Этот дом Кит заприметил еще в две тысячи двенадцатом, когда впервые приехал в Годфри. Он уже ушел от Алена, сказав, что у него еще есть дела в Детройте, которые нужно так или иначе решить, но, на самом деле, не был готов просто сесть в арендованную тачку и покинуть Город. Ему требовалось больше времени для того, что принять нового себя, новую свою жизнь. Хотя, кого он обманывает? С этим у него все было в порядке, но в Детройт он все равно не спешил. Он долгое время гулял по новому для него городу, изучал его улицы, его жителей, вообще, так сказать, принюхивался. Где-то на отшибе он наткнулся на симпатичный домик, и, так как солнце уже заходило за горизонт, и положено было ложиться спать, было принято решение попроситься заночевать там. Не на промерзшем же асфальте или земле проводить ночь, верно же? Но хозяев дома не оказалось. Да и вообще дом выглядел брошенным, пустым. Тут явно давно никто не живет, хотя и совсем уж разваленным его явно не назовешь.
Все те разы, что Кит пропадал из отчего дома, отдаляясь и от отца, и от жены, и – позднее – от крохотного сынишки, он приезжал в Годфри и, так или иначе, жил в этом доме. Со временем он починил входную дверь (стекло пришлось выбивать в первый раз, чтобы иметь возможность туда вообще проникнуть), сменил замок, навел порядок, привел жилище в надлежащий вид и старался эту чистоту и опрятность поддерживать. В общем, обжил он это место как родное, и уже ощущал себя не иначе, как законный владелец участка и дома. Когда он переехал сюда весной две тысячи четырнадцатого, дом стал выглядеть еще лучше и ничего в нем больше даже не намекало на то, что его когда-либо бросали хозяева. Газон всегда коротко стрижен, даже несколько клумб со вполне живыми цветами можно было наблюдать во дворе, а внутри так вообще царил полнейший порядок – многие бы подобной чистоте даже позавидовали. Тогда же Окман устроился на работу и смог назвать себя полноценным жителем Города – с жильем и рабочим местом. Жизнь, пусть и странная, налаживалась.

Типичное утро. Встать пораньше, застелить за собой постель, поставить вариться кофе, отправиться в ванную комнату. Все утро было расписано практически по минутам и едва ли он сможет вспомнить хоть один день, когда ему удалось от этого строгого графика отклониться. И настолько все четко выполнялось, что внезапный грохот снизу, прорывающийся даже сквозь шум воды, заставил мужчину напрячься и ускориться в выполнении своих утренних ритуалов. Кит спешно смыл с себя всю пену от геля и шампунь со светлых волос, выпрыгнул из душевой кабинки, наскоро обтерся полотенцем и повязал его вокруг бедер. Подойдя к двери, он на мгновение остановился и прислушался к шагам на лестнице. Насколько он мог судить – поднималась наверх некрупная девушка или ребенок. Значит, ничего опасного. Он толкнул дверь левой рукой и вышел, так сказать, в свет. Перед его лицом предстала юная темноволосая девушка, странным образом держащая руки на уровни груди. Кажется, они оба удивлены встретить здесь друг друга. Незнакомка что-то шепчет и делает какое-то резкое движение руками. Уж очень похоже на попытку сотворить заклинание. «Магик», - заключил Кит и разошелся в довольной ухмылке. Магия, что ожидаемо, не подействовала, поэтому мужчина наклонил голову в сторону, не отрывая взгляда от ошарашенной девушки, и мизинцем попытался вытурить воду из уха.
– Доброе утро, дорогая, – поприветствовал ее Окман и провел рукой по еще мокрым волосам, с кончиков которых все еще быстро срывались капли, разбиваясь об пол. Он не успел даже полотенцем обтереть голову, чтобы избежать появления возникающей в ногах лужи, – Какими судьбами ко мне пожаловала?
Сюда никто никогда не заходил. Тут и соседей за километр не было, совсем на отшибе находился этот дом. Наверняка это одна из пациенток больницы, которая по ведомым одной ей причинам узнала, где живет доктор Окман и сейчас хотела напроситься на внеочередной прием. С другой стороны, даже сам Кит в эту версию слабо верил, потому что всех своих пациентов он хорошо помнил – не по именам, так по лицам точно. Эту девушку он определенно видел впервые. На владелицу она тоже не походила – слишком молодая. Может, так же, как и он сам когда-то, решила найти себе пристанище и посчитала этот дом для такого подходящим?
– В любом случае, чувствуй себя, как дома.
Мужчина довольно улыбнулся и, в общем-то, перестал переживать по поводу того, как именно девица пробралась к нему в дом. Очевидно, что вся ее сила заключалась в магии, а так как она на вендиго не работала, Окман был вне опасности. Едва ли это хрупкое дитя способно ему хоть что-то сделать без помощи своих заклинаний.

