Всё случилось очень быстро. И касания, и наваждение, и досадная случайность в виде толстого пьяницы. Греху хватило времени чтобы установить контакт, достаточно сильный, но он мог быть и сильнее, будь у неё больше времени. И всё же она получила что хотела на данном этапе, а сейчас следовало дать волю мисс Миллер, настоящей... ну, тому, что осталось от настоящей мисс Миллер, той самой, что искусством любви не владела и не хотела, но зато могла дать по щщам и вообще за себя и других постоять. Вот толстяку и не поздоровилось.
- Пьяная свинья! - воскликнула девушка, едва только они поднялись из снега и отряхнулись.
Адель выглядела неважно, и это ещё больше разозлило Крис. Негодующе зыркая на толстяка и расправив плечи, она двинулась на него как танк, хотя танком по сравнению с нею был сам толстяк. Но он был слишком пьян, чтобы как то отреагировать адекватно, а потому едва успел пустить слюни, когда получил крепкую зуботычину от женщины. Тогда он снова пустил слюни, но уже с примесью крови. Хорошо что Ада этого не видела. Миллер поторопилась помочь ей подняться и отвести обратно в бар.
- Ну и скотина. Это надо же так нажраться! А ведь мог нас в лепёшку раздавить, прямо как мультиках были бы, ха-ха!
Она постаралась перевести всё в хорошее настроение, и вроде бы у неё получилось. Вернувшись в помещение, они заняли прежнее место. На этот раз объяснять, что им нужно, бармену не потребовалось, и стопки возникли перед девушками сами собой, словно даже без участия человека.
- Давай выпьем, а то так недолго и простудиться. Мы же вышли разгорячённые, а тут сразу в снег считай.
Какая же забота была в голосе Кристины, какая мягкая сладость стелилась в её речах по отношению к Адель. И никакие курьёзы не могли этого изменить. Она наслаждалась тем, что делает, и конечно же делала это хорошо, но ещё больше она наслаждалась обществом Ривер. Отныне девушка была её фавориткой.
   Пьяный со значительным пивным животом мужчина зашевелился в снегу не сразу. Он попытался подняться на руках, оттолкнуться от сугроба, но у него ничего не получилось, и незнакомец сполз вниз, находя опору ногами в виде прочной земли. Правда, для людей под большим количеством алкоголя ничего не могло быть прочным и стойким, тем более они сами. Он не обратил внимание на Адель и ее испуганное и болезненное состояние, просто потому что спиртное залило его глаза и теперь он видел мир исключительно через водную призму.
- Простите-простите. – зашептал неудачливый певец, поддерживая свое шатающееся тело сугробом. Он не был плохим парнем, да, заводилой-пьяницей, транжирой, но не злодеем. Поэтому ни защититься, ни ударить в ответ налетевшую словно коршун Кристину не смог. Более того навряд ли бы у него поднялась рука на женщину в трезвом состоянии.
Удар у бывшей военной получился как надо, редко такой точный, сильный, прямой удар выходил на тренировках, когда она собиралась, встряхивалась и сосредотачивалась. Мужчина, чьего имени они не узнали, дернул головой и упал в тот же самый сугроб, только левее, дальше от греха и верующей. Расставляя руки в стороны и пытаясь смягчить удар. О его состоянии новоиспеченная полицейская не поинтересовалась, она была слишком занята своей новой и такой удачной знакомой.
Похоть и дочь церковника успели опрокинуть в себя несколько стопок. Люди приходили-уходили, кто-то занимал столики, а кто-то толкался возле стойки. Официанты носили еду, запах которой распространялся не хуже дыма и людских тел и только редкий сквозняк впускал свежий морозный воздух.
Перед девушками вновь поставили две стопки алкоголя и небольшую тарелку кислого мармелада.
Дополнительный сахар мог только усугубить алкогольное опьянение, но целью было занять рот до новой порции напитков. Что-то дотронулось, прижалось к свешенной с барного стула ноги Адель, а точнее кто-то. Собака, питбультерьер уселась на пол рядом, поднимая голову кверху, но не обращая никакого внимания на саму верующую.
- И давно вы знакомы? – произнес резко, без расшаркиваний шериф, на выдохе, вступая в личное пространство девушек и протягивая между ними руку в куртке, чтобы взять с барной стойки одну рюмку, предназначенную Адель или Кристине, и выпить ее. Опрокидывая в рот стопку Гектор следил за обеими, он был удивлен – это точно было понятно по его лицу. Неприятно удивлен. Кажется, какое-то время до этого он стоял за их спинами, рассматривая.
– Одну я знаю, что сюда привело. – он окинул взглядом Кристину, подмечая ее изменения в одежде, позе, взгляде. Это полицейский уже видел.
- А вот вторую…взрослая жизнь? – произнес Уорд, рассматривая красные пятна на щеках Адель, замечая растрепанные волосы и отсутствие какой-либо косметики. Так к походу в бар за развлечениями не готовятся. Знал ли шериф о том, что младшая Ривер оставалась в городе одна? Возможно, учитывая его контроль. Или под взрослой жизнью, он имел ввиду настоящий мир со всей нежитью впридачу?
Пес определенно следил за движениями оборотня, но без агрессии или страха. На нем был строгий ошейник, но ни намордника, ни поводка видно не было. Уорд взял со стойки вторую стопку и выпил ее. Спасая девушек от излишнего употребления или пытаясь успокоить свои нервы? Удивительное совпадение, увидеть эти две противоположности рядом, в баре, в качестве знакомых, подруг? Господи, упаси.
  - Босс? А вы-то что здесь делаете?
При виде шерифа Кристина вся сжалась, очень сильно внутренне и даже внешне заметно. Резко пахнуло оборотнем, матёрым таким, что поделаешь. Но правда, Гектор? Что он здесь забыл? Хотя, немудрено.
- Мы тут вообще-то культурно проводим время. Даже напиться не успели, но этого и не было в планах. Я, между прочим, провожу разведку местности параллельно, запоминаю врагов в лицо по всяким злачным местам, потому что только тут они и водятся. А Адель... О, как мило, вы тоже знакомы? Ну тогда мы одна большая семья теперь. Шучу-шучу, но если серьёзно, я провожу её до дома, как насидимся, в целости и сохранности. Вот этот револьвер у меня поясе только кажется бутафорским.
На самом деле ей самой не помешала бы психологическая поддержка, потому как под стулом уже ощущалось что-то влажное. Может Миллер и струхнула, но дело было отнюдь не в страхе. Какая-то дурацкая привычка из прошлого, словно условный рефлекс, заставил её организм приготовиться к.. к чему-то очень неприличному. Но в этом внезапном разговоре она не должна была сдать позиций, и потому ворвалась в диалог со всеми возможными аргументами.
   Когда Кристина провела поставленный удар по несчастному алкоголику, Адель невольно поёжилась, впрочем, одну руку не отрывая от болезненно сжавшегося живота, и отступила на пару шагов, наблюдая, как толстяк буквально рухнул в небольшой, уже порядком примятый телами сугроб. Кошмар, застилавший глаза, рассеивался, но движения девушки всё ещё были достаточно медленными, как у сомнамбулы. Первое, что она сделала - опустилась возле неподвижно замершей туши и замерила пульс, округлившимися глазами взглянув на Кристину... впрочем, затем она тут же отвела взгляд, ещё будучи неспособной определить источник своего смущения, отчётливо ощущая необъяснимое влечение к ней.
