Он хотел бы, чтобы его звали Джон Доу. По своему негласному значению это имя подошло куда больше, чем родное, да и в назначенный час, в милисекунду перед тем, как его не стало, именно это имя-метафора пришло ему на ум.
    Очевидно, родителям Роя показалось оригинальным назвать так сына, особенно в сочетании с фамилией. Рой Рэд. В компаниях его называли Рэдрой, как бы в намёк на его волосы, отливающие красным золотом вечно всклокоченные, и нелёгкий характер. В толпе люди оборачивались на него, потому что, в сочетании с омутами синих глаз, он представлял из себя картину, которую сложно было игнорировать. Из-за своих особенностей Рэдрой с малых лет  приучился носить глубокий капюшон и прятать глаза под «девичьими» длинными ресницами. Когда его нашёл наставник, было уже поздно перевоспитывать парня, так что, как только появилась возможность избавиться от старого зануды, при этом получив новые силы, он немедленно воспользовался этой возможностью и переехал в Годфри, где применял обретённые возможности в проворачивании мелких офер. Поначалу дело шло споро, в особенности когда Рэдрой влился в местную компанию, но затем он повздорил с Филом и, как водится, всё пошло через одно место, когда он сломал ему руку в споре за хабар. Сказать им, что он не в полной мере владеет своими талантами было ещё большим унижением, чем уходить от них с позором.
    Однако, команде О`Нелли показалось мало простого изгнания. Об этом размышлял долговязый парень, вертевший в руках первую попавшуюся под руки склянку и разглядывавший в неё своё кривое отражение. Супермаркет пустовал после праздников, и это было ему на руку, разве что беспокойство вызывала зашедшая сюда несколько минут назад семейка. Взгляд Роя тайком скользнул по белозубому мужчине с первыми признаками облысения и строго нависающими тяжёлыми бровями, затем – по держащей его под локоть брюнетке, явно младше его лет на пятнадцать, которая трещала без умолку и явно не собиралась заткнуться. Девчонка по другую сторону от мужчины казалась примерно одного с Роем возраста, пожалуй, что даже симпатичная, но слишком мрачная, как будто у неё кто-то умер. Взгляд синих глаз переметнулся к двум кассам. За одной примостилась женщина лет пятидесяти, опустив голову. Задремала? Вторая, моложе в два раза, разглядывала свои ногти и иной раз поглядывала то в его сторону, то на молодую семью. Хорошо, что есть кому отвлечь.
     Тем временем снаружи обычная безликая компания, одна из многих, что толоклись на вечерних улицах Годфри, наконец, сдвинулась с места, точно в тот момент, когда сигарета одного из них полетела в грязный притоптанный снег. У одного из них была замысловатая татуировка, перечёркивающая лицо – едва заметная змея, стремящаяся к шее, с узором из сомкнутых колец вдоль хребта. Сначала в супермаркет вошёл один – как раз тогда, когда Рэдрой отвернулся к кассиршам – и подал знак остальным. Тут-то и началось то, о чём Адель едва ли вспомнит наследующий день.
    Парень отразил прилетевший неизвестно откуда удар скорее из животного инстинкта, бросившего почти все его силы на то, чтобы выжить. Его откинуло к противоположной стене, как вылетевшую из шампанского пробку, а долговязое тело феерично втемяшилось в пирамиду из рулонов туалетной бумаги, иронически смягчившей удар. Как и все пафосные юнцы, банда О`Нелли не прощает обид. Пронзительный крик брюнетки буром ввинтился в мозг Рэдроя. К губе из носа сползло что-то мерзко-мокрое.

Отредактировано Adele River (2018-04-26 10:05:07)

На самом деле, банда О`Нелли собралась впервые за долгое время. Их было не так много – четверо, если быть точным – но вместе, представляя собой некий кластер объединённых между собой магических мощностей, они представляли из себя угрозу более серьёзную, чем то могло показаться поначалу.  И все четверо точно знали, что слишком «старый» для них, слишком строптивый Рэдрой давно перестал вписываться в этот кластер, только поначалу парням не хватало уверенности в том факте, вплоть до случая с Филом, который, к слову, был среди них, с гипсом наперевес и предвкушающей физиономией. Вместо него кинетический удар нанёс его брат, Дерек, как раз первым появившийся в помещении, а уже следом за ним себя явила обществу и прочая честная компания.   Почему они до сих пор не заявили о себе в Годфри более громко? По всей видимости, они прекрасно знали о том, какие силы кроются по ту сторону завесы безмолвия и предпочитали не поднимать голову слишком высоко.