– О, – удивленно вскинул бровь блондин, когда девушка довольно дерзко заявила, что является хозяйкой этого чудесного дома, – Вот как?
Надо сказать, когда Кит впервые покусился на это жилище, дом выглядел довольно скверно. По тем же наслоениям пыли, от одного вида которой становилось боязно делать вдох – вдруг лишнего вдохнешь, раздражая слизистую, по переполненному почтовому ящику, по еще нескольким очевидным критериям можно было заключить, что пустовал он уже, по крайней мере, лет десять, если не все пятнадцать. Это вновь заставило вендиго задуматься: девчушка, стоящая сейчас напротив, выглядела лет на двадцать. Максимум – двадцать пять. Да она совсем ребенком была, ну, может, почти подростком, когда гипотетически покидала этот дом. Переехала от греха подальше вместе с родителями? Вот этот вариант уже был похож на правду, но окончательно его принимать Кит не торопился. Учитывая то, сколько всего Кит сделал за те пару лет, что здесь жил, он бы охотнее назвал себя владельцем, если хоть на мгновение забыть о формальностях и бумажках.
Да, он чувствовал здесь себя хорошо. Отличный домик в отдалении от основной части города, пусть даже такого некрупного, как Годфри. Здесь всегда было тихо, спокойно, да и, чего смеяться, кости несчастных жертв вендиго было прятать куда проще, когда нет подозрительных соседей, интересующихся твоей лужайкой на заднем дворе. Кстати да, именно там Кит скидывал в аккуратно вырытые им ямы обглоданные кости. Почему ям несколько? Кое-кто предпочитал порядок во всем. В этом, своего рода, безумстве – тоже. В самой первой, если начинать слева, покоились кости обычных людей и магиков, следом была «волчья» яма, потом совсем немного вампирских костей – все с левой руки, ведь это, пожалуй, был единственный случай, когда на ужин удалось лишь вырвать руку из плеча, вместо того, что вдоволь насладиться полноценным организмом.
Только Окман раскрыл рот, чтобы сказать что-то внезапной сожительнице, как та попятилась назад, продолжая болтать. Мужчина протянул вперед руку, будто пытаясь заставить ее остановиться, предупредить, что сзади у нее земля из под ног вот-вот начнет уходить, в буквальном смысле, но не успел и звука издать, как непутевая девчушка оступилась и кубарем понеслась вниз по лестнице.
– Вот же черт! – тихо, сам себе, ругнулся Окман и постарался спуститься за летчицей вниз по ступенькам, силясь при этом самому не подскользнуться на мокрой поверхности, – Ты в порядке?
В Годфри довольно одиноко. Кит не мог завести себе друзей. С кем бы он ни заводил диалог, все, в той или иной момент, от него отдалялись, отказывались. Хорошо с ним обращался только Ален, пожалуй. Да что говорить, Окман был не в ладах с самим собой, как он может строить хоть сколько-нибудь удачные отношения с остальным социумом? Схема проста – постарайся подружиться, а если не срастется – сожри. С большинством его знакомцев происходило именно так, и именно их кости сейчас можно было откопать на заднем дворе.
Она жива, она дышит, более того – она плачет. Он помог ей принять сидячее положение и даже приобнял левой рукой. Бегло осмотрев с ног до головы и убедившись, что никаких серьезных повреждений быть не должно, положил свободную руку ей на коленку и по-доброму взглянул в ее голубые глаза.
– Ну-ну, не плачь, дорогая. Все не так уж плохо. Синяки сойдут в течение дней трех, максимум – четырех, – он видел страх в ее глазах, но совсем не ассоциировал его с тем, что перед ней вендиго – он почему-то был уверен, что дело в самом падении, – Я врач. Доктор Окман.
Он медленно провел рукой вверх по бедру, а затем отнял ее ладонь ото рта. Тут же в нос ударил сильный запах крови. Захотелось есть. Безумно захотелось вонзиться зубами в девичью плоть и кусать ее, рвать ее, наслаждаться сырым человеческим мясом. Это вам не противная собачья котлета, перед ним ведь сейчас сидела магик. Но нельзя было. Доктор Окман очень хорошо понимал, что питаться одними лишь людьми чревато неприятными последствиями, а в последний раз он употребил в пищу именно плоть сапиенса. Нужно себя сдержать. Кит начал очень быстро, даже с толикой безумия, носиться взглядом по комнате, пытаясь обнаружить хоть что-то, что способно его отвлечь. Это тот случай, когда чертов ОКР мог ему помочь, но, как назло, все в этом доме было в полном порядке. Естественно, кто этот порядок по своим больным канонам наводил? Правильно – Кит. К счастью, взгляд зацепился за порванную чуть выше коленки штанину незнакомки.