- По крайней мере, твой удар его не добил, - кажется, уголки коралловых губ легко дрогнули, взгляд прояснился.
Голос Похоти ласкал слух, так что противиться предложению не представлялось никакой возможности... И дрожь, от которой зуб на зуб не попадал, оказалась признаком лёгкого переохлаждения.
Знакомая атмосфера опустилась на Ривер душащим покрывалом, чересчур плотная, насыщенная самого разного рода информацией - начиная блестящими от пола шеями официанток и заканчивая свербевшим в носу одуряющим сигаретным дымом. Следовало начать всё сначала, снова сшить воедино стремительно разваливающееся тело неудачно сшитого зомби, которого из себя представляло текущее видение реальности. Тонкие пальцы сомкнулись на рюмки, но янтарные глаза точно не видели её перед собой, а пронизывали взглядом стекло, жидкость на самом дне, столешницу, пол, устремляясь в какие-то неведомые прочим дали.
- Крис, -  пожалуй, неожиданно твёрдо для своего образа произнесла Адель, наконец, расхрабрившись взглянуть в лицо собеседнице прямо, - Скажи, ты знаешь об этом городе что-то необычное? Что-то такое, что не вписывается в обычную картину мира.
Неуловимое переключение с робкой девочки у которой заплетается язык и взгляд мягкий, точно ореол одуванчика, на стальной блеск в глазах точно не был случайностью - Адель развернулась к спутнице всем корпусом.
Свитер с вычурным узором хорошо сидел на фигуре в форме песочных часов - такую грешно было скрывать за свободным покроем, когда Адель едва ли преследовала цель привлечь кого-то такой манерой одеваться - клетчатая юбка-солнце, длинная, но плотно обхватывающая верх бёдер, из-под полов которой виднелись сапожки со скруглённым лакированным носом и небольшим, не более 4 сантиметров, подбитым каблуком. На спинку стула было свешено утеплённое пальто, в одной руке девушка нервно сжимала берет и перчатки, всё в тёплых коричных тонах. Сложно было представить, что минутой ранее она отряхивала снег, налипший на юбку и буквально лежала возле бара, пытаясь разделить кровавые видения от реальности… Осознав, что в диалог вмешалось присутствие собаки, при чём бойцовской породы, Ривер приложила ощутимо заметное по лицу усилие удержать подспудный страх перед собаками и, желая отвлечься, запустила в рот дольку мармелада.
Сказать честно, шериф так хорошо влился в хаотическое движение парка, что обнаружить его не представилось для Ады возможным. Но внезапное появление появление застало её врасплох, к счастью, вспыхнувшую палитру (если не сказать – гремучую смесь) эмоций, которую в Аде пробудил пристальный оценивающий взгляд Уорда, могла замаскировать так же несколько напряжённая тирада Крис, в голосе которой Адель уловила не только нервное возбуждение, но и… что-то ещё. Взгляд Адель скользнул по ней в некоем подобии удивления, тёмные брови разлёт слегка поднялись.
  О Гекторе она вспоминала не далее, чем несколько минут назад, в довольно специфических обстоятельствах, так что впору было натурально смутиться тому, насколько мысль бывает материальна. Она прямо и серьёзно, если не сказать – строго, взглянула в серые глаза шерифа, в плясках света казавшихся иссиня-чёрными, несколько пугающими. Не насмешка ли плещется в них вместе с бликами?
  Адель снова взглянула на Крис и жестом пригласила мужчину опуститься рядом, у барной стойки, впрочем, не особо ожидая того, что тот присоединится к странноватым посиделкам. Вопрос был пространным, провоцирующим и претендующим на то, что Гектор знает буквально всё, что происходило в последнее время с Адель. Так оно, впрочем, и было.
- Предположим, - сухо и мрачно, тяжеловесно ответила Ривер на вопросы Уорда, изредка бросая на бойцовского пса взгляды. – Не твой ли это пёс? У него умные глаза.
И затем, несколько переводя тему разговора у более насущной:
- Гм… Крис – тот человек, с которым я хотела поговорить о городе, в который попала. Я лишь хочу думать, что уберегла близких от этого… хаоса.
Она обвела рюмкой барное помещение и затем опрокинула её, зажмурившись – в уголках глаз проступили слёзы от пойла, прокатившегося по горлу и оставившего пылающие следы. Очень скоро алкоголь развяжет ей язык, и как бы оба её спутника сегодня о том не пожалели.
   Шериф взглянул в пустую рюмку, которую все еще держал двумя пальцами. Тонкий слой алкоголя стекал по стенкам посуды как яд замедленного всепоглощающего действия. Сколько они успели выпить? Он был уверен, что Кристина могла перепить многих мужчин, но вот Адель, тот хрупкий, стремительно угасающий луч света, пробивающийся через сине-красный церковный витраж…навряд ли.
- Что я здесь делаю? – переспросил оборотень, сдвигая брови на переносице и ставя с тихим звуком рюмку обратно. – Я здесь потому что мужчину, которого кто-то ударил, увезли в больницу с черепно-мозговой травмой и травмой челюсти. – он прямо взглянул на Кристину. – Он как раз удачно при падении ударился головой о край скрытой снегом бетонной клумбы.
Собака подняла голову выше, реагируя на тон оборотня и раскрыла пасть. Но обвинений не последовало, как и допроса. Уладил ли Гектор все или он уже знал кто виновен и чей запах отпечатался на снегу? К сожалению, Адель необходимо было не только проверить пульс, но и убедиться в наличии сознании, правда, у значительно пьяного человека это было сделать достаточно трудно.
- Когда это драки стали культурным временем препровождения, офицер? – не выдержал все-таки Уорд, упирая руки в бока и цепляясь за ремень. У него тоже был и значок и пистолет на месте, был ли шериф при исполнении? Всегда.
В Годфри на мелкие потасовки, на драки в баре без тяжких телесных никто не обращал внимание. Что уж говорить, если полицейские и сам шериф не раз били и получали в морду в барах и на улице? Ввиду небольшого количества развлечений в Годфри большинство мужчин пар так и выпускали. Но Кристина была женщиной, правда, об этом помнила достаточно редко.
- А что было в планах? – произнес оборотень в какой-то мере заинтересованно, переводя взгляд с подчиненной на верующую в упор. Он знал о том, что дочь фермеров могла нагородить с три короба, солгать или приукрасить, но дочь церковника на это была не способна ввиду своего воспитания и характера, или это было невозможно до сегодняшнего дня? Внешне Адель не изменилась, вся та же одежда, длинная юбка, пальто и забавный берет, но…стальной взгляд и изменившиеся интонации в голосе Уорд заметил как только взгляд католички сфокусировался на его лице. Это была не та всезнающая сущность, которая проскальзывала в больнице или у ищейки в квартире, этот кто-то был незнаком шерифу и оно шло вразрез с образом Адель. Гектор сощурил глаза, склоняя голову и сжимая губы.
Вопрос о псе не смог прервать размышления Уорда, но он нехотя, с задержкой соскользнул взглядом с лица младшей Ривер на морду питбультерьера. Мрачно, вокруг Адель было также мрачно как и в лесу за парком.