Джон Доу
     Рэдрой сидел спиной к стене, вытянув перед собой длинные  ноги в потёртых джинсах и свесив буйную голову на грудь, очень похожий на сломанную куклу или робота, у которого сели батарейки. Его глаза закатились, из носа с едва заметной горбинкой стекала струйка крови, но на самом деле он был в сознании. Мало того, где-то глубоко внутри он пребывал в состоянии крайней сосредоточенности – том самом, когда весь мир сужается до одного-единственного отрезка времени, кусочка реальности. Во мгновение ока ушёл страх, и его разум, очистившийся от всех чаяний перед ликом приближающейся смерти, сделался молниеносен, сосредоточен, как никогда. Рой был бы хозяином ситуации, будь у него ещё немного… хотя бы немного... магии. Дерек тем временем не ограничился простым ударом о стену – теперь Рой ощутил, как незримая длань медленно сдавливала горло, перекрывая воздух. Вены не его висках вспучились, изо рта потянулась к груди длинная вязкая нитка слюны, лицо побагровело и исказилось, и в сочетании с закатившимися глазами Рэдрой пугал одним своим видом. Его воля в какой-то миг сжалась до размеров шарика от булавки, и, когда контроль со стороны Дерека спал, парень хрипло, полной грудью всосал воздух так, что даже голова пошла кругом.
     Весьма выгодная пауза пришлась на момент триумфального явления глазам остальных копа, на которого банда даже не обернулась. Разве что только один из них, приземистый, с довольно примечательной татуировкой на лице, но сделал он это медленно, точно во сне, и полицейский не поверил своим глазам. Поначалу это была просто игра света и тени – чёрный рисунок на лице незнакомца, улыбка которого была скорее похожа на голодный шакалий оскал, пришла в движение. И точно, в следующий миг змея стремительно, играя переливчатым калейдоскопом колец по всей своей спине, соскользнула с лица и кинулась прямиком на полицейского. Перед самым его носом раскрылась зловонная алая пасть, с саблевидных клыков капал яд… Точнее, тому так показалось, так что, скорее всего, человек с ужасом шарахнулся назад ко входу и дёрнул пистолет из кобуры. Едва ли змея была настоящей, но и этого хватило, чтобы дать всем остальным время на реакцию.
     Рэдрой был пуст, как бутылка после попойки, как карманы нищего, ни единой толики магии не осталось в нём, а это означало только один, самый плачевный из исходов. Тщетно пытаясь надышаться перед смертью и ощутить хоть малое шевеление столь необходимых ему потоков вокруг, он окинул мутным взглядом помещение. Всё двоилось, будь то полки, пресловутые бутылки, банки, всевозможные коробки, свёртки и пакеты, только вот закрытая чьим-то телом девчонка выглядела чёткой, точно врезанной в бытие раскалённым ножом. Рыжий уставился на неё, точно наркоман на дозу, немигающими синими глазами, и всеми силам и потянулся светочу – он удивился, что не заметил этого сразу, как только оказался с ней под одной крышей, даже разозлился на себя за то, что не распознал истинного мотива своей приязни к незнакомке. Длинные льняные волосы, широко распахнутые янтарно-карие глаза, высокий чистый лоб, излом аккуратных бровей, опущенные уголки губ, нежная кожа с рассыпавшимися по ней подобно звёздам веснушками.
      Ангел. Живительный источник…
Уильям
     По обе руки от него были женщины. Одна – любовница, другая – дочь, и сердце в минуту опасности выбрало безошибочно, ему даже показалось, что тело само рванулось вперёд, чтобы закрыть кровь от крови его перед угрозой, которая, впрочем, пока не торопилась раскрывать себя. Он не понял, каким это образом парень вдруг отлетел к стене, да и вообще мало понимал в происходящем что-либо, кроме того, что это может быть банальное ограбление, и с губ сорвалось:
- Иисус милосердный…
     Это имя прозвучало в текущем положении дел нелепо, неуместно, Уильям чувствовал спиной, как колотит Адель, но в какой-то миг она вдруг замерла и вцепилась руками в его куртку на спине, так что мужчина невольно повернулся к ней, чтобы увидеть, что стало причиной такой внезапной перемены… Позади в следующий момент точно выдохнул гигант, и спину обдало жаром.