– Не двигайся. Не смей, сиди на месте.
Мужчина спешно поднялся и убежал в соседнюю комнату. Вернувшись с ножницами в левой руке, он тяжело плюхнулся на пол рядом с магиком и, безумно улыбнувшись, лязгнул своим орудием. Впрочем, секунду спустя улыбка с лица сошла, а брови обеспокоенно поползли к переносице. Кит что-то невнятно бормотал себе под нос, попутно разрезая ткань обеих штанин, превращая эту деталь одежды в шорты.
– Ну вот и все! Так-то лучше. Пошли на кухню, там есть аптечка – обработаем твои гематомы. Заодно кофе попьем, а ты расскажешь о себе побольше.
Едва закончив говорить, вендиго подхватил девушку на руки и отнес на кухню, усадив за один из стульев, который он предварительно вытянул ногой из-под стола, после чего полез в верхние ящики гарнитура в поисках аптечки (не так уж часто она ему пригождалась в этих стенах).

Продолжая копошиться в поисках аптечки – и куда она только могла деться? – мужчина несколько раз громко хлопнул дверцами верхних шкафчиков, прежде чем вновь услышал голос девушки. Это заставило его оторваться от поисков и обернуться к собеседнице. Он уперся ладонями в столешницу и чуть повел спиной назад, внимательно наблюдая за тем, что незнакомка собирается сделать и сказать дальше. Прикосновений не переносит, вот как? Он слегка удивленно приподнял бровь, а потом разошелся в довольной улыбке. Он дал девушке договорить, и сам открыл рот только лишь тогда, когда убедился, что девушка ждет от него какого-то ответа.
– Да, Окман. Но зови меня просто Кит, – мужчина тряхнул головой, а затем вернул взгляд к своей собеседнице. Добродушная улыбка сменилась какой-то слегка безумной, – Нет. Нет-нет, зови меня, все же, по фамилии. Так о чем это я? – он задумчиво уставился куда-то в потолок, после чего его словно осенило, – А, точно! Аптечка. Твои синяки.
Кит вновь зашерстил по навесным шкафам, на этот раз более удачно. Раскрыв аптечку и попытавшись найти там подходящую мазь, он с огорчением обнаружил, что ничего и близко похожего в ней найти не удастся. Он недовольно хмыкнул, закрыл коробочку и шагнул к холодильнику, мыча под нос какую-то песню. Мужчина достал льда из морозилки, обернул несколько кубиков в сложенный в несколько слоев бинт и подошел ближе к магику.
– Вот, держи, – он протянул руку к сидящей и обнимающей собственные колени девушке, – прикладывай к ушибленным местам. Сосуды сузятся, синяки будут сходить быстрее.
Не трогать, так не трогать. Ему нравились люди с психическими отклонениями. Но только с теми, которые выражались в попытках защититься, спрятаться, убежать. Когда человек подвержен каким-то страхам, постоянно в чем-то не уверен, чего-то опасается, то ему хочется помочь, спасти из плена дурацкой болезни. А тем, кто из-за сдвигов в мозге людей на котлеты рубит – помогать не очень хочется. Таких появляется желание прибить или хотя бы где-то надежно запереть, чтобы не буйствовали направо и налево.
– С конца двенадцатого года, – внезапно отчеканил Кит запоздалый ответ, – В смысле, я живу тут с конца двенадцатого. А ты какими судьбами в Городе? И, вообще-то, как тебя зовут, дитя?
Он присел на корточки прямо перед ней и взглянул в ее взмокшие голубые глаза снизу вверх.
– Я, конечно, технически не мозгоправ, но в психологии разбираюсь довольно хорошо. Расскажешь, отчего тебя так пугают прикосновения? – лицо его было сейчас просто пестрило добротой, да настолько, что могло создаться впечатление, что он и правда готов помочь первой встречной с ее психологическими проблемами, несмотря на то, что именно эта девчонка пыталась что-то наколдовать в его сторону несколькими минутами ранее, – Думаю, я смогу тебе помочь. Не торопись.
Мужчина вновь поднялся на ноги и, подойдя к кухне, принялся разливать сварившийся кофе по кружкам. На работу он уже совершенно точно опоздал, но абсолютно по этому поводу не переживал. Еще с ночной смены в больнице находились действительно хорошие специалисты, которые, в случае необходимости, смогут помочь немногочисленным нуждающимся. Да и увольнять его за редкие опоздания никто не станет – итак заведение непопулярное, терять ценные кадры просто глупо. Он поставил на столе рядом с девушкой горячий ароматный напиток, а сам сел напротив и сделал первый глоток бодрящего кофе. Яркий запах хорошо прочищал мозги и отвлекал от желания съесть свою новую безымянную знакомую. Теперь-то уж точно торопиться некуда, особенно с учетом того, что даже сейчас он, по сути, выполняет свою работу.