- Не мой. Его хозяин уехал в Миннеаполис на время. – Гектор говорил о старом полицейском в отставке, который был оборотнем и заядлым байкером с длинной бородой, в виде нескольких косичек с грузом. Именно он будучи детективом взялся помогать журналистке Алисе Варлок в поиске ее сестры, и преуспел. Пес был приучен к оборотням, понимал и принимал их натуру и знал свое место в иерархии. С ним было легко. Поршень услышав свое имя раскрыл пасть, «улыбаясь» всем и нелепо моргая. Но эта радость была обманчивой, при необходимости мощное тело собаки и ее челюсти знали что делать, чтобы защитить и защититься.
Город хаоса. Шериф застыл, холодея. Пифия рассказала только о магиках, узнала ли Адель и о нежити? Захотелось спросить напрямую, узнать правду здесь и сейчас, но оборотень не смог раскрыть рта. Когда что-то произносишь в слух оно становится куда как реальнее…
- Не знал, Кристина, что ты умеешь завоевывать такое доверие. – помолчав наконец сказал он. Напряжение бывшего солдата он уловил, но причину и более того переживания из ее прошлого там, в плену, понять не мог.
Пить Адель не умела. Это было определенно точно понятно. Шериф не хотел, чтобы верующая расспрашивала полицейскую о Годфри, не хотел чтобы Миллер сболтнула сейчас лишнего в баре, при всех, раскрыла правду. Он боялся определенно реакции младшей Ривер и возможных оглушающий и разрывающий в буквальном смысле последствий. Поэтому оборотень потянулся к свободному барному стулу и пододвинув обеих без особого труда, поставил свой стул между ними, разрывая их близость и не давая возможности обсудить что-то существенное шепотом.
- Налей мне коньяк без льда и супницу с водой принеси. – бросил Гектор бармену, сбрасывая куртку на спинку и подмечая как устроился пес. Поршень подобрался поближе и потоптавшись улегся рядом, прячась между стульев, чтобы на него никто ненароком не наступил.
- В баре недешевый алкоголь. – обратился он к обеим намекая на то сколько они выпили и какие были зарплаты у начинающего офицера и сотрудника библиотеки. Или Ривер уже уволилась оттуда не в силах работать, есть, спать?
   Миллер с самого начала поняла, что с Уордом будет тяжело, но не думала, что настолько. Он влез в её вечер как трактор в посудную лавку, и чем больше ворочался, чем больше говорил и задавал вопросов, тем больше бедокурил. Стоило ли говорить о Кристине. Она то и дело украдкой поглядывала на собаку, искренне радуясь, что это никто не замечает. А тело подводило, подводила психика и нервная система. Мисс Миллер давно уже не должно было быть, но почему-то отпечаток её личности и особенно в этой области давал о себе знать сильнее всего. Что нужно было делать с человеком, чтобы даже после его "смерти" Грех продолжал испытывать фантомные боли и страхи? Этого она не знала, точнее, не знала всего, ибо было оно зарыто глубоко в подкорке мозгов, да и копаться там даже самой Похоти было страшно - слишком родственное чувство, но совершенно ей не подходящее, и потому опасное.
- Какой-то пьяный забулдыга снёс нас с Адой в пьяном угаре. Этот здоровяк крепко приложился, падая, туша еще та, но не буду отрицать, что, когда он налетел ни с того ни с сего, я треснула его наотмашь. Это был ппосто рефлекс, самооборона. Он, наверное, сам себя своим весом больше покалечил, откуда мне знать, но убрался он с видом вполне нормальным, даже извинялся. Может, ему ещё кто настучал по пути...
"А эта девочка умеет драться. Хоть что-то полезное из её прошлой жизни." - отметила про себя Грех.
Но, закончив оправдываться, голос Кристины дрогнул. Гектор, эта собака, вся атмосфера в целом. В организмом творилось что-то невообразимое. Хотелось... хотелось что-то сделать с Уордом, что-то не очень хорошее, и это не акт насилия, а...
- У-ух... - Кристина вдруг склонилась над стойкой, прижала лоб ладонью, - Уж никак не ожидала, но, похоже, я хватила лишнего. Надо было закусывать. Подождите, я через пару минут вернусь.
С этими словами она встала и, чуть согнувшись и держась за живот, отправилась в уборную.
   При словах Шерифа о несчастном, лаконичных и хлёстких, отрезвляющих, Адель взглянула на Кристину несколько по-другому. Для себя она сделала неприятное открытие (в первый ли раз?), что не подозревала о том, какая сила на самом крылась под клетчатой рубашкой мисс Миллер… Под рубашкой...  Необходимо было срочно отвернуться и прервать закономерный, но несвойственный девушке поток мыслей. Неужели Уорд не чувствует ауры вокруг Греха, пробуждающей древние инстинкты, присущие любому  человеку или животному, да даже нежити, или та ещё недостаточно пробудилась для того, чтобы стать магнитом для всякого, кого пожелает её чёрная, вечная сущность? Сейчас скорее стоило переживать за пострадавшего, или напугаться того, что под привлекательной личиной Миллер может крыться одно из тех чудовищ, о которых небрежно упомянул Лерой, но никак не допускать путаницы в мыслях и красноречивой сбивчивости дыхания, заставлявшей буквально хватать воздух ртом. Между Адель и Крис явно проскочила некая искра, может быть, и знакомая Гектору... На которого Ада вовсе старалась не глядеть больше, чтобы не повышать градус накала своего смущения, своей неподобающей, необъяснимой слабости. Всё же, была в шерифе некая красота, резкая и хищная, опасная красота, но оттого даже более притягательная. Мотыльки обычно летят на огонь, но Ривер, кажется, затягивало против воли в не менее гибельный для неё омут, что крылся в облике шерифа, тем сильнее, чем ближе он находился от неё.  К тому же, алкоголь растапливал лёд самообладания, а присутствие Греха вытаскивало на свет всё, что Адель не хотелось бы видеть, всё, зародившееся где-то глубоко во тьме подсознания и тщательно игнорируемое.
"А что было в планах?" – вопрос стал спасательным канатом для утопающего.
- Узнать, насколько глубоко было моё заблуждение. Насколько я оказалась слепой. - Сплошные загадки, но, судя по тому, как девушка стала тянуть гласные, скоро всё выяснится само собой.  Картина перед глазами стала какой-то нечёткой и пришлось смахнуть льняную прядь волос, закрывавших плечи и спину взлохмаченным плащом, сияющим даже в этом освещении.
  Всё же, куда мы ни следовала Адель Ривер, глухой парк следовал за ней, а может, и она сама стала всепоглощающей пастью Леса, умудряясь совмещать в себе как тьму, так и свет, робость и напористость, диссонанс был её натурой, самой сердцевиной. Кто знает, что ещё выскочит из этого ящика Пандоры? Где кроется кнопка, активирующая взрывоопасный механизм, над которым, точно сапёр, сейчас работала Пифия?
"...Это был просто рефлекс, самооборона..." - произнесла Кристина, кажется, боровшаяся с дурнотой, и Адель отметила:
- Может, не стоило реагировать так резко... Эй, что с тобой?
