Паника и ужас стали потихоньку отступать, и полицейский чувствовал, как к нему возвращается способность думать и здраво рассуждать. До хладнокровия было ещё далеко, безумно далеко, и Артемису приходилось вдумчиво дышать: вдох на четыре счёта, задержка дыхания на такой же промежуток, плавный выдох, снова короткая задержка и следующий вдох. Через несколько таких квадратов дыхание перестало быть дрожащим, наступала ясность, и он почти чувствовал себя человеком. Вытащил электронку и сделал несколько затяжек чуть тёплым паром, обволакивающим рот и глотку. Воздух в гостинице был неподвижный, и потому над ним зависло постепенно истончающееся облако с едва ощущающимся сладковатым запахом. Он даже не мог вспомнить, какую жидкость залил туда прошлым вечером, настолько был уставшим. Арбуз? Похоже. Ананас? Вполне. Подобной лабуды у него было навалом. Вдыхание никотиновой смеси, пусть в ней и не было табака, способствовало успокаивающе: привычные действия, погружение в относительно знакомую атмосферу и рассуждения помогли ему прийти в себя.
– Хорошо. Артемис, мне нужно будет прогнать тебя через ад снова, извини. Я сейчас создам между нами троими телепатическую сеть. – Мужчина поморщился, догадываясь, о чём его сейчас попросят, хотя прежде у него такого опыта не было. Но было бы глупо не попробовать «увидеть» то, что видел он, имея при этом такую возможность. От полного смирения Ивейл был очень и очень далёк, и это добавляло недовольства его образу, согнав с лица только-только начавшее появляться на нём умиротворение.
– Понял, – коротко и сдержанно кивнул сержант и задумчиво прикусил мундштук.
Ему, видимо, нужно было очень хорошо сосредоточиться и постараться сделать свои мысли как можно более направленными. Но не успел он хотя бы начать двигаться в эту сторону, как девушка сделала какой-то пас руками, и её голос зазвучал в его голове. Сержант мелко вздрогнул и приложил пальцы к виску, надеясь, что это поможет справиться с крайне неожиданным опытом. Он полагал, будто это будет долго, болезненно или совершенно иначе, но телепатическая связь не ощущалась почти ровным счётом никак. И это вызывало у него растерянность, непонимание, взгляд тщетно бродил по лицу детектива, пытаясь уловить, как она шевелит губами, но этого не было. Ивейл всерьёз опасался, что в голове сейчас станет слишком «тесно». Монолог Вирм тёк сквозь него, и происходило это значительно быстрее, чем устная речь, что не могло не радовать – в случае опасности можно будет почти мгновенно сообщить об этом. У него было множество технических вопросов по поводу установившейся связи, особенно – как направить мысль? Большую часть своей жизни, да что уж там, всю жизнь ему не приходилось заниматься такими мозговыми упражнениями. Потому лицо у Ивейла было в меру забавное: очень сосредоточенное, озадаченное, как будто он пытался в уме решить задачку из математического анализа, потерянное. Не с первого раза у него получилось отделить одного от другого, поэтому мысленный план наполнился некоторым сумбуром из винегрета речи и мелькающих образов:
– Это оно? Как понять, что меня «слышно»? – сержант тщетно попытался визуализировать собственные слова и то, как они воспринимаются Ребеккой и Линчем. Смесь волн, цветных пятен, нот, воскрешение в памяти звучавшего недавно голоса Вирм и попытки понять, как он сам это воспринимал. – Мне нужна пара минут. Надеюсь, этого хватит. Тьма, у меня уже голова ноет... Это же моя голова, да?