– О, прошу простить, – со смешком произнес Окман и, поднявшись на ноги, удалился в одну из комнат наверху.
Настолько он привык находиться в этом доме в одиночестве, что не придавал большого значения тому, во что он одет, пока находится в этих стенах. К тому же, девчушка так стремительно полетела с лестницы, что ему было банально не до того, чтобы рыться в комоде в поисках чистой одежды – долг, как говорится, звал. Сейчас, когда все утряслось, можно было, наконец, накинуть себя пару тряпок. Он поднялся в спальню, подошел к кровати, на которой ночевал последние четыре года и на мгновение задумался о том, кому она принадлежала. Родителям, наверное? Не очень похоже на детскую, а Кейси, если верить ее словам, покинула это место еще будучи ребенком. Мужчина тряхнул головой, подошел ближе к шкафу и извлек из него идеально выглаженные темные брюки и бледно-голубую рубашку. Надев на себя все это и ловким движением завязав темно-синий однотонный галстук, он улыбнулся собственному отражению в зеркале и прошел обратно к лестнице.
Вендиго хотел ответить на вопрос о том, как ему «пришло в голову вселиться в чужой дом», но магик сама перевела тему, поэтому было решено отложить этот разговор на время чуть более позднее. Он с довольной улыбкой, чуть ли не вприпрыжку, вошел на кухню вновь, подхватил комок мокрых бинтов, бросил его в мусорное ведро под раковиной и уселся на стул напротив девушки.
– Наших? – удивленно вскинул брови Кит, услышав заявление Кей, и тут же сделал глоток горячего напитка. Он поджал и облизнул губы кончиком языка, смотря почему-то в столешницу, а не в глаза собеседницы, – Это ведь у тебя страх прикосновений, а не у меня.
Он продолжал очаровательно улыбаться, как самый большой добряк на свете, подняв теперь голубые глаза к глазам магика. О, у него было очень много тараканов в голове. Вы, возможно, даже удивитесь, насколько реальны эти «тараканы» и какой букет психологических проблем они держат в своих маленьких тараканьих лапках. В детстве никто их не замечал. Потому что многие выходки Кита обуславливали его возрастом и развитым детским воображением. В подростковом возрасте все списывали на юношеский максимализм да на особенности пубертатного периода. Да и сам Кит никогда не видел в себе никаких проблем, потому что с большинством из них был практически рожден, точнее – они были с ним столько же, сколько он себя помнил. Никто и никогда не диагностировал у Кита никаких психических отклонений, потому что никто их попросту не замечал. Эти демоны знали, как не раскрыть своего существования. В университете, однако, юный Окман сумел самостоятельно поставить себе диагноз, но углубляться в проблему не стал, просто потому что привык жить именно так. Одна мысль о том, что он когда-нибудь останется в одиночестве, приводила если не в ужас, то в какое-то околодепрессивное состояние.
– Ты знаешь, – после тридцатисекундной паузы продолжил вендиго, обратив взгляд куда-то в потолок, – Можем и тишину послушать, если тебе действительно нужно именно это. Но, знаешь, не похоже, что тебе есть с кем поделиться такими вещами. А стоило бы. И, раз уж мы с тобой оказались внезапными соседями, – он на секунду прервался и улыбнулся немного шире, – думаю, сейчас у тебя нет никого ближе. А еще есть шанс, что я смогу тебе помочь. Не думаю, что ты что-то потеряешь, если расскажешь мне свою историю, Кейси.

Черт бы побрал эту женскую интуицию. Девчонка, очевидно, и правда чувствовала какую-то проблему в голове Окмана. Хотя, учитывая его странное поведение под лестницей несколько минут назад, вполне возможно, что она зацепилась именно за это. Что ж, признаться в наличии обсессивно-компульсивного расстройства не так уж страшно. Подобные психологические проблемы, как правило, не мешают людям работать, особенно если знать, как этим управлять. И тем не менее, странное желание девушки отодвинуть свои проблемы куда-то в сторону и самостоятельно покопаться в голове незнакомца, жившего в ее доме последние четыре года, не сулило ничего хорошего. Нужно было строго обозначить то, кто в данной ситуации выступает в роли психолога, а кто – пациента. Хотя, очевидно, что с Кейси подобное могло не пройти, слишком уж она заинтересовалась в тараканах Окмана. Он сделал еще один глоток кофе, снова облизнул губы и посмотрел в глаза магика с нескрываемой улыбкой.