Протянуть к ней руки не представлялось возможным из-за внушительной фигуры Гектора перед ней, так что девушка ограничилась лишь оторопелым вопросом. В глазах Ривер, сверкавших маслянистым блеском не совсем трезвого человека, проступило беспокойство, она беспомощно посмотрела на шерифа, который к тому времени отметил стоимость алкоголя. Смотреть, сколько осталось от недавней зарплаты, Ада не рискнула, но судя по её сердито двинувшимся бровям, кто-то готов влезть в долги до следующей зарплаты.По желудку расползалось тёплое жжение - алкоголь быстро всасывался в кровь, голова в какой-то миг пошла кругом, и девушка уцепилась за барную стойку, после чего встретилась с заинтересованным взглядом бармена перед собой, а затем - с полными энтузиазма глазами пса возле стула. В его пасти виднелись зубы, которые могли оставить неизгладимое впечатление буквально на теле пьяного человека.
  - Ну да, откуда тебе знать, у тебя отгул, форму, значок и полицейское сознание ты оставила в участке. – произнес с легким нажимом Гектор, принимая от бармена миску и бутылку воды, чтобы нагнуться вниз, поставить ее возле морды Поршня и наполнить немного водой. Пес понюхав, приподнялся, запуская в миску длинный синеватый язык, зачавкал. Он конечно мог съесть и снег на улице, чтобы восполнить жидкость, но может собака любила пить за компанию? А еще питбуль был приучен к пиву и другому алкоголю, какой хозяин, такой и питомец.
Ауру греха, в моменты наибольшего ее давления на окружающих, шериф ощущал, чувствовал как поднимается температура его тела и разогревается кровь, как переклинивает мысли и само восприятие, но не больше. У Гектора с этой стороной его жизни были определенно специфические отношения, не без прямого воздействия его звериной сущности. Переборщив, пережав, все это могло закончится очень плохо.
Адель кажется штормило, она легонько покачивалась на стуле. Правда, Уорду было не дано понять, что это ее внутренняя борьба со своими мыслями и неожиданно показавшимися эмоциями заставляла верующую склонять голову, чтобы не смотреть на Гектора. Он нахмурился, пытаясь понять это, уловить дрожь губ и стук сердцебиения в висках. Кто оказал на дочь церковника такое влияние? Кристина? Зачем ей была нужна Адель в подруги? Обсуждать церковь, веру, книги, может быть какие-то девчачьи побрякушки? Ерунда.
- Ты была не слепой, Ада, а свободной. Не лишай себя остатков этого. – тихо произнес оборотень, опуская уголки губ вниз и делая глоток из стакана. Он не стремился донести до католички эту мысль, он даже не надеялся что она услышит его слова. Это было слишком тоскливо, слишком тяжело. Он до сих пор не знал было ли правильно привести Пифию в больницу, эгоистично ли было вскрыть мир той, которая заговорила с ним в часовне когда облака сдвинулись вокруг него, начиная душить, чтобы восторжествовал его личный закон?
- Придержи коней. – громче произнес Уорд католичке, бросая взгляд на новую порцию алкоголя в руках младшей Ривер, и наконец ощущая слабый запах ментола и меда, при взмахе Адель.
Ситуация резко изменилась, стоило дочери церковника обеспокоено склониться вперед и взглянуть на бывшего солдата. Кажется, Кристину замутило. Сколько должна была выпить офицер чтобы ей стало плохо? Миллер соскользнула со стула и направилась в туалет, сталкиваясь и пытаясь протиснуться между мимо проходящих посетителей.
Шериф дернул головой, оценивая ситуацию, и вовремя сжал локоть младшей Ривер, когда та опасно накренилась в сторону, хватаясь белыми пальцами за барную стойку.
- Так, бля, сиди ровно. Пьяницы неудавшиеся, дери вас. Я пойду проверю ее. – бросил он недовольно, поднимаясь со стула и вглядываясь в лицо верующей. Сможет ли она досидеть, не упадет ли со стула и не свернет ли себе тонкую шею?
-  Охранять. – бросил он псу и хлопнул раскрытой ладонью по своему стулу, пододвинув. Пес поднялся, закрыл пасть и как только Гектор дал ему достаточно места, запрыгнул на стул и повернулся к Адель мордой, кладя одну лапу ей на колени.
- Кристина, какого хера? Это мужской сортир. – произнес он раздраженно и зло, открывая дверь в туалет и останавливаясь на пороге. – Не позорь погоны, блядь, если пить не умеешь. – обратился он к офицеру, зная какую картину может увидеть перед собой. Блевотой, поносом, фонтаном всего и сразу его было не испугать.

Безмолвный диалог…неоправданные надежды, страх, разочарование и недоверие.
Знал ли Уильям, предполагал ли он нарекая дочь таким именем, что она превратится из Адель в Аду, в источник за спиной которой буквально раскрывается горячий, грешный ад? Как назови корабль, так он и поплывет.
Собака дернулась в сторону эхо всем телом, повисая на своем ошейнике и пальцах шерифа, причиняя себе и ему боль, к счастью, отрезвляющую. Испытав существенный дискомфорт Поршень незамедлительно пришел в себя и прижался к ноге оборотня, наконец готовый следовать за Гектором шаг в шаг. Мозги набекрень из-за воздействия сущности ползли не только у животного.
За его спиной люди покидали бар, кто-то следовал приказу шерифа, двигаясь цепочкой, другие выскакивали, расталкивая всех или выбирались через окна и кухню. Но Гектор застыл, замер, понимая что так быстро как Адель с Кристиной ему уже не выбраться из заведения. Он силился разглядеть что-то, справиться со страхом неизвестности. Материального врага оборотень не страшился, несмотря на силу, размер и прыть противника, но что было делать ему с нематериальными руками, оружием и силой? Лицо его вспотело, пачкая потом воротник майки. В какой-то момент ему вновь удалось рассмотреть высокую, худую с опущенными и сгорбленными плечами тень. Рэдрой телепортировался, оказался рядом со стулом Адель и ее пальто, который чудом не упал и зацепился за соседний, чтобы после поднять свое лицо, скрытое капюшоном и всмотреться во что-то за Уордом. Эхо глядело не долго, в какой-то момент оно просто растворилось, исчезло, последовав за удаляющимся такси.
Шериф нервно выдохнул, ощущая, как вспотела спина и как болят ребра – волк приложил силу, чтобы выбраться, но недостаточно. – Черт! – рыкнул он, вдергивая руки в свою куртку и подбирая плащ Адель, который заинтересовал сущность, забывая смахнуть осколки стекла с лица и волос. Было ли что-то в карманах или вещь сама по себе впитала запах или магическую энергию резервуара?
Он задержался, не сразу понял, что девушки уехали. Ему пришлось пробежать какое-то расстояние вдоль улицы, остановиться, отдышаться и заставить себя замереть, чтобы сквозь бешенный кровоток и пульс услышать собственные мысли и проанализировать сказанное за вечер верующей и бывшим солдатом. Кристина планировала отвезти Адель домой, интересно, была ли дочь фермеров у резервуара на чердаке, в маленьком, но своем помещении? В порыве испуга и паники они должны были направиться туда куда планировали, не придумав с ходу ничего лучше. – Вот же ж, мать твою, Миллер!
Садиться за руль выпив было обычным для Гектора, алкоголь растворился в адреналине. – К машине, пес!
Глаза Рэдроя не просто отсутствовали, они были как будто аккуратно выжжены, расплавлены в глазницах. Теперь, с такого расстояния Кристина могла это увидеть. Он шепнул ей что-то, что-то что можно понять только, сходив на ту сторону, за прочное, искажающее реальность стекло. Взорвавшемуся магику было суждено сходить туда и вернуться обратно. В поисках цели, осознания какой-то глобальной мысли или простого человеческого возмездия? Ведь перед тем как умереть он доверился незнакомке через несколько магазинных рядом. Доверился, потянулся и опростоволосился по-крупному.