И замолк, крепко зажмурился, как если бы это могло помочь «не думать», чтобы не вылить на магичку и оборотня неконтролируемую волну дичи из воспоминаний, собственных страхов, ожиданий, опасений и скачущей туда-сюда тревожности и паники. Мужчина очень старался не пропустить ни единую мысль в своей голове, хотя и понимал, что ему совершенно нечего прятать. Но полностью довериться этим людям-нелюдям просто не был готов морально. Даже тем, кого знал многие месяцы, Артемис не всегда хотел открыться, а тут подобная ситуация. «Спокойно, чёрт побери! – скомандовал он себе и тряхнул гривой, убирая её с лица, затем провёл ладонью по волосам, заглаживая их назад. Этот жест подействовал на диво успокаивающе. – Просто не отвлекайся и сосредоточься на деле. От этого зависит слишком много, чтобы сейчас переживать о сохранности своего хаотичного мозга». Этого вполне хватило, чтобы обуздать себя и отодвинуть смятение на задний план. Да, так стало значительно проще, хотя от приложенных усилий действительно слегка разболелась голова, но ощущение это было слабым и недолгим.
– Ну что, пошли, Снежок? – весёлый позывной несколько угомонил полицейского и стал возвращать к привычному ритму. Он шумно выдохнул через нос – хмыкнул, закатил глаза, хотя успел привыкнуть к подобным прозвищам и различным производным от «белого» и «белячка». Это его скорее веселило, чем раздражало или злило – подобное осталось в прошлом.
«Снежок так Снежок», – философски подумал он, даже пожимая плечами, дескать, ничего не попишешь. Дополнительно привести мысли в порядок помогло то, что они вышли из слегка затхлой гостиницы на относительно свежий холодный воздух, который он втянул полной грудью. Необходимость пройтись тоже сыграла на руку.
– Есть преимущество в том, что ты с нами, Арти. Ты видишь этих тварей. И ты можешь слать мыслеобразы нам каждый раз, когда засечёшь их. А ещё нам нужны зеркала.
То, что детектив не разменивается на мелочи не треплется по пустякам, было как нельзя более кстати, и Ивейл кивнул. Вот только этого всё ещё было совершенно недостаточно. Не то что бы он был очень рад тому, что видит эту мерзость, но что ещё было делать? Мужчина морально готовился к тому, что ему придётся смотреть на поразивших нежить инсектоидов, и кусал губы, растирал запястья и кисти. Руки будто онемели, в них чувствовались крохотные покалывающие иголочки. В любой другой ситуации Артемис бы непременно насладился этим ощущением, близким к обморочному, но сейчас ему хотелось контролировать себя по максимуму. Пальцы с силой нажимали на ладони, между костяшек, на возвышение большого пальца, и это помогало сосредоточиться. За диалогом девушки с незнакомцем он наблюдал с весьма хмурым видом, чувствуя полную солидарность с орущим в трубку. Паники было не избежать, и чем быстрее они разберутся со случившимся, тем будет лучше. Он приподнял голову и глянул в окно машины, надеясь и опасаясь одновременно, что сейчас увидит на улице всё то, о чём говорит некий «Гай». То ли зрения не хватало, то ли рядом с ними пока было тихо.
– Я что, должен просиживать жопу, пока вы шастаете не пойми где, и хуй его разбери, с чем воюете?
Возмущение оборотня было вполне оправданным и понятным, но в то же время Артемис понимал мотивы детектива. Хотелось бы сохранить «ценный кадр» в сохранности, но с другой стороны… а какой с этого всего будет толк? Если он правильно понял Венеру, то с теми, кто был поражён уже больше суток, пока ничего не случилось. И вот это самое «пока» напрягало и злило больше всего. Сержант потёр лицо ладонями и опустил голову, собираясь с мыслями, пока в машине было слишком шумно, чтобы производить свои собственные телодвижения – не хотелось перекрикивать друг друга. Весть о том, что «на работе» всё то же не слишком гладко, его не удивила и не то что бы даже расстроила. Где-то в глубине души мужчина порадовался, что находится здесь и сейчас, а не там: окажись он в центре этого бардака без каких-либо чётких тз, да ещё и увидь эту дрянь… да он бы кони двинул!