Адель
     Всё шло слишком хорошо.
     И эта женщина, Ирма, оказалась обаятельной и приятной личностью, так что Ада не стала принимать её в штыки. В конце-то концов, отец имеет право на свой собственное счастье и спокойствие. Только судьба, по всей видимости, считала иначе.
     Возможно, Ривер видела картину яснее всех прочих, поскольку она видела и вход, и кассу, и пришедших за незнакомцем людей – всех в одинаковых кожаных куртках (и как только те не мёрзли в северную-то зиму). Когда долговязый парень полетел в стену, молодая кассирша издала сдавленный писк и спряталась под кассу, за стойку, очевидно, решив отступать в подсобку, к телефону, а женщина в возрасте вскочила и, всплеснув руками, попыталась вразумить пришедших.
- Да что такое происходит?! Выйдите отсюда и решайте свои проблемы вне помещения! – задребезжал её голос, впрочем, похвально решительный для якобы ограбления.
     У всех остальных было своё мнение. Рыжий по-прежнему не торопился вставать с пола, честная компания намеревалась завершить своё чёрное дело, а полицейский собирался взять на мушку одного из них, отвернувшегося от Адели по стечению обстоятельств ровно так, что она не смогла разглядеть, чем тот умудрился отпугнуть вошедшего.  Да и из-за отцовского плеча мало что было видно. Она не осознавала своего испуга, только вот отчего-то стучали зубы, а ноги перестали держать, и, не приникни Ривер спиной к стене, она наверняка упала бы на колени. Стремительное течение времени замедлилось, а в тот миг, когда её взгляд встретился с синими, особенно яркими в окружении воспалённых капилляров, огромными глазами незнакомца, и вовсе затянуло Адель, как паутина, оплетая сознание. Он был красивым мальчиком. Напуганным – это легко читалось в искажённых чертах – раненым, ослабленным, и в то же время удивительно сильным. Взгляд был открытый, и в нём мало-помалу расцветало то ли узнавание, то ли озарение, так или иначе, даже при всём своём желании Адель не могла отвести от него взгляда. Что-то происходило здесь и сейчас, это что-то заставило затаить дыхание, и поначалу она даже подумала, что умудрилась втрескаться в незнакомца. Но затем ей показалось, что та же самая рука, что до того ласкала сердце, проломила её грудную клетку каменным кулаком, жадно шаря внутри в поисках чего-то… И в тот миг, когда она нашла искомое, время снова ускорилось до своего нормального темпа.
     Брови рыжего незнакомца поползли вверх, лицо приобрело удивлённое выражение. А затем глаза Джона Доу лопнули. Адель испустила сдавленный хрип. Разлетелись оконные стёкла, пресловутые бутылки, банки, всевозможные коробки, свёртки и пакеты, бумага оказалась прекрасным розжигом для пламенного пекла. Перетянутая струна голоса женщины с чёрными волосами, Ирмы, оборвалась, тело Рэдроя взорвалось, как переспевшая дыня, ударной волной проломило стену за ним, и от дыры подобно переломанным ножкам паука расползлись во все стороны трещины. Практически все присутствовавшие похватались за головы, помещение заполнилось воем, далёким от человеческого, какофония  голосов превратилась воистину в демонический хор, сдерживаемый бетонными стенами от того, чтобы перепугать всю округу.  Уильям, испещрённый шрапнелью из осколков и обломков, так же казался изумлённым. Будто все они попали на шоу «скрытая камера» с весьма специфическими шутками.