Сущность погнала девушек вверх по лестнице до тех самых пор, пока они не закрыли перед ее нематериальным расплывающимся лицом дверь. Как только они это сделали следом ничего не последовало. Тишина неожиданно опустилась на помещения, разбавляемая поднявшимся ветром. Была ли дверь в жилище Адель преградой для эхо, возможно, ей стоило поторопиться проверить не закрыто ли окно или скважина для ключей?
Ничего не происходило ровно до того момента, пока снизу не послышались тяжелые шаги, ступающие через одну, а то и две ступеньки.
– Эй, блядь! Я сейчас вышибу эту сраную дверь! Открывайте, дуры набитые! – рыкнул шериф, с тяжелой отдышкой, еще не успев достигнуть двери, но уже готовый предпринять самые правильные, по его мнению, действия. Стекло в окне задрожало, заставляя прислоненный к нему горшок с шалфеем подпрыгнуть и опасно накрениться на подоконнике.
   Кристина сама не помнила, как они оказались в доме Ривер, как прошли через дверь и оказались на чердаке, убегая от надвигающейся опасности. Хотя, конечно, если логически так подумать и возродить в голове образы, можно понять что да как, и ничего в этом особенного не было - просто в какой-то момент красный призрак начал их преследовать, и, запаниковав, девушки в последний момент решили схорониться на чердаке.
- Ада, не смотри на него! Смотри на меня! Всё будет хорошо! Всё будет... - Миллер схватила за плечи сжавшуюся в комок девчушку, понимая и ощущая, что с той происходит на своём уровне, но в какой-то момент не выдержала, - Поверь мне! Доверься мне, я спасу нас!
Голос полицейской приобрёл доселе неслыханный резкий и уверенный оттенок, которого не слышал даже шериф, и жалким подобием которого было обращение к прокурору, когда Уорд послал её доставить бумаги за невозможно короткий срок. Такое за всю жизнь слышали лишь несколько человек, и то лишь единожды. Сейчас это слышала Адель, и слышала это через призму Греха, что ещё больше усиливала эффект.
И тогда-то Похоть ощутила это. Сила, сокрытая в девушке, проникла и в неё. Что-то хлынуло из-за плотины, мощный напор воды, целая толща, сорвавшаяся с переполненного верха. Он был разрушающ и всесожжигающ, и любой бы взорвался, испепелился, может даже буквально. Но только не Грех, не Похоть с её мертвенно ледяным сердцем, замёрзшим века и тысячелетия назад. И сейчас, обдавшись гремучим коктейлем из магической энергии и запертых в подсознании девушки помыслов, это сердце было чуточку согрето.
- Тепло... Простите меня...
Тихий шёпот сорвался с губ Кристины одновременно с тем, как сорвалась одинокая слеза из глаз. Упав, она рассыпалась по полу россыпью блестящих пылинок. Глаза девушки загорелись лиловым светом. Переполняемые смесью из яда и панацеи, вены тела Похоти так же засветились. А она всё никак не могла остановиться, держась Резервуар и проглатывая весь поток, с каждым разом всё пытаясь распробовать то, что она предлагала. И каждый раз обжигалась, и снова пила, и снова чужеродный яд пробирал до костей, чтобы тут же омыться исцеляющим бальзамом. И так по кругу, и так без конца. Но сердце оттаивает, и лёд, кажется, треснул...
...Все, кто пошёл за мной... все, кого я погубила... простите меня...
Что-то коснулось Миллер сзади. Это был Гектор. Может, он хотел отшвырнуть её прочь, может просто отдёрнуть или потормошить. Кристина взметнулась и сразу же развернулась к мужчине. Но теперь лицо её уже было зло, продолжая сверкать фиолетовым огнём. Течение скудного, но живительного тепла было прервано. Смертельный холод вновь сковал едва забрезжившую трещину в ледяной корке.
- Нет! Не прощу!
И издав это яростный, нечеловеческий вопль, Грех схватила оборотня за грудки. Ей, привыкшей к мёртвой мерзлоте за годы и столетия, вновь показали, что где-то есть жизнь. Та самая жизнь, которой её лишили так давно, что она уже и забыла. Но резервуар ей напомнил. Напомнил о предательстве, древнейшем из всех. И о боли причинённой, которую способен простить лишь Всевышний. А она...
Она не простит!
    Адель за то недолгое время, пока жила в этой квартире - тесной, маленькой, под которую был адаптирован чердачный этаж здания - успела привыкнуть к ней и полюбить. Здесь, с самого порога, чувствовалось влияние девушки, не перебиваемое ничем другим, здесь властвовал её личный запах, успевший пропитать всё - начиная от ветхого, покосившегося подержанного шкафчика возле входа и заканчивая занавесками на кухне. Говорят, что старые строения с «возрастом» обзаводятся душой и характером – кажется, что и Адель полюбилась этому старому ворчуну, что по ночам пускал в свои черепичные седины посвистеть беспокойному ветру, а днём – стаи голубей, гортанно орущие в своих гнёздах под сваями. Нельзя сказать, что тут царили чистота и порядок, скорее, тот самый уютный вид творческого беспорядка, которыми отличались гнёзда, свитые музыкантами, художниками, писателями и другими представителями творческой богемы. Квартира, ясное дело, была однокомнатной и пыталась уместить в себе все нужды, Ривер, у которой, оказывается, был ещё и свой маленький, личный мирок, неумело выстроенный на те средства, что позволял ей скромный заработок библиотекаря. Зал совмещал в себе и творческую мастерскую (подумать только, тут даже мольберт был, и когда-то белый ковёр, теперь ставший разноцветным из-за намертво въевшейся краски), и спальню - в углу примостилось нечто вроде кровати, застеленной покрывалом, вязанным крупной вязкой вручную. Вместо стульев тут были мешки с шариками, возле окна качался гамак со свисающими вниз паутинками ручной выделки. По стенам висели портреты и беглые техничные наброски различных людей, а один небольшой холст, явно недавнее начинание, прислонённый к шкафу с одеждой, был занавешен тканью. Круглые окна была занавешены дурацкими короткими занавесками за доллар с распродажи и пока ещё трансформации под атмосферу не подлежали.
Когда Крис буквально втащила за собой Адель, которую на тот мучили уже не тошнота и похмелье, а приступ панической атаки, забытый, кажется, в последние лет пять-десять, они смели плетёную корзину с различными варежками, перчатками, шарфами, и те рассыпались по полу аляпистыми пятнами. Оказавшись в стенах полюбившегося жилища, кажется,  Ада несколько успокоилась  - дверь позади захлопнулась, жалобно и протестующескрипнув петлями, а нечто, чьё дыхание, как казалось Ривер, она ощущала буквально кожей, осталось где-то... Где-то. Она привалилась спиной к стене напротив вешалки, в прихожей - далеко он уйти не успели, когда Крис ударила ладонью в стену возле лица Ады, прося о доверии. Католичка выглядела бледной, как полотна, на которых она писала в свободное от работы время, и дрожала, точно осиновый лист, глядя в лицо полицейской расширенными зрачками, почти закрывшими янтарную радужку. Дежавю пронзило её грудь ослабленным эхом приступа, что случился с ней в баре.
