», – упершись локтем в столешницу, мужчина правой рукой вцепился в свои короткие русые волосы, мечтая проломить череп пальцами в пяти местах, а второй рукой вцепился мертвой хваткой в край стола, готовый ногтями скрести от бешенства, – «Сделай глубокий вдох, Кит. Вот так, теперь медленно выдохни... Да пошло оно все к херам собачьим! А ну, отвали!».
До сих пор трясущийся от гнева Кит вдруг резко застыл. Просто замер, словно статуя. Создавалось впечатление, что он и дышать на эту минуту перестал. Он медленно оторвал взгляд от поверхности стола и поднял глаза к своему собеседнику с лицом недовольным, угрюмым, злобным. Следующим, что он сделал, это расплылся в широченной, но чертовски безумной улыбке, что аж скулы сводило. Он хрустнул шеей дважды, наклоняя голову сначала к одному плечу, затем к другому, а следом, наконец, обратился к Алену.
– Он меня всерьез достал, – мужчина встал с сидения и опрокинул стол одной левой рукой. На пол слетела его кружка с какао, солонка, перечница, все прежде аккуратно сложенные салфетки, пустая пепельница и стаканчик с зубочистками.
Кит моментально распугал всех присутствующих, пусть и немногочисленных, посетителей. Кто-то развернулся, так и не зайдя заведение, кто-то сильнее вжался в мягкие сидения, кто-то с криком бросил недоеденную еду и бросился убегать в неизвестном направлении. Весь персонал замер в ожидании того, что произойдет дальше. Окман сделал глубокий вдох, и в следующую секунду бросился переворачивать все остальные столы, скидывать все, что стояло на барной стойке. Очевидно новенький полицейский, уплетавший недавно за обе щеки блинчики с кленовым сиропом, соскочил с табурета и побежал к выходу из кафе. Путь ему левой рукой преградил Кит. Он ловко вынул из кобуры непутевого работника пистолет и пнул коленкой под зад, чтобы проваливал и не задерживался. Ловко сняв оружие с предохранителя, он направил его сначала в лицо кассирше, безумно улыбаясь (этакая гремучая смесь удовольствия и гнева), а затем резко направил дуло к потолку и хотел было спустить курок, но...
– Да ты, должно быть, шутишь...
Переложив пистолет из левой руки в правую, он резко кинул его на столешницу и припал к грязному от разлетевшейся еды полу. Зубочистки. Кит взял в левую руку надколотый стаканчик и принялся по одной собирать в него разброшенные по всему помещению зубочистки. Все до одной. И мысленно считал каждую, бережно помещая туда, где им самое место. Выглядел мужчина весьма взволновано, на лбу выступал пот, руки едва заметно подрагивали. «Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один...»

Отредактировано Keith Oakman (2017-06-13 09:12:02)

«Шестьдесят два, шестьдесят три...». Пересчет складываемых в стаканчик зубочисток прервал Ален, своим ботинком придавив ту, за которую только уцепился пальцами Кит. Мужчина попытался вырвать у него из-под ног несчастную деревяшку, но все безуспешно. Он поднял глаза на мужчину в плаще, когда тот заговорил, но зубочистку из крепкого захвата не выпустил. Выглядел Кит очень обеспокоенно, на лбу проступил пот, брови напряженно свелись к переносице, а взгляд казался не то щенячьим, не то обреченным. «Да что он может знать? Он вообще на кладбище нашелся. Ты серьезно веришь в то, что первый же встречный поможет тебе его вытурить? Да, верю. Судьба – штука такая, она сама нас направляет в нужном направлении. Брехня! Так, а ну, тишина! Тишина, тишина, спокойствие. Тут вон проблема посерьезнее. Шестьдесят три. Шестьдесят ТРИ! Да пни ты его уже в коленку, чтобы отпустил эту треклятую зубочистку!».
Но Ален продолжал. Стоило ему сказать о голосе, зовущем в Годфри, как доверие к нему моментально подскочило. Да, этот чертов голос. Он никому не понравился с самого начала. Его отторгали, прогоняли, но все безуспешно. Мистер Кроу, похоже, действительно знал, как ему помочь, а Кит был достаточным психом, чтобы не раздумывая согласиться.
– Да, Вы правы... – почти шепча произнес Кит, все еще не двигаясь, но упорно стараясь выдернуть шестьдесят третью зубочистку из под носка темного ботинка.
Он может помочь. Он может помочь? Он может помочь? Он может помочь? Кит был готов к тому, о чем вещал угрюмый мужчина. Он сюда, в конце концов, приехал как раз за такой помощью. Он уже не думал о том, что это все может оказаться обманом, или что его собираются просто-напросто убить и скормить лесным волкам. Если он в ближайшие сутки не избавится от навязчивого голоса, он точно сойдет с ума окончательно и бесповоротно, а значит, с высокой долей вероятности, самолично наложит на себя руки, потому что жить так, как он живет сейчас – сродни смерти.