Отредактировано Adele River (2019-04-26 15:35:58)

Вероятно, страшная какофония запахов несколько ослепила ворвавшегося в помещение волка, стеснённого человеческим телом. В картине, открывшейся его взору, было нечто инфернальное – упорно тлеющие под поливкой бумага и ткань, разбрызганная по полу тёмная кровь с останками синеокого недо-магика. Зрелище не для слабонервных. Всё это пахло на редкость дерьмово, как в прямом, так и в переносном смысле слова.Внутри стояла мёртвая тишина, нарушаемая только тоненьким поскуливанием из-за кассы, завыванием сквозняка через дыру в стене, потрескиванием  коротившей, единственной чудом уцелевшей продолговатой лампы под потолком, создававшей сюрреалистически-мигающее тусклое освещение. Всполохи света каждый раз вылавливали из тьмы всё новые устрашающие детали окружения. Вспышка. Перепонки мембран. Вспышка. Змеи кишок.
      Парень не сопротивлялся хватке полицейского, на ощупь напоминая скорее тряпичную куклу, подавшуюся вперёд при первом же воздействии на равновесие. Дерека скрутило страшной судорогой и обильно, душераздирающе вырвало на свои же собственные ботинки. Двое оставшихся в живых, один из которых оказался с гипсованной рукой,  рухнули на пол, и на первый взгляд было сложно определить, по приказу, или контуженные произошедшим перед ними взрывом. Так же в шаге от Гектора лежал человек со змеёй на лице, а ровно под последним шейным позвонком члена банды О`Нелли зияла аккуратная дырка, через которую непрерывно сочилось. Улыбка на его лице выцвела, осталась лишь пустота, застывшая в глубине замерших зрачков.  Всюду царил хаос из осколков, и человек в дальнем углу помещения, из спины которого виднелись «проросшие» каменные и стеклянные перья, вонзившиеся, правда, не столь глубоко, наконец, пришёл в движение, точно его мышцы одним разом расслабились и бросили тело на пол. Источник медовой нотки в отвратительном зловонии безмолвствовал и был неподвижен. Неподалёку от них лежала женщина с тёмно-красными волосами, тоже внёсшая свою толику в огромный кровавый резервуар, в который превратился супермаркет.
Уильям
     Глаза Уилла застлала серая пелена, ассоциирующаяся с тем, что называют «на грани смерти», сознание его стало лёгким, почти невесомым, тело перестало ощущаться с той же чёткостью, что минутами ранее, до всего этого кошмара. Он не отрывал взгляда от лица дочери, смертельно бледного, с сомкнутыми веками, где-то внизу – Ривер явно была без сознания и сползла вниз по стене. Он не чувствовал боли, только непрерывный тремор рук, тянущихся, чтобы поднять Адель с пола. Соображалось так же с крайним трудом, и в итоге, осознав, что в таком состоянии он ничем не сможет ей помочь, мужчина упёрся предплечьем о стену и сполз вниз, озираясь. Позади раздался лающий голос, но слов Уильям при всём своём желании не разобрал бы - уши заложило накрепко. Медленно, очень медленно Уильям понял, что ему больно дышать. Затем каждое движение стало невыносимой мукой, но он набрал воздуха в грудь, чтобы выдохнуть:
- Помогите, ради всего… святого.
Уильяму казалось, что с такими усилиями у него должен быть голос громовержца, но получился только лишь хриплый стон. Его взгляд наткнулся на тело Ирмы, нелепо распластанное на полу с проломленной бетонным куском головой, и из груди вырвалось не то рыдание, не то кашель, затем тело женщины утонуло в мерцающей темноте. Снова появилось. И исчезло... Колотящаяся рука судорожно сжалась на кресте, висящем под пиджаком, и окрасила его в багровый. Это воздаяние за грехи. В том не было сомнений.