– Ну что ж, – он кашлянул в кулак и поднялся со стула, опершись ладонями на стол, – Если ты не хочешь об этом говорить, настаивать не буду.
Кит еще раз глянул на девушку, а затем направился к раковине, на ходу допивая обжигающий кофе. Он поставил кружку на столешницу и, не оборачиваясь, продолжил:
– Я уже опаздываю на работу, по правде говоря, – он включил воду и принялся всполаскивать использованную посуду, – Так что, я пойду. Полагаю, жить здесь я больше не смогу, поэтому зайду за вещами вечером. Надеюсь, ты не против.
Поставив кружку в сушилку над раковиной и вытерев руки полотенцем, мужчина развернулся лицом к собеседнице, упершись ладонями в столешницу. Он по-прежнему улыбался. Он не хотел рассказывать ей о своих проблемах. Он вообще никому о них рассказывать не хотел и вряд ли стал бы. Люди такое не понимают, люди такого боятся и людям такое не нравится. Не то, чтобы ему было какое-то дело до мнения окружающих, но лишний раз выслушивать упреки в том, что он сумасшедший, что он больной на голову, умом тронувшийся, с крышей поехавшей, что у него «не все дома» и так далее? Для него это было своеобразной нормой, он привык жить именно так, и не уверен, смог бы когда-нибудь жить иначе. Он надеялся, что в жизни не предстанет случая узнать это на собственной шкуре. Пусть лучше все остается так, как есть.
– Если передумаешь, и не с кем будет поговорить... – он снова обернулся к кухонному гарнитуру, нашел салфетку, достал из нагрудного кармана рубашки ручку и, щелкнув ей, начиркал довольно скверным почерком «Доктор Окман, больница св. Анастасии» и рядом еще уместил свой рабочий номер телефона, – Вот, – он уложил салфетку на столе около магика и вновь отстранился на пару шагов, – Я буду там до восьми вечера сегодня. Не стесняйся, звони в любое время.
Он еще раз добродушно улыбнулся и, хлопнув в ладоши, как бы ознаменовав свою готовность уходить, уверенным шагом направился к выходу. В прихожей он подхватил свой рабочий портфель и покинул стены такого родного дома. Его устроят оба варианта развития событий: девушка может остановить его, все же почувствовав необходимость высказаться, а может молча отпустить. В любом случае, Окмана не сильно волновали подростковые проблемы, да и не похоже было, что она с ними совсем уж не справляется. Тем более, что ему все равно наверняка придется встретиться с Кейси еще раз, после работы.

Он резко остановился, когда услышал громкое заявление девушки, крикнувшей с порога. Подобного можно было ожидать, все же довольно распространенная причина нелюбви к прикосновениям – именно изнасилование. Но отчего-то Кит все же немного удивился, о чем говорила вздернутая в удивлении бровь. Он довольно улыбнулся, качнул головой и в одно движение развернулся снова лицом к парадному входу. Улыбка теперь была мягкой и доброжелательной – как раз такой, какой она должна быть на лице понимающего человека-мозгоправа. По-доброму посмотрев на девушку в дверях, мужчина все же сдвинулся с места, готовый снова кинуть портфель на банкетку в прихожей. Он замирает в дверном проеме в шаге от Кейси, и та все же рассказывает свою историю, пусть даже и очень поверхностно.
– Думаю, смогу, – обнадеживающе ответил Окман и посмотрел на девушку сверху вниз, – Дерьмо, знаешь, случается, – он едва сдержал смешок, – Пошли в дом, не думаю, что в дверях об этом говорить было бы уместно.
Они вошли внутрь, Окман по-хозяйски закрыл за собой входную дверь, легким движением скинул обувь и, оставив в прихожей портфель, проследовал за девушкой в гостиную. Дождался, пока она усядется на диване, и сел напротив, чтобы не смущать излишне близким присутствием. Он чуть ссутулился, уложил локти на коленях, а пальцы рук сцепил замком, устремив взгляд к Кейси.
– С того дня… Никто тебе не пытался оказать помощь? То есть, ты вообще когда-нибудь произошедшее с кем-нибудь обсуждала? – он говорил спокойно, ровно, мягко, создавая доверительную атмосферу. Девушке требовалось почувствовать себя в безопасности, а он своим присутствием уже несколько пошатнул ее ощущение дома, как крепости, – В любом случае, расскажи об этом. Расскажи все, что помнишь, чем больше деталей, тем лучше.
Опасная дорожка. Магик могла закричать и отказаться от всего этого, отказать от своих слов и выпроводить врача на его треклятую работу. Но, так или иначе, ей нужно было выговориться. Это помогает. Ты сам словно смотришь на ситуацию уже не с позиции жертвы, а как бы со стороны. Тут даже без присутствия Окмана может прийти какое-то озарение, переосмысление, смирение. Что-то, что поможет не думать об этом в настолько ужасном ключе.