- Крис, пожалуйста.... пожалуйста... не надо, - слова горячо срывались с красных, искусанных губ, слишком тихие, чтобы остановить рвущийся к доступной энергии Грех. Адель не могла довериться ей так вот сразу, и только когда ладонь Кристины легла на её щёку, она обречённо опустила светлые ресницы, расслабила плечи.  Миллер - не Рэдрой, она только что спасла её, буквально вынесла из помещения с обезумевшей от опьянения и страха толпой. Резервуар открылся перед Грехом, и та вобрала столько, сколько могла.
Аду вытянуло, сила текла через неё, будто вытягивая из неё саму жизнь, сокращая и без того короткое время, что было отмеряно сосуду такой мощи. Так мало прошло с последнего воздействия, так мало… Жилы на тонкой шее Адель напряглись ь, вся она вытянулась, кривыми тёмно-синими дорожками проступили вены на висках, на тыльной стороне ладоней и ниже, на тонких запястьях, просвечивая через тонкую кожу. Из горла вырвался сдавленный хрип, из носа медленно, лениво поползла тёмная, почти чёрная капля крови, глаза Резервуара закатились – хрупкое тело норовило разрушиться под одуряющим напором силы, до того пребывавшей в покое, а теперь устремившейся навстречу бреши.
И всё было в этом потоке. Жизнь и смерть, и желание, такое яркое, такое порочное, что невозможно было связать его со светлым католическим образом, но сама природа этой силы была чужда и одновременно близка Греху, так что только его древняя природа могла сладить с бурным, злым течением горной реки.
"Эй, блядь! Я сейчас вышибу эту сраную дверь! Открывайте, дуры набитые!" - раздался рокочущий голос шерифа, приглушённый ветхой дверью.
Одна набитая дура стала сползать по стене - её ещё колотила остаточная дрожь, глаза закатились, а над ней возвышалось чудовище из сказок, которое, пожалуй, могло напугать не хуже любого оборотня. Обе на данный момент, судя по всему, были слишком заняты, чтобы открывать двери. От чего бежали, к тому и пришли.
   Гектор не успел, не смог, опоздал, промедлил, сглупил. Именно такие мысли заполнили его мозг, стоило выбитой им двери стукнуться о стену чердака, а ему увидеть представшую перед его глазами картину, шериф успел заметить только часть лица Адель из-за плеча Кристины, но и этих закатившихся глаз, темной, почти черной струйки под носом оказалось достаточно, чтобы собственная кровь залила его глаза. Обстановку, уют, вещи сделанные своими руками или удачно купленные на придомовых или магазинных распродажах было рассматривать некогда.
- Съеби! - он захрипел, хватая наполненный запахом меда воздух и не замечая металлического вкуса крови из своей носоглотки. Гектор вытянул руку в сторону дочери фермеров и дернул ее за плечо, не жалея ее костей. Нужно было быть аккуратнее, наблюдательнее, осторожнее, это могло не раз спасти кости и мясо шерифа от повреждений…
Кристина не была нежитью, это Уорд знал точно. Но кем черт подери была сейчас женщина стоящая перед ним? Её крик оглушил чуткий слух оборотня, надавливая на перепонки и лобную кость. С потолка точно посыпалась краска или побелка, или и то, и другое, затряслись предметы.
Стоило офицеру вцепиться в шерифа за куртку, как он не раздумывая ни секунды, схватил ее в ответ за плечи и резко отклонившись назад, тем самым потянув на себя, ударил коленом в живот, сильно, не рассчитывая сверхъестественной силы. Потому что Миллер сейчас была кем угодно, нежитью, магиком, эхо, но не человеком. Удар был рассчитан на пах, но разница в росте и невозможность присесть сейчас из-за сжавшихся тисков вокруг головы сделали свое дело. Он готов был закончить прием и подбить руками руки Кристины, чтобы освободиться от захвата и ударить кулаком самому, но что-то пошло не так. Бывший солдат пришла в себя слишком быстро и успела ударить оборотня в ответ.
Был ли рассчитан чердак на драку? Пол, стены, мебель…сможет ли когда-нибудь Адель ощутить себя здесь как прежде, слыша треск старого дома и гомон птиц с самого раннего утра? Ей было определенно не до этого сейчас.
Уорд не устоял на ногах и повалился на стулья-мешки, кажется, из уха закапала кровь, щекоча белые волосы на нем. Он дернул головой, скаля желтоватые зубы и попытался открыть глаза. Оборотень ощущал напор магической энергии, получил ее через удар и захват и не смог нивелировать. Лицо его сжало приступом боли и подбородок упал на грудь, но только на секунду…
Горшок с шафраном, опасно зашатавшийся на подоконнике, наконец соскользнул вниз, разбиваясь, разбрасывая землю и растение. Там, на кухне, одна банка со специями, купленными в небезызвестном магазине «Cinnamon», взорвалась, разбрасывая сушенные травы по столу. Оборотень открыл покрасневшие, налившиеся кровью и воспалившиеся глаза и поднялся на ноги, пошатываясь. В комнате стремительно увеличивалась температура. Кожа вокруг глаз Гектора вздулась венами, вспухая и начиная тлеть. Он открыл рот, но ничего кроме шипения, булькающих звуков не раздалось. Рэдрой был больше не способен говорить по-человечески. Грех оказала эхо услугу, она выбила сознание из оборотня, заставила его чертову бешенную псину заглохнуть, захлебнуться в человеческом сознании Уорда, и дала проследовавшему за шерифом существу завладеть телом Гектора. Ненадолго, совсем, потому что волк придет в себя и тогда красному придется или сражаться, или отступать. Но Уорд ему был не интересен, он пришел за Адель… Лицо шерифа поплыло, и на мгновение пустые глазницы и очертания худого лика проступили на нем. Но только на мгновение. Теперь магик мог совершить свою вендетту, отомстить за неоправдавшееся доверие. Рисунок, слетевший со стены, затлел, сворачиваясь, стоило Гектору ступить на него неосторожно.
Несмотря на то, что при взрыве в магазине не было как такового воспламенения, огонь не сожрал помещение супермаркета и не стал причиной смерти магика, но Рэдрой всегда представлял себя огнем, красным роем множества углей или искр. Кончики пальцев его почернели, распространяясь под ногти.
Он схватил из кобуры пистолет, направляя его на Кристину и не думая, не анализируя спустил предохранитель и до конца нажал курок, выстреливая. Обойма была полна за исключением двух израсходованных в баре патронов. Поэтому можно было не экономить.
Красный хотел поквитаться с верующей, с резервуаром, но для этого ему нужно было сделать так, чтобы никто не стал бы ему мешать, он хотел сделать тоже самое, что сделала с ним Адель, точнее ее энергия. Но какая кому разница?
    Удары, нанесённый шерифом, Миллер проигнорировала. Не её тело, но разум, да и тело тоже не особо пострадало, совсем не пострадало по прошествии нескольких секунд, потому что переполнявшая её энергия с лихвой позволяла оправиться от, наверное, любого ущерба. И хотя Крис это прямо не просекла, наставленного пистолета она тоже не испугалась. Но прежде она стояла и наблюдала за метаморфозами Гектора, в то время как сама тоже их претерпевала. Глаза светились пурпурным, вены вспучились и пульсировали не менее ярким светом изнутри. Никогда ещё прежде Грех не чувствовал такой силы. Слишком большой, слишком нажористой, но опьяняющей и отравляющей. И она в какой-то момент поняла, что долго сдерживаться не сможет, нужно выплеснуть избыток. К счастью, сейчас ей было куда его направить, и направить во благо.