– Может, нам пригодилась бы помощь… нормальных людей? Типа, в такой ситуации, больше глаз – шире обзор, хуё-моё...
– Это ты дибилов из участка нормальными назвал? – вслух Ивейл не заржал только чудом, но ухмылка на лице говорила за него сама. Коллег он любил, но далеко не всех, а к некоторым внутренне относился, как к недоразвитым пиздюкам, которым не хватает хорошей такой воспитательной отцовской затрещины. Не все из них были кончеными дебилами, нет, меньшинство. Но этого было вполне достаточно, чтобы иногда приходить с работы и кричать в матрас до посинения. А, учитывая, что большая часть нежити парализована и уязвима... Поэтому на Алекса он смотрел со смесью смеха, безмолвной просьбы передумать и сочувствия. – Давай лучше сразу тогда ничего не будем делать, а?
Впрочем, ему бы очень хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто тоже может видеть всю эту мерзость, а ещё обладает достаточной смекалкой и выучкой, чтобы суметь найти выход из ситуации. Но такого пока что не наблюдалось. Он почти сразу подумал про охотницу, с которой работал в августе, и негромко хмыкнул. Интересно, она сейчас в городе? Как бы среагировала на происходящее? Воспользовалась бы случаем, чтобы избавиться от ненавистной нежити? Да, возможно, окажись она здесь, всё было бы и проще, и сложнее разом.
– Вдруг эта хуйня умеет проходить через физические объекты? Тогда в машине я буду в ещё большей опасности, разве нет? Снежок, скажи ей! – Ивейл быстро выгнал из головы лишние мысли и поднял взгляд на Александра. Вид у него был такой, как будто он сейчас взвоет от досады или злости. Перевёл взгляд на Ребекку. Спорить с ней ему бы не хотелось, но в то же время, у него был свой взгляд на ситуацию.
– Я думаю, что неразумно разделяться. Лучше всего действовать сообща. Чёрт знает, что случится, если он здесь останется. А так мы, хотя бы, будем рядом и сможем, если что… не знаю… в ковёр закатать хотя бы. Ну чисто что бы не валялся с лицом лица, – ухмыльнулся Артемис, снова вооружаясь электронкой и заполняя салон сладковатым паром. С тем, как бурно говорили магичка и оборотень, как он пытался продышаться, скоро должны были запотеть окна, но мужчина не торопился их открывать. Пусть Линч и сказал, что насекомые могут вдруг обладать способностью проходить через физические предметы, ему очень хотелось верить, что это совсем не так. Хотя, учитывая, что их нельзя было ощутить… Полицейский почувствовал, как по телу проносится волна мурашек, а волосы на загривке приподнимаются. Его бросило в ледяной пот. – Короче, мой спич таков: с тем же успехом можно было Александру остаться в номере. Случиться может что угодно. Пока мы не знаем ничего об этих мразях, принимать какие-то решения будет… необдуманно и поспешно. – Артемис затянулся, выдохнул себе под ноги облако пара, потёр лицо. Пока в голову ничего не шло. Оставалось лишь надеяться, что инструкции Александра сыграют им на руку, и люди смогут разобраться. Он же не может быть единственным, кто видит эту астральную дичь, правда? – Ну это пиздецома, товарищи, конечно. Прошу меня простить, но, как ни странно, мне тоже нужно сделать один звонок. Минутку.
Чувствуя, как растёт беспокойство поверх всего услышанного и происходящего, Ивейл набрал номер Гилберта и стал тревожно ждать, немигающим взглядом глядя в окно машины. Искусанные губы слегка кровоточили от его усилий. Гудки шли очень долго, и Артемис был готов оставить машину и рвануть проверять, но смог убедить себя в том, что это никому не сделает лучше.
– Вы уже закончили? – услышал он несколько озадаченный голос Эйвери из динамика и вздохнул с облегчением, хотя за время дозвона успел трижды проклясть этот день и подготовиться к худшему.