Шестьдесят третья, наконец, была освобождена, но, к огромному разочарованию, разломана пополам. Ален уже покинул заведение, а Кит дрожащими теперь руками продолжил складывать зубочистки в стеклянный стаканчик. «Шестьдесят четыре... О, боги, как же так, как же так... Шестьдесят пять... Как теперь... Шестьдесят шесть...». Насчитав семьдесят одну зубочистку, включая ту самую – разломанную в серединке – мужчина поднялся на ноги и поставил стаканчик с грязными зубочистками на барную стойку, а затем выложил перед собой два кусочка деревяшки и, едва не плача, взглянул на все еще ошарашенного кассира.
– У Вас есть изолента? Прошу, дайте мне изоленту, – сотрудник кафе, конечно, еще не отошел от шока, а потому не мог изречь ни звука, – ДАЙ ЕМУ, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ЭТУ СРАНУЮ ИЗОЛЕНТУ!
Наконец, Киту в руки упал маленький рулон прозрачного скотча, его лицо вновь подобрело, и теперь он был готов расплакаться уже от счастья. Парень заботливо скрепил надломанную зубочистку и, с чувством выполненного долга, опустил ее в стаканчик к остальным семидесяти «сестрам».
– Шестьдесят третья.
Окман широко и радостно улыбнулся сотрудникам, глазами попрощался и спешно выбежал из заведения, нагоняя Алена. Как только он повернулся к персоналу спиной, лицо вновь изменилось – на нем читалась ненависть ко всем живым людям, к людям в целом, как к виду.
– Говорите, что нужно делать, – серьезно и без капли сомнения отчеканил Кит, глядя в карие глаза предполагаемого спасителя, – И давайте не будем с этим затягивать.

Отредактировано Keith Oakman (2017-06-27 22:25:29)

Дорога до жилища странного мужчины заняла не так уж и много времени. Кит даже соскучиться не успел, как они уже переступали порог поместья мистера Кроу. Он обратил внимание на то, как Ален вел себя у входа в кафе. Такое чувство, что он был уверен в том, что Кит будет согласен на его весьма размытые условия избавления от голоса в голове, и курил лишь ради того, чтобы скрасить ожидание на улице. Настолько проницательный? Говорят же, «в тихом омуте – черти водятся». Наверняка Ален тот еще черт.
Кит прошел внутрь, когда Кроу его пригласил, и молча кивнул, когда он упомянул «разговор с глазу на глаз». Странная формулировка, учитывая, что жилище не выглядело уж сильно населенным и едва ли они сейчас бы нашли здесь хоть кого-нибудь, кроме, разве что, себя самих. Окман сбросил с плеч куртку и повесил на соседний крючок вешалки, обувь неуклюже стянул с пяток и, толкнув ногой ближе к стене, проследовал за Аленом в одних белых носках. Он все рассматривал окружение, стараясь не заострять внимание на всем том, чтобы так или иначе могло разбудить помешанную на всем правильном и идеальном часть себя. Расположившись на довольно комфортном диване, мужчина продолжал оглядываться и, лишь когда Кроу раскрыл рот вновь, перевел на него взгляд и уперся локтями в коленки, сцепив пальцы в замок, готовый слушать.
Оборотни, вампиры, маги и вендиго, значит? Звучало глупо, странно, нелепо, но раз уж Окман доверился незнакомцу с кладбища, стоило хотя бы его дослушать, пусть даже в голове и поселилась стойкая уверенность в том, что Ален – тот еще псих, раз верит во всю эту нечисть. А вендиго он к чему вообще так выделил среди прочих? Не успел Кит хорошенько над этим вопросом поразмыслить, как мужчина продолжил свой монолог, вырвав его из раздумий словами о «голосах в голове». И когда он успел о них узнать? Ах да, Кит не вполне следит за свой речью, когда так или иначе контактирует со своими... голосами. Да, пожалуй, это могло быть вполне очевидно для такого проницательного черта, как Ален. Парень сосредоточил все свое внимание на мистере Кроу и задумчиво свел брови, слушая.
Искреннее желание стать представителем расы. Стать вендиго. «Кто это вообще такие? Ты уверен, что это необходимо? Ты ведь ничего о них не знаешь. Одно название. Черт, но ведь он уйдет. Эта хрень уйдет! Терпеть его не могу, я должен от него избавиться, должен избавиться, он только мешает, мешает, мешает... Твою мать, какого хрена я об этом думаю вообще? Какая к черту разница, кто такие эти вендиго, если он уйдет, а? А?». Кит менялся в лице так, будто безмолвно спорил сам собой, иногда хватаясь за короткие волосы или стуча ладонями по коленям, а затем, наконец, стих и медленно поднял взгляд от собственных быстро посеревших носков до глаз мистера Кроу. «К тому же, черт выглядит вполне человечно. Что может пойти не так, в конце концов?».