– Тебе станет легче, поверь. И не торопись – в твоем распоряжении столько времени, сколько потребуется.
Хотелось бы Окману, чтобы ему тоже было, кому высказаться, кому рассказать. Но это сложно, чертовски сложно. Его проблема в том, что его самого – много. И это то, что будет с ним всегда, то, что нельзя изменить. Выговариваться лицензированному мозгоправу – бесполезная трата времени, упекут в психушку, лишат лицензии, сломают ему всю оставшуюся жизнь. А человека, который от услышанного не покрутит пальцем у виска и не отвернется, попробуй еще отыскать. Поэтому он вынужден жить со своими проблемами и демонами сам. Впрочем, он почти привык к такой жизни, и едва ли мог на нее пожаловаться. Лучше так, чем в смирительной рубашке в окружении четырех мягких белых стен.

Отредактировано Keith Oakman (2017-07-23 16:38:10)

Ох уж эти люди. Как сложно построить с ними доверительные отношения и как сложно донести до них свою мысль. Кит не был в этом очень уж хорош, поэтому предпочитал заниматься хирургией, когда пациент лежит на операционном столе без сознания и все, что ты делаешь, это копаешься в его внутренностях и тебе совершенно по барабану на существование какой-то там души, какого-то разума, чувств, эмоций и привязанностей. Тело ломается – Кит любит их чинить, потому что сам процесс его успокаивает, приносит какую-то радость. А вот это все – не его. Надо сказать, что и в онкологию он пошел больше в надежде опухоли вырезать, нежели разговаривать с умирающими и стремящимися к смерти людишками, а особенно с их родственниками, готовыми обвинять лечащего врача во всех смертных грехах. Но что делать, к сожалению, люди – не просто куски мяса, а куски мяса с мозгами и, черт бы ее побрал, душой. Личности, чтоб их. Он знал из курса по психологии, что чем больше человек погружается в воспоминания, чем подробнее и точнее их вспоминает и описывает, тем проще ему пережить этот момент, отпустить его, начать двигаться дальше. Но Кейси, похоже, все еще была настроена крайне негативно, потому что начала огрызаться и рявкать, подобно щенку. Окман понимал, что во многом это и его вина. Его вещи все еще распиханы по шкафам в родительской спальне, весь дом, вероятно, кажется ей чужим, завоеванным, отобранным. С другой стороны, в кабинете Кита тоже обстановочка так себе – едва ли она настроит на нужный лад человека, которого просят рассказать в красках о том, как его насиловали.
– Что ж, – Окман прикрыл глаза и набрал побольше воздуха в грудь, после чего медленно выпустил через полураскрытый рот, – У меня ОКР. Обсессивно-компульсивное расстройство. Из-за него мне пришлось испортить твою одежду, прости за это, кстати. Подобные вещи сводят меня с ума. Но знаешь, я научился с этим жить. Это почти не доставляет мне неудобств.
Он откинулся на спинку дивана и принял расслабленную позу. Ответ был сухой и скупой на эмоции. Только факты, только конкретика. Сейчас его задачей было развести Кейси на продолжение беседы, отзеркалив ее линию поведения, внеся в нее незначительные изменения.
– Легче станет, можешь быть в этом уверена, – он запрокинул голову и уставился куда-то в потолок, очевидно же, что зрительный контакт девушку напрягал, – Однажды ты найдешь того, чьи касания не будут тебя пугать, и вспомнишь старину Окмана. Даже если сейчас тебе кажется, что ты будешь противиться этому всегда. И после этого тебе будет с каждым разом все проще и проще, ты снова привыкнешь к этому человеческому… теплу.
Вполне возможно, что Кейси его уже не слушала, или значения его словами не придавала. Но Окман знал, что он прав, просто не знал, как это правильно до девушки донести, чтобы она скалилась в ответ, а приняла его помощь. А с чего ему вообще ей помогать? Что заставило его вообще разболтаться с этой девчушкой? Призрачная надежда, что его не выпрут из дома и позволят продолжить здесь жить? Ей ведь наверняка не нужны обе спальни, если только она не собирается привезти с собой целую ораву внезапных родственников. Да, наверное, интерес Окмана был имено в этом. А еще не хотелось бы портить свою врачебную репутацию, раз уж он уже разболтал место своей работы. Отличные заголовки для скучного годфрийского СМИ: «Доктор из больницы св. Анастасии жил четыре года в чужом заброшенном доме!» или «Монстр с чердака: история о том, как врач местной больницы поселился в доме магика».