Оружие выстрелило. Горячий металл скользнул по щеке, оставляя продольную полосу от ямочки на щеке до уха, которая тут же наполнилась и потекла светящейся фиолетовой кровью, но уже через секунду волшебным образом стала зарастать обратно. Похоть улыбнулась, чуть дёрнув головой в момент касания. Рэдрой оторопел, но до конца не понял. Он сделал ещё один выстрел, следуя своему стремительно разрушающемуся исступлению слепой злости. Пуля ушла в живот. А Грех шагнула вперёд, словно не замечая всего этого. Второе попадание пришлось в плечо, но теперь женщина даже не дёрнулась. Её взгляд, два пронзительных пунцовых фонаря вперились в образ эхо. Но у сущности не хватило сил, чтобы заставить руку шерифа приставить ей дуло ко лбу, хотя оно и имело на это все возможности. У него не хватало сил, чтобы противиться приказу, который Грех передала, коснувшись груди Уорда. И это поставило последнюю точку в их дуэли. Последнюю точку в загробной жизни Рэдроя. Когда эхо самоуничтожился, Гектору оставалось лишь рухнуть на пол в беспамятстве. Ненадолго, но этого хватит.
Но на этой маленькой победе Похоть не остановилась. Адель тихонько умирала, лишённая всей той энергии, что забрала у неё Грех, а забрала она немало, ибо способна была вместить себя бесконечное её количество, а вот девушка при всей своей "вместимости" и "объёмах" была конечна. И сейчас эта конечность смотрела из-под мертвенно бледных век и пускала кровь из носу, грозя отдать концы с минуты на минуту. Вот этого уже допускать было никак нельзя.
- Прости, Адель. - Кристина опустилась на колено перед девушкой.
Она положила ей руки на плечи и опустила голову, но лишь затем, чтобы снова её поднять, запрокинуть и издать глас, исполненный боли. Отдавать силы было возможно, но совершенно не так легко и приятно, как забирать. Тем не менее, Миллер возвращала Аде ровно столько, сколько забрала у неё. И поскольку она уже потратила немалую часть из этого, как на борьбу с эхо, так и на личные нужды, ей пришлось пожертвовать своими силами. К Ривер начала возвращаться жизнь и энергия... но вместе с тем и частичка сущности Греха.
А затем Кристина просто отключилась и рухнула на пол. От магии не осталось и следа, поэтому сейчас она выглядела более чем обычно, и даже ничем потусторонним от неё и не пахло. Грех совершила большую жертву.
    От пола у ног Гектора поползли щупальца черноты, съедающей деревянный пол. Нестерпимый, едкий  запах горелой синтетики становился удушающим - здесь останутся едва ли подлежащие выведению следы подошв. Снизу-вверх обои стали стремительно темнеть, как то могло быть от сильной копоти в воздухе и прогрессирующего пожара, а под бумагой начал нагреваться и тлеть застарелый клей, причина специфического запаха. Лица на портретах съёживались, напоминая гротескные маски из фильмов ужасов, жуткие, искажённые личины безумных или же рисунки пациентов психдиспансера. Деревянные рамки не выдержали на швах, точно и в них кто-то вселился, с оглушительным треском разлетаясь по залу.
Жалел ли Рой Рэд, будучи ещё живым магиком о том, что ему под руку подвернулась столь невинная не первый взгляд, и столь опасная на деле незнакомка, лишь приблизившая его кончину вместо помощи?  Его и ещё нескольких членов банды, которая преследовала своевольного отщепенца. Кто знает, быть может, в последние мгновения его существования на земле всё же какая-то толика человеческих, простых эмоций полыхнула в нём последней зарницей, и Грех уловила это, когда положила руку одержимому на грудь. Сегодня Похоть многое знала, пожалуй, даже слишком многое для её смертной, покалеченной половины разума. Жжение на ладони было незначительно для восприятия пресытившегося Греха, однако кожа на той стремительно стала покрываться волдырями и нарывами, а затем - чернеть, и если бурление потока силы не исцелит её, к утру для полицейской будет пренеприятнейший сюрприз.
Та часть энергии, что была чужда Похоти, вырвалась в первую очередь, и над головами участников действа натужно застонала крыша, снова посыпался артиллерийский залп побелки. Воздух загудел низкой вибрацией, человеческими ушами невоспринимаемая, от которой живность в соседних квартирах будто с ума посходила. Но потом, когда Кристина упала буквально возле Уорда, всё стихло одним разом, резко – лишь углы бумаги продолжали тлеть, урожая перерасти в настоящее возгорание со всеми вытекающими из того последствиями.
… Адель снился странный, кажется, уже знакомый ей сон, где холодная сталь обжигала руку, а пальцы нажимали на курок. Ей казалось, что она целую вечность пребывала в тумане забвения, близкого к смерти,  в ледяных неподвижных водах спокойствия и безмолвия. Не было ни света, ни голосов, только молочно-белый туман. Белый шум на фоне – не может ли статься, что она норовила попасть на ту сторону реальности, где ранее обитал Рэдрой? Затем кто-то грубо вырвал её из желанного забытья, но само возвращение оказалось довольно мягким, вопреки ожиданиям. Адель чётко понимала, кто она и где находится, когда распахнулись глаза цвета настоявшегося зелёного чая. Только вот картина родной квартиры была шокирующей, жуткой пародией на неё. Тут - как некстати! - послышался стук в дверь.
- М-м-мисс Ривер, - в щель шириной с дверную цепочку, когда Ривер приоткрыла,  виднелось пухлое лицо  добродетельной женщины бальзаковского возраста с накрученными на бигуди волосами цвета фуксии. – Вы… Вы-выглядите как оживший труп. Мне вызвать полицию, скорую или пожарных? Или всех сразу? Тут кто-то кричал. Мой сладенький Реджинальд мне все обои ободрал и забился под диван.
- Нет! – вырвалось у Ады с ноткой паники, затем, одной рукой, Ривер смахнула неприятное ощущение влажности под носом. Видеть кровь на своих пальцах ей было не впервой. – Миссис Роджерс, не стоит, правда.
- Но я просто хотела…
- Не нужно. Я справлюсь сама, - с нажимом произнесла Ривер, ощущая, что что-то в ней изменилось, пожалуй, навсегда, но сейчас не было времени прислушиваться к своим ощущениям – когда удалось спровадить обеспокоенную женщину, она припала на колени возле неподвижных тел у себя на полу. Первым делом необходимо было определить фатальность их ран, оказать посильную первую помощь, затем – открыть нараспашку окна, чтобы губительные для организма испарения и гарь выветрились, после – предотвратить возможность пожара и нагреть воду для крепкого чая, от которого аж сводит зубы. Кристину Адель перетащила на кровать, буквально волоча её по полу (мышечная масса делала тело поджарой женщины довольно тяжёлым для девушки), а затем закутала в одеяло, проверив, нет ли у той жара лёгким касанием тыльной стороны ладони.