Отредактировано Adele River (2018-04-26 20:44:34)

Тела застлали собой пол позади Уорда, стремительно проступавшего через вспышки света. Обыкновенному человеку, тем более находившемуся в остаточном болевом шоке, было не под силу разглядеть его и узнать угрюмого незнакомца, ознаменовавшего своим присутствием хмурый осенний день. Следом за оборотнем нёсся победно-скорбный трезвон сирен вразнобой и голоса людей, слабо доносившиеся со стороны подсобки.
- Эй, там за кассой? Вы не ранены? Если на ногах, выбирайтесь на улицу! – раздался зычный голос поодаль, пробудивший шевеление в недрах магазина. Наконец-то тишина стала развеиваться не только от голоса копа. Первой на вспышки света выглянула менеджер, похожая на перепуганного, взъерошенного воробья, за ней выскочил курьер, помогая кассирше выбраться из-за рабочего места, оказывается, придавленного куском бетона. На это потребовалось некоторое время и совместные усилия. Второй кассирше едва ли можно было помочь, поскольку она находилась полностью открыта обстрелу осколками. Сухопарый рябой мужчина, Фрэд, приобнял бьющуюся в истерике женщину и прижал её голову к своему плечу, чтобы уберечь от страшной картины, при виде которой у него самого судорожно сжался желудок. Возможность облегчиться на улице подогнала присутствующих работников супермаркета, и они нестройной цепочкой, спотыкаясь о камни и оскальзываясь на крови, выбрались на свежий морозный воздух.
Кажется, привалившийся плечом к стене мужчина, знакомый Гектору, наконец-то ухнул сознанием  в спасительное забытьё, в котором не было места боли и страданию. Тонкие, но густые волосы Ады спутались и вымокли местами в чужой крови, у самой неё, по крайней мере, по беглому осмотру шерифа, обнаружилась обильно кровоточащая ссадина над бровью. Пульс присутствовал, дыхание оказалось слабым, зрачок реагировал на свет, но глазные яблоки двигались, как у человека, находящегося в глубоком сне. На лёгкие оплеухи или другие способы приведения в сознание Ривер не реагировала. Вспомнил ли оборотень её имя, звучавшее в  сумерках часовни, в священной тишине?  Могло показаться, что Ада толком ничего не весит, когда Уорд подхватил её на руки, чтобы последовать за бегущими прочь из едва тлеющего ада – руки свободно висели плетьми, голова откинулась назад, обнаруживая на шее судорожно бьющуюся, светло-голубую яремную вену, проступающую через тонкую белую кожу. Когда шериф проходил под оставшейся несчастной лампой, та с натужным звоном лопнула и извергла сноп искр, погрузив помещение в первозданную темноту, опустившуюся на «Уикед Центр» подобно занавесу. В темноте не обнаружилось, что из кармана куртки, тускло блеснув серебром, на пол выскользнул приснопамятный молитвенный крест.
Снаружи царил организованный муравейник спешащих на помощь людей: медиков; сотрудников полиции; пожарных, которые, впрочем, остались с носом; сердобольных и не очень зевак, похожих на копошащихся сонных мух. Вероятно, шериф попал в родную стихию. Стоило ему показаться под равномерный свет фонарей, в помещение тут же вломилось несколько полицейских, выволакивающих едва уцелевших парней, а следом юркнула стайка медиков с носилками наперевес. Годфри плотоядно взирал на разруху неподвижными жёлтыми глазами окон, дышал на неё гнилостным ветром чёрных подворотен. Несколько душ присоединились к сонму призраков, томящихся в городских стенах.

Отредактировано Adele River (2019-04-08 14:15:31)