– Ну что? Утолила свой интерес, а, Кейси? – в потолок хохотнул Кит, – Если хочешь узнать что-то еще, придется и самой рассказать больше. Я же тебе помочь пытаюсь, глупенькая. Давай попробуем еще раз, с самого начала. Когда, где и как это произошло. Хватит держать все в себе, выпусти уже свои эмоции.
Он резко перевел взгляд на магика, отстранился от спинки дивана и сел на самый его край, выпрямив спину.
– Можешь даже меня подушкой побить, представляя того ублюдка, если посчитаешь необходимым.
Он кивнул в сторону одной из подушек на диване и своей открытой позой показал, что действительно готов принять на себя ее удар. Кстати, тоже неплохо вариант – если она увидит в лице Кита своего старого мучителя и выскажет ему все в лицо, выплеснет весь скопившийся на него гнев, ей определенно точно и дышать станет легче. Мужчина ослабил галстук и максимально сильно его оттянул, чтобы в случае чего, девушка ненароком не придушила своего внезапного мозгоправа.

– Полстраны? И откуда, интересно, такая статистика?
Мужчина удивленно вскинул брови, глядя на Кейси. Если говорить о простых людях, зовущихся перфекционистами, то да, возможно, полстраны чем-то подобным и страдает. Но обсессивно-компульсивное расстройство заставляет всерьез испытывать чувство страха и тревоги. Вы когда-нибудь боялись несимметрично расставленных предметов? А бросались в дрожь от чисел, цифр? И если не прибегать к компульсиям, можно в самом деле сойти с ума, с катушек съехать. А там недалеко до серьезных психических расстройств, психиатрических лечебниц и всего прочего. К счастью, Кит хорошо осознавал и принимал факт наличия у себя этого недуга, а потому вполне легко мог его контролировать. Точнее, не контролировать саму проблему, но давать себе возможность ее решать. А сложности создавались лишь в те моменты, когда окружение стремилось над мужчиной потешаться. Почему-то люди любят издеваться над больными своими собратьями и лишний раз их провоцировать, стоит только заприметить в них эту чертову слабость. Они будут вновь и вновь нарочно ставить вещи так, как им вздумается, не соблюдая никаких правил. Будут раз за разом провоцировать появление обсессий и смеяться, смеяться, смеяться. И кто, в итоге, из них больной? И снова, к счастью – у Кита был, своего рода, защитный механизм на подобный случай.
Ему не нравилось то, что Кейси требовала какого-то взаимного раскрытия секретов, вываливания скелетов из шкафов, деанон тараканов в голове, а сама, при этом, ни слова еще не сказала. Лишь та громкая фраза, прозвучавшая с порога, явно озвученная с целью заманить Окмана обратно в дом. Впрочем, чем больше он об этом думал, тем больше склонялся к мнению, что девушка выдумала эту проблему, лишь бы только он остался. Не понятен был, в таком случае, ее мотив. Хотя, чем черт не шутит, может инцидент и имел место быть, а эти переводы стрелок – идиотская, по мнению Окмана, защитная реакция. В любом случае, сейчас девушка явно не была готова к сотрудничеству, это мужчина ясно понял, а как расположить ее к откровенному разговору он даже и не знал. Все-таки, мозгоправ – явно не его специальность. Хорошо, что он не выбрал ее в университете, иначе бы жалел сейчас о впустую потраченных годах своей молодости. И только он раскрыл рот, чтобы кратко эту свою мысль изложить, как в лицо прилетела подушка.
Что ж, он сам предложил эту странную игру, может быть, стоило ее продолжить? Хотя, по большому счету, он лишь делал вид, что атакует: кидал подушки, но каждый раз промахивался, замахивался для удара, но опять же – все время пролетал куда-то мимо. И все больше сам подставлялся под удары мягкими предметами. В конечном итоге, когда дыхание окончательно сбилось, мужчина поднял левую ладонь, как бы прося остановиться.
– Так, хорошо. Я, признаться, вымотался. И я вижу, что разговаривать о том случае ты все еще не хочешь. Я ведь прав?
Продолжая говорить, Кит перемещался по комнате и собирал разлетевшиеся подушки, расставляя их на диване. К этому беспорядку он был заранее готов и смог предотвратить возникновений обсессии, но, на всякий случай, все же самостоятельно взялся за небольшую уборку, чтобы уж точно не попасть под влияние расстройства.
– Я все-таки пойду. До вечера, Кейси.