– Я согласен. Что нужно сделать?
Лицо исказила безумная улыбка. Окман был готов на все, что угодно, лишь бы только вытурить лишний голос из своей и без того густо заселенной головы. Даже если это будет лоботомия или сеанс на электрическом стуле. Нельзя позволить нежданному гостю взять власть, нельзя позволить ему задержаться еще хотя 6ы на одну минуту.

Мужчина указал рукой куда-то в сторону, и Окман поспешил проследовать за ней взглядом. Лестница и дверь, ведущая не то в кладовку, не то в подвальное помещение. В голове уже не осталось ни единой мысли о том, что это может оказаться какая-то подстава или что-то вроде того. Да даже если и так – какая разница? Окман не сильно держался за свою жизнь, а сейчас перед ним стоял вполне очевидный выбор: или попытаться избавиться от назойливого лишнего голоса, рискуя при этом умереть, или отказаться, сбежать, но продолжать существование в вечной борьбе с собственным разумом. Так что, да, в глазах не осталось ни тени сомнения, он молча встал и зашагал таким уверенным шагом вперед, словно шел по давно известной ему дороге и мог бы проделать этот трюк даже с закрытыми глазами. Ему хотелось ускорить шаг, но приходилось подстраиваться под медленный ход идущего перед ним Алена. Одна рука покоилась в кармане штанов, а второй он перестукивал кончиками пальцев по холодной стене, пока спускался вниз по лестнице. Ему сейчас было плевать даже на светильники, которые явно выбивались из общего антуража. Он с большим интересом наблюдал за движением собственных ног по ступенькам, чем разглядывал окружение – один фиг ни черта не видно. И настолько сильно он увлекся собственными носками, что чуть не потерял равновесие, когда почти столкнулся с внезапно остановившимся Аленом. Окман взглянул ему в глаза, едва освещаемые тусклыми фонариками на стенах. Они словно были стеклянными, совсем ничего не выражали. Выглядело странно, если не жутко, но Киту и на это было плевать. Ему не терпелось приступить к обращению.
Из разного рода художественных произведений и картин Окман знал, что всякими вампирами да оборотнями становятся посредством укуса. О вендиго ему раньше слышать не приходилось вообще, да что уж таить, он до этого часа вообще не подозревал, что в этом мире существуют сверхъестественные существа. Интересно, Ален сейчас набросится и укусит его? Или все будет несколько иначе? К счастью, темноволосый мужчина тоже был не из тех, кто любит тянуть резину и принялся объяснять все подробности. Кит чуть приоткрыл рот, но не проронил ни слова, лишь внимательно вслушивался в слова мужчины. Умереть, да? В целом, он смерти не боялся, особенно сейчас, когда ему нечего терять. Но в голове тут же начались активные споры о целесообразности этого мероприятия. А что, если после перерождения, пропадут вообще все голоса, оставив в теле всего одну личность? И какая из них, в таком случае, останется? Основная, изначальная? Или та, которая имеет большее влияние, чем все остальные? Или это будет вообще случайный выбор? Такая перспектива пугала и радовала одновременно – некоторые очень бы хотели остаться единственным владельцем этого тела, но рисковать полным своим исчезновением очень не хотелось.
Он так и стоял, сверля пустым взглядом одну точку в стене, потому что Ален с поля зрения уже ушел. Послышался звук хлопнувшей двери и мужчина рефлекторно дернулся.
– А ну молчать! – громко буркнул Окман, тряхнув корпусом, головой и руками. Звук разошелся эхом по подвалу, а в голове, наконец, воцарилась тишина, – Так-то лучше.
Кит прошел внутрь подвала, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь непроглядную темноту. Впрочем, эти попытки успехом не увенчались, а раздумывать ни над чем больше не хотелось. Он уже сделал выбор несколько минут назад и тот факт, что после смерти его ждет своего рода неизвестность, казалась лишь незначительным побочным эффектом. Жить и дальше с Зовом в черепе не хотелось от слова совсем, поэтому он спешно поднялся вверх по лестнице и затарабанил кулаком левой руки по закрытой двери.
– Але-ен! – черт его знает, когда Кит решил, что обращаться к мужчине по имени будет уместно, – А ну вернись обратно и вышиби мне уже мозги. Сил нет терпеть эту мерзость в голове!