Адель медленно выступила из мрака бессознательного, сопровождаемая шлейфом из обрывков кошмаров, точно скорбная невеста, и первое время даже опасалась открывать глаза, чутко прислушиваясь к тишине вокруг. Она слышала далёкие голоса и шаги, сливавшиеся в единый «белый шум», и не могла понять, как тут оказалась, при каких обстоятельствах… И тут – это где? Чернота медленно растворилась в гротескной белизне, в глаза ударил солнечный свет, поначалу заставивший Ривер снова зажмуриться и дёрнуть руку, чтобы сжать переносицу, но из сгиба локтя точно выросла дополнительная вена, отозвавшаяся  тянущей болью. К счастью, жест был не слишком резким, чтобы игла капельницы повредила руку. Чистая и абсолютно белая палата, смутными очертаниями проступавшая сквозь завесу вокруг больничной койки, показалась Адели резиденцией рая с её стерильностью и тишиной, прерываемой только звуками снаружи. Наконец, взгляд девушки переместился на нарушителя её одиночества, а именно – Ванду, погружённую в глубокий сон и приникнувшую головой к краю кровати. На красивом лице матери отразились горе и бессонная ночь, вероятно, проведённая у постели единственной дочери. Когда девушка тихонько позвала её по имени, она вздрогнула и вскочила на ноги, взгляд, остановившийся на лице Адели, стал осмысленным только спустя несколько секунд.
- О боже, милая! Я так счастлива, что с тобой всё хорошо… – с чувством произнесла женщина, схватив Адель за свободную руку.  Её ладони были тёплыми и мягкими, улыбка исказилась от явно переполняющих женщину эмоций. Только сейчас Адель с какой-то неестественной отстранённостью подумала, что невзгоды и возраст оставили на сияющем, обаятельном облике Ванды нестираемый след из морщин и глубоких теней. Адель не отвечала.
Она чувствовала себя мёртвой, опустив пустой взгляд на холёные материнские руки.
Будто душу её забрал себе кровавый ад «Уикед центра». Откуда-то из чёрной глубины окатило волной ужаса, расширившего зрачки… «Это хорошо» – пришла новая, отстранённая мысль. Стало быть, предел эмоциональной прочности Адель Ривер ещё не достигнут. Издалека проступил голос Ванды, речь которой всё лилась и лилась, будто она заменяла слёзы радости.
– … Доктор сказал, что всё обойдётся. Только отметил, что с твоим телом происходит что-то странное, как будто нечто иссушает силы организма, которые он обычно тратит на другие вещи. Тебе нужно будет пройти обследование, чтобы они могли найти точную причину, но мы-то с тобой знаем, что у докторов нет ответа на этот вопрос…
– Что с Уиллом, мам?
Тишина опустилась на головы женщин белым саваном. Губы Ванды плотно сомкнулись, Адель, заметив это, нервно сморгнула и отвела взгляд, всепоглощающая пустота в груди стала вдруг невыносимой.
– Он жив? – сухо, холодно, безучастно, колко обронила Адель.
– Да, милая, конечно, но он без сознания. Его состояние… нестабильно.
     Рука Адели невольно поползла ключице, но нашарила там только пустоту и высокий край медицинской сорочки вместо успокаивающе холодного металла. Тишина снаружи, тишина внутри, все звуки снова отступили, голос Ванды отошёл на задний план, а свет – медленно померк.
     Адель снова пришла в себя на следующий день. Тишина уже не давила на неё неподъёмной ношей, но девушка оставалась всё такой же отстранённой. На этот раз, пройдя в уборную в сопровождении медсестры, Ада посмотрела в зеркало, о чём потом некоторое время жалела. Над бровью чётко проступал уродливый рубец, аккуратно перехваченный нитками, но то было не так страшно, как лицо, в целом похожее на гипсовую маску, будто мышцы свело в кремень, точно ни кровинки не было у девушки. Белые кожа и губы, синяки под глазами, а сами глаза – как тёмные дырки на листе бумаги.
Именно такой её и увидел Гектор, оказавшийся в комнате явно не по простому стечению обстоятельств. Очевидно, Ванду выпроваживать не пришлось – она была на работе (второй или третьей, поскольку оплата за медицинские услуги ложились на её плечи). Адель Ривер, полусидевшая на больничной койке, уже без капельницы, больше напоминала свежий труп сейчас, чем тогда, когда Уорд выносил её из порушенного здания. Карие глаза фиксировали практически каждое действие мужчины, укололи взглядом значок, скользнули по ремню кобуры, застыли на лице оборотня. Её реакцию было сложно предугадать. Льняные волосы сплетены в длинную косу, перекинутую через плечо. Ривер очень органично вписывалась в общий мертвенно-белый пейзаж больничной палаты.
- Здравствуйте, шериф.
     Безупречно вежлива. Удивлена? Разозлена? Обрадована? Так и не скажешь, лицо оставалось неподвижным, взгляд – пустым.
Адель, конечно же, узнала его, но с трудом – сознание проделывает с людьми и не-очень-людьми довольно странные вещи, изменяя их иной раз до неузнаваемости. Вероятно, с той встречи с Уордом произошли позитивные изменения, в то время как Адель, наоборот, ещё больше внешностью породнилась со статуями.
-Я вас внимательно слушаю.