– Нет. Всё сложно. Никуда не выходите, ни ты, ни парни. Тут творится какая-то полная жесть, и я пока не знаю, что с этим можно сделать. Какие-то невидимые, блядь, клопы, чтоб им, цепляются на нежить… Работаем над этим.
– Услышал тебя. Ты в безопасности?
– Да, – без какой-либо заминки соврал Артемис, хотя не имел ни малейшего понятия, так это или нет. Но дополнительная паника никому бы не помогла. А так, он хотя бы сам поверил, что находится в безопасности. – Всё. Не высовывайтесь.
Завершив звонок, мужчина тихо скрежетнул зубами и глубоко вдохнул. Ему надо было взять себя в руки, успокоиться, собраться с мыслями и передать Александру и Ребекке всё то, что он видел. Желательно было при этом не окунуть их в собственный парализующий ужас, который был чертовски заразителен.
– Я сейчас попробую показать, что видел, но не знаю, как получится. Не судите строго, как говорится, – предупредил он, откинулся назад на спинку автомобильного сидения и прикрыл глаза.
Не отвлекаясь на внешние образы, было гораздо легче сосредоточиться и вызвать в памяти увиденное. Это получилось не с первой попытки, а с третьей или четвёртой: из темноты постепенно выплыли очертания полутёмного номера, стены которого то раздвигались, то придвигались – вспомнить размеры не полуалось, мебель была серой – он не запоминал ни обшивку, ни размеры, у тел же, разложенных на полу, не было лиц. Они походили на манекены, неуклюже обтянутые одинаковой кожей. Зато тонкая фигура Венеры, отражающаяся в зеркале, была почти реалистичной, особенно её пышные волосы. Однако фокус с кудряшек стремительно сместился на отражение в зеркале, на почти прозрачную тварь, метнувшуюся к вампирше. Несмотря на свой безотчётный и иррациональный страх перед всеми видами насекомых и им подобных, Артемис приложил усилия, чтобы максимально подробно вспомнить каждую деталь: размер, которым тварь больше напоминала откормленную домашнюю кошку, как она двигалась, как прицепились к Венере, и то, что он видел в отражении те секунды, пока детектив не заслонила вид. Мужчина постарался «застопорить» изображение, чтобы и Алекс, и Ребекка могли увидеть клеща.
Полицейский открыл глаза, передёрнулся всем телом и бросил брезгливый взгляд в зеркало заднего вида, заодно растирая плечи и предплечья руками, чтобы согнать фантомное ощущение прикосновения мелких жучиных лапок к коже. Теперь ему казалось, что под одеждой их сотни и сотни, что они копошатся. Мысли о том, что это просто мурашки, не сильно помогали. При всей его бледности можно было увидеть, как отхлынула кровь от лица Артемиса, сделав его почти серым. Кадык поднялся и опустился, подавляя тошноту. За какую-то четверть часа он даже слегка осунулся, и под глазами стали заметны тени.
– Надо в первую очередь понять, к чему они чувствительны. И чувствительны ли вообще. Если мы не поймём, что с ним делать, то и всё остальное не будет иметь никакого значения. То, что их нельзя потрогать, мы, кажется, уже поняли, – стремясь отвлечься от крайне неприятных мыслей. Артемис ещё раз содрогнулся и потёр шею. – И каково их воздействие на нежить? Не отъедут ли они все по очереди от голода за это время? Хотя согласен ещё и с тем, что нам бы не помешала ещё хотя бы пара глаз, которые могут увидеть опасность. Но да, надо смотаться в эпицентр.
Пришлось стиснуть зубы и пальцы, чтобы успокоить себя и подготовиться к самым неприятным моментам в своей жизни. «Бля, Гил, долгих тебе, сука, лет жизни, гондон штопанный», – с толикой отчаяния подумал он, проклиная себя за то, что вообще ответил на звонок. Дело есть дело. И надо его сделать.
Отредактировано Artemis Ewail (2022-02-11 23:41:28)