Тело шерифа она сдвинуть с места не смогла бы при всём желании, так что пришлось подсунуть подушку ему под голову и укрыть вязаным пледом в ожидании, пока  тот придёт в себя. Вероятно, люди Годфри скоро станут узнавать мрачную девицу в лицо, Адель Ривер будет считаться плохой приметой или ходячим проклятием. Может быть, ей придётся уехать в другой город, поскольку слухи расползаются быстро, а бедствия и разрушения, которые волочатся за Адель, становятся закономерностью. Некоторое время она, охваченная невесёлыми размышлениями, сидела поверх обувной полки у входа, покачиваясь из стороны в сторону и обхватив себя за плечи, но затем снова вернулась к оборотню, которого удар Греха, судя по всему, загнал в глубокий обморок. Стоило ли уточнять, что видеть его, несгибаемого человека, сотканного из гроз и ливней, пропахшего до костей прогорклым табаком, было невыносимо? Адель снова проверила, как там Кристина, но вскоре снова вернулась к Гектору, ведомая непонятной ей связью, пока неосознаваемой.
Что-то произошло здесь, что-то такое, что далеко не скоро каждый из них забудет. Ривер положила голову Уорда к себе на колени, осматривая достаточно странно выглядящие кривые, уродливые следы от порезов, прохладными пальцами прошлась по жёстким, слипшимся от пота и крови, падавшим на лицо волосам, по коловшей кожу щетине. Пожалуй, она впервые была так близко к нему, и Адель-что-была-до-взрыва едва ли осмелилась бы так сократить дистанцию. Так, чтобы на шею Уорда скатились длинные пряди, отливающие золотом и нитями серебра.
   Когда разрушения входят в дом, в крепость, за ворота твоего уюта, слово «безопасность» начинаешь воспринимать совсем иначе, находя его не в стенах, а в людях.
Огнестрельное оружие было не способно навредить многовековому Греху сейчас, слишком много она взяла на себя и в себя, тем самым ломая жизнь Адель, стирая все то, что было до приезда в Годфри, лишая ее запасного, аварийного выхода. И это было неприемлемо…не по-человечески, не так оборотень защищал людей, не то доносил до своих офицеров в участке. Младшая Ривер была для него человеком, он пытался убедить себя в этом все это время, но останутся ли у него силы после сегодняшнего хаоса? Грех осталась верна своему естеству…
Рэдрой не жалел Кристину, но ничего с ее силой поделать не мог. Глаза Гектора распахнулись, сдерживаемые почерневшими, истончающимися веками, стоило бывшему солдату прикоснуться к его груди и обжечься черными волдырями. Удар, который нанесла Грех на энергетическо-магическом уровне, задел и тело оборотня, разрывая часть альвеол в легких, повреждая желудок и сердце. К счастью, Кристина не коснулась его головы…
Рэдрой растворился, больше не способный находиться в одержимом теле и рядом с Похотью, наполненной силой. Глаза Уорда закатились и он издав хриплый выдох повалился там где стоял, как мешок с камнями, ударяясь дополнительно височной долей о пол.
Темнота и пустота были первыми, что ощутил не Гектор, а зверь. Деревья, лес, запах хвои, снега и сладкой крови ударил монстру в нос, вырывая из воспоминаний картинки, слайды, блеклые изображения, приводя его в чувства. Но в привычных ракурсах, местах и эмоциях все настойчивее билось чье-то наваждение, навязанное и чужое, в котором зверь с кем-то совокуплялся. Это чужое чувство пыталось подсказать волку, нашептать о том, что это приятно, феерично и ради этого чувства нужно сделать все что угодно. Только, чудовище имело звериные мозги и имело куда как более извращенные вкусы, находя, наслаждение в другом. Осознав чье-то присутствие, чужой похотливый посыл волк ощерил зубы и взвыл, клацая зубами, заглушая чужую мысль и сметая ее прочь туда, откуда она пришла…
Поршень оставленный в машине внизу с приоткрытым окном, заскулил, заметался по передним сиденьям и залаял, заскулил, вжимая свою плоскую морду в кресло и разрывая кожаную бежевую обивку подголовника. Ему было необходимо помочь «своему», но он не мог, забыл и отключился, как и оборотень.
Сине-красный свет, окрашивающий грустные, все не знающие, но все прощающие глаза. Запах дождя. Мигающая лампа и невесомая тяжесть на руках. Тонкая красная линия над бровью, оставленная птичьими когтями, требующая продолжить ее дальше, по виску, щеке, шее и ниже до самого низа. И запах свежего меда…разве такой бывает?
Волк наконец отступил, давая путь человеку, позволяя перекрыть звериные картинки своими, пока хозяйка чердака приходила в себя, растаскивала тела, рвала поясницу и устраивала обоих. На месте Адель, Гектор бы отрубил головы обоим, пока они пребывали без сознания. Потому что то, что увидела, испытала католичка, было против ее веры, против ее реальности…могло или уже повредило ее мозг и самосознание.
Годфри был именно тем городом, где Адель Ривер со своими силами, проклятьем и разрушениями могла прижиться и самое страшное перевоплотиться в темную, черную всепожирающую и разрушающую смерть, которая могла смести в конечном итоге не только здания, нежить, но и Похоть, так неосторожно, настойчиво вторгнувшуюся во внутрь дочери церковника. Может Зов привел верующую именно для этого?
Голова Гектора была тяжелой и каменной, шея никак не могла расслабиться, схваченная спазмом, надавливая на колени Адель и вызывая покалывания. Даже его голова причиняла неудобство и боль, стоило держаться подальше даже сейчас, когда глаза его были закрыты, а рот молчал, но никто не был способен уже услышать этих предупреждений, не после того что случилось сегодня. Лицо его выглядело все еще страшно, почерневшие веки и щеки, лопнувшая кожа никак не поддавались регенерации, но кровь не текла, дыхание было прерывистым и неглубоким. Но несмотря на это лицо его было расслабленно и морщины, злость, ярость не уродовали и не кривили его. К счастью или сожалению, движений, прикосновений и раскаяния ему было сейчас не ощутить.
Ривер пришлось ждать достаточно долго, час-два. Когда дыхание Гектора выровнялось, он задышал сильнее и спрятал лицо в колено и волосы, тогда кожа начала затягиваться, светлеть, органы восстанавливаться. Человек принял вожжи от волка, а тот в свою очередь прогнал темноту и чужое воздействие.
Он открыл слипшиеся глаза разом, напрягая шею и приподнимая голову, но сам не двинулся никуда из-за лишнего веса на себе. Шериф нашел себя на полу, в странном положении и компании. Младшая Ривер склонилась над ним так низко, уткнувшись лбом в плечо и возможно, отключившись без сил, что ему на миг показалось, что она молится над ним, согнувшись так, как это делали чересчур рьяные монашки. Но звука молитвы и ее голоса не последовало, но она точно дышала. А он точно был цел и почти здоров, и жив, чтобы по нему начинала католичка читать панихиду. Кажется, опасность миновала.
«Еб твою мать.» - простонал он мысленно, не зная что делать и силясь вспомнить что произошло. Он аккуратно двинулся, ощущая боль в грудине и раскалывающуюся голову, чтобы потом поднять руку и потянуться восстановленными пальцами к лицу Адель. Ему было необходимо смахнуть волосы и осмотреть ее. Кажется, с одной стороны лица они побелели сильнее…или всегда такими были?
«Адель…хватит творить чернуху. Не заставляй меня...»
Пришла ли в себя Кристина? Он не мог разглядеть ее на кровати и тем более вспомнить о том что произошло. Но воспоминания вернутся, ударят по голове и тогда…тогда дочери фермеров, кем бы она ни была, придется тяжко.