Между уходом Алена и этим вот моментом прошло, пожалуй, не больше трех минут. Чего хотел добиться Кроу такими вот хождениями «вокруг да около»? Кит уже давно на все согласился, и сопротивляться было не в его интересах. А впечатление создавалось такое, будто вендиго передумал склонять Окмана на свою сторону и обращать в вендиго, но просто не нашел слов, чтобы об этом сообщить. Плевать. «Ну же! Избавь меня от этого дерьма, твою мать!».

Откровенно скучая, Кит сидел на ступеньках совсем недалеко от мощных дверей. На время в его голову даже закралась мысль о том, что Ален просто на него, откровенно говоря, болт положил, и оставил зачем-то подыхать в темном подвале. Он же ведь даже не ответил на его крики. Хотя, возможно, так было нужно, так задумано. Но чем больше Кит находился в этом месте, тем больше его раздражали предсмертные отголоски Зова, и тем сильнее он хотел, чтобы время ускорило свой ход, приближая момент обращения. А еще, от ожидания кое-кто сходил с ума и своими воплями вызывал лишь раздражение, а заткнуть его удавалось, лишь вдарив себе хорошенько по затылку или приложившись головой о холодную стену подвала. Дверь за спиной, наконец, скрипнула, и Окман поспешил подняться на ноги и повернуться лицом к вошедшему Алену. Свет из-за его спины слепил так сильно, что Киту пришлось сощуриться и прикрыть глаза ладошкой, пытаясь рассмотреть лицо мужчины сквозь пальцы.
– Ну наконец-то, – сквозь зубы прошипел Окман, вновь развернулся, сложив обе руки в карманы, и, чуть ссутулив спину, быстро спустился вниз, мысленно считая ступеньки, – Прекрати, идиот.
Порядком задолбавшись вертеться, будущий вендиго все же вновь сделал поворот на сто восемьдесят, уставившись Алену прямо в самые его бездушные глаза, а затем опустил взгляд к его руке, протягивающей кусок мяса. Он удивленно выгнул бровь, посмотрев исподлобья на Алена, лениво вытащил левую руку из кармана и забрал у мужчины свой подарок. Поднес этот кусок ближе к носу и тут же вытянул руку, отдаляя, очевидно сырую, плоть подальше, поморщившись от ударившего в нос неприятного запаха.
– Это еще что за фокусы?
Мистер Кроу тут же принялся рассказывать все подробности ритуала, о которых заранее не известил. Не то, чтобы это пугало или настораживало Кита – нет, он давно все решил и ему было откровенно по барабану, каким именно способом он помрет и что перед этим должен будет сделать. Еще раз или два поморщив нос, он все же поднес сырую, бог знает кому принадлежавшую, плоть к губам и раскрыл рот, готовый впиться в эту вонючую дрянь зубами. Он вообще перестал слушать Алена, как только тот начал кормить его обещаниями и чуть ли не совать деньги на исполнение его хотелок. Это все было не важно и решаться будет явно после того, как Кит умрет и возродится. Если возродится.
– Нет, не передумал, – коротко отрезал Окман на заданный вопрос, а затем, прикрыв глаза, вцепился зубами в скользкий кусок мяса, который, однако, оказалось прокусить довольно сложно, – Что это за дрянь? А, не важно!
Он выпустил мясо изо рта и попытался откусить кусок поменьше. Удовольствия это не приносило никакого, но он уверенно шел к своей цели и вряд ли теперь остановится. Медленно и без наслаждения пережевывая один за другим откусанный кусок, Кит уже почти перестал чувствовать его отвратный вкус и ждал, когда же этот «деликатес», наконец, закончится. Поместив последний оставшийся кусочек в рот и облизав пальцы, Окман опустил руку и посмотрел на Алена.
– Теперь умирать, да? – без особого интереса, просто для галочки, произнес мужчина, вспоминая следующий шаг в этом странном ритуале, – Опять запрешь меня здесь?
Глаза уже привыкли к темноте, да и светильники немного помогали в изучении окружения. Кит оглянулся вокруг, не делая ни шага вперед, назад или в сторону, и, заметив цепи, вновь глянул на Кроу.
– Давай только без этого, хорошо? – он указал большим пальцем левой руки себе за спину, точно на цепи с кандалами, – Дверь у тебя крепкая, окон я здесь не наблюдаю. Не сбегу, не переживай. Сколько там люди живут без еды? Несколько недель, – сам задал вопрос и сам же на него ответил, – Если исключить еще и воду, то неделю, может, полторы. У тебя хоть книжка будет почитать? Мне же ведь с этим ублюдком, – он приставил указательный палец к виску, – жить, в буквальном, смысле, до гроба. Было бы неплохо как-то отвлечься от саморазрушения на это время.
Ублюдком он называл тот самый «лишний» голос в голове, так называемый Зов. Очень и очень жаль, что умирать придется именно что от голода, а не от чего-нибудь еще.