Опаздывающих на работу никто не любит, но Киту это уже несколько раз сходило с рук. То ли потому, что не выгодно прогонять ценного сотрудника, то ли оттого, что медсестры учтиво Окмана не сдают начальству, прикрывая его задницу от их гнева. А может это такой хитрый способ был заполучить его номер? Мол, нам же нужно как-то Вас предупреждать, что пора бежать на работу, чтобы не получить нагоняй от верхушки больницы. На его счастье, пользовались этим номером крайне редко, так что неудавшегося онколога в этой системе все более чем устраивало. Рабочий день тянулся неумолимо долго, пациентов, казалось, было еще меньше, чем в самый тухлый день, а те редкие кадры, что застревали в дверях его кабинета, были скучны, глупы и крайне неинтересны. Вымотавшись от безделья и выслушивания совершенно идиотских речей «больных», доктор Окман был счастлив, наконец, запереться в кабинете, чтобы в тишине и спокойствии собраться домой. Домой ли? Кто же знал, что в этот заброшенный домишко вдруг захочет вернуться молодая девчушка. Кит уже настолько привык к этому своему обиталищу, что бросать его как-то не хотелось, пусть и есть у него материальная возможность снимать жилье в Городе без особо ощутимых финансовых проблем, которые могли бы последовать за введением новой статьи расходов. Приведя помещение в порядок, сняв халат и накинув на плечи легкое пальто, мужчина оставил себе на стикере на столе напоминание на завтра о том, что необходимо прошерстить газеты и интернет на предмет предлагаемой аренды, после чего покинул рабочее место.
Без стука, по привычке, вендиго вошел в чужой уже дом, совсем уж медленно разулся, словно вернулся не с обычного рабочего дня, а с двенадцатичасовой операции, сбросил рабочий портфель на банкетку и двинулся в сторону кухни. Сейчас бы чего-нибудь бодрящего – кофе бы заварить. Все то время, что он плелся от прихожей до места назначения, он смотрел себе в ноги, мысленно считая шаги. Не из-за болезни, скорее просто для приведения мыслей в какой-то своеобразный порядок, после эмоционально выматывающего рабочего дня. «Восемь, девять, де-…», – счет прервала практически пустая склянка, покачивающаяся на полу, с горлышка которой на кафель капали остатки яркой жидкости. Отвести взгляд от этого ужаса у Кита уже не получалось, он обеспокоенно свел брови и вцепился правой рукой в короткие волосы, порываясь вырвать целый клок из головы. Из собственных кошмаров его на мгновение вырвала поздоровавшаяся хозяйка дома. Мужчина поднял глаза к девушке, все еще сохраняя на лице физиономию непреодолимых душевных страданий, и неуверенно изрек:
– П-привет, – он отвлекся всего на секунду от голубых глаз Кейси, заприметив что-то непривычное в пространстве позади нее. И не зря: на кухне царил такой беспорядок, что у Кита вполне мог случиться сейчас настолько серьезный приступ, что в одиночку он бы с ним просто не справился, – Что здесь произошло? – голос его дрожал, вендиго из последних сил держался, чтобы не закричать от иррационального страха, даже прикрыл глаза в надежде, что это поможет абстрагироваться от творящегося кошмара, – Один, два, три, четыре… Кейси, прости, что побеспокоил. Я только соберу вещи и тут же уйду.
Но не мог этого сделать так просто. Даже если он сейчас поднимется на второй этаж с закрытыми глазами, в голове уже сформировался четкий образ царившего на кухне бардака, отпечатался в памяти так, что мысли об этом ужасе его не покинут вплоть до тех пор, пока помещение не будет приведено в порядок.
– Только… – Кит сделал глубокий вдох, набрав в грудь как можно больше воздуха, неспешно выпустил его через полураскрытые губы и медленно поднял веки, концентрируясь сейчас на глазах напротив, а не на том, что находится позади девушки, – Позволь я наведу здесь порядок. Дай мне запомнить это место таким, каким я к нему привык, прошу. А потом я уйду и больше тебя не побеспокою.
Он хотел было положить правую ладонь ей на плечо, как бы выпрашивая таким образом возможность прибраться на кухне, но вовремя руку одернул, моментально вспомнив о боязни прикосновений хозяйки дома. Он-то уж точно не станет делать то, что человеку не по душе, особенно если это какие-то психические отклонения. Кит бы не хотел, чтобы к его проблемам подобного характера относились с пренебрежением, и потому сам был внимателен к таким вещам. Впрочем, разрешения, как такового, мужчина дожидаться не стал и, кивнув девушке, обошел ее, оглядел бегло воцарившийся в комнате ужас, опустил веки, запрокинул голову к потолку и снова потянул носом воздух. Беззвучно, лишь несильно шевеля губами, сосчитал до десяти, попутно закатав рукава рубашки до локтей – идеально симметрично, на его взгляд – и лишь затем снова открыл глаза, принявшись за уборку.

Отредактировано Keith Oakman (2017-10-08 13:06:49)