Отредактировано Adele River (2018-04-28 17:17:15)

По всей видимости, на данный момент верующая с удивительным спокойствием отнеслась к соседству с неприветливым мужчиной, хотя не далее, чем дня три-четыре назад она, скорее всего, предпочла бы разорвать дистанцию. Едва ли Адель привыкла к пристальному вниманию за то время, что она провела в больнице (осмотр докторов, беспрестанный надзор Ванды, ослабляемый только благодаря находившемуся при смерти Уильяму), но причину его она прекрасно понимала. Белые пальцы Адель сцепила в замок, уложив их перед собой, взгляд несколько расфокусировался, очевидно, перед внутренним взором девушка прокручивала калейдоскоп картин из прошлого. Воспоминания предстали перед ней как попорченная киноплёнка – местами в ней зияли чёрные провалы, детали подменялись защитными механизмами психики. Тем не менее, словами Уорда процесс обратной отмотки был запущен, и через несколько минут молчания, наверняка испытывавшего терпение оборотня, Ривер, наконец, разомкнула линию тонких губ.
- Боюсь, мне сложно будет отвечать на определённые вопросы. Придётся разматывать этот клубок от начала и до конца, - Адель дрогнула, взгляд опустился шерифу на грудь. Сквозь неё. – Был обыкновенный день после нового года. Отец пригласил меня на прогулку вместе с Ирмой.
     Девушка прервалась, поймав себя на мысли, что ничем не упомянула Ирму, не справилась о её самочувствии. Она даже не могла вспомнить её лица. Однако же, Ривер решила продолжить повествование.
- С магазинами в Годфри плохо. Честно говоря, он производит впечатление захолустья из фильмов ужасов, но когда мы переехали сюда, состояние здоровья позволило мне жить спокойно… ровно до того случая. Мы зашли за покупками в супермаркет, ничего особенного – овощи к ужину, куда меня хотели позвать в следующие выходные. Когда мы вошли, я не сразу заметила, что мы не одни в зале, не считая персонала. Из-за стеллажей с товарами вышел высокий незнакомец…
     Плёнка под воздействием огня стала чернеть и съёживаться на глазах. Адель сморгнула и замолкла, силясь вспомнить его облик. Янтарные в таком освещении глаза болезненно сощурились, напряжение хоть как-то оживило мертвенно-бледное лицо.
- Что-то не могу припомнить… – пробормотала девушка, несколько обескураженная этим фактом, – Он был в серой кофте, джинсах и кроссовках. Обычный парень. Но у него было что-то не то с глазами… Кажется. А потом в помещение ворвались бандиты. Мне показалось, что они планировали ограбление, но на кассирш почему-то не среагировали.  Потом незнакомец отлетел, как будто сам прыгнул, в стену позади себя. Звучит смешно, правда?
     У него не было лица! Не было! Только чёрный провал. Тщетно память омывала края этого образа, создавалось ощущение, что его вырвали оттуда, как клочок бумаги.
- Затем всё произошло так быстро, что я ничего не поняла. Мне кажется, что никто ничего не понял.  – снова застыла звенящая от напряжения тишина. Взгляд Адель принялся очерчивать буквы на значке Уорда, силясь отвлечься хотя бы на это. – Я не разбираюсь во взрывах. Не знаю, может быть, он что-то пронёс собой в магазин? А когда ударился о стену, это что-то взорвалось.
     Ей даже в голову не пришло, что наверняка полиция прошерстила уже все мало-мальски разумные варианты.
- В том незнакомце было что-то странное. Помню, что в его присутствии, или когда он на меня посмотрел, я не смогла сделать ни единого движения, как будто парализовало на месте. – Ривер нервно потёрла висок указательным и средним пальцем, головная боль начала накрывать с тыльной части черепа.
     Кинолента воспоминаний, испещрённая жёлтыми разводами, ускользала из-под рук, она никак не могла понять – что произошло после того, как незнакомец взглянул на неё? Куда делись люди у входа и… И его лицо? Возможно, Ривер даже забыла о присутствии Гектора в помещении, осталась со своей покалеченной памятью один на один.

Отредактировано Adele River (2018-04-29 16:01:13)

Кто-то должен быть слабым в этой истории про сильных, остроумных и ироничных тварей, которыми кишел Годфри, и эта роль не была ни приятной, ни радужной. Как бы то ни было парадоксально, Бог более всего ненавидел тех, кого более всего любил – именно на их пути чаще всего произрастали наиболее жестокие тернии, мотивируемые как «испытания для благих сердцем». И, если придерживаться поговорки «бьёт  - значит любит» и апостольского постановления «кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына своего», это даже выглядело логично, но обычно любого наблюдателя со стороны не оставляло чувство нездорового мазохизма приверженцев веры.
     Бесцельно блуждавший некоторое время взгляд Ады остановился на руках шерифа, увитых чётко выделявшимися венами и, вероятно, следами буйной профессиональной (и не только) деятельности. Кажется, голос Уорда на мгновение выхватил сознание Ривер из самозамкнутого лабиринта неопределённости, водившего её вокруг да около произошедшей трагедии. Однако же, кажется, правда была намертво замурована в центре его, на неопределённое время. Когда глаза цвета гречишного мёда сфокусировали на лице Гектора серьёзный взгляд, ему показалось, что она вовсе не та, за кого пытается себя выдать. Точно Адель Ривер прибавила с десяток лет в возрасте, настолько усталым мог показаться этот взор с чуть опущенными светлыми ресницами.
Все они едва ощутимо пахли мёдом…
- Твое состояние здоровья, что с ним не так? Тебя привезли сюда родители на оздоровление?
- С самого детства я проходила разнообразные обследования. Врачи сходились к единому мнению, что что-то подтачивает мой организм, но физиологическую причину они не смогли найти. Психологи предполагали, что это хроническая депрессия, - линия губ горько изломилась, хотя голос не дрогнул. – Однако в Годфри я стала чувствовать себя гораздо лучше, так что можно сказать, что для меня этот город – санаторий восстановления. Думаю, что это нечто необъяснимое привычным мне языком.
    На следующем пункте могло показаться, что Адель замерла, как закоротившая программа, только губы продолжили беззвучно шевелиться, и по ним можно было прочитать: «Синева. Лазурь.»
- К сожалению, не могу вспомнить, - сдалась Ривер, покачав головой и сильно потёрла виски кончиками изящных пальцев, впрочем, вскоре она как наяву услышала скрежещащий голос женщины со стороны кассы, - Кажется… Продавщица что-то сказала, но ничего особо интересного или полезного. Чтобы они выметались выяснять отношения на улицу или что-то вроде того. Думаю, что я сильно ударилась головой и от того большая часть воспоминаний о том вечере – это чёрная дыра. Думаю, можно попробовать обратиться к помощи специалиста по гипнозу и вытащить это из подсознания.
     Кажется, Аду ощутимо передёрнуло от этой мысли – мало у кого вызовет доверие человек, способный ковыряться в чужой голове. Кто знает, что может показаться из чёрных глубин бессознательного? В конце-то концов, существовала некая теория, что все ужасы мира были сотворены изощрённым сознанием человека.
- Ты себя нормально чувствуешь? Не забывай дышать.
- Да, я… спасибо. – Ривер снова взглянула на шерифа и стала уже больше похожа на саму себя, ту, которая внимала тишине часовни кажущиеся бесконечными месяцы назад. Всё-таки, удивительно было влияние сознания на образ человека.

Адель была из тех людей, которым в лицо бросают обвинения о безучастности, отсутствия интереса ко всему тому многообразию жизненных форм, что происходило вокруг, слишком уж спокойной, отрешённой от мирской суеты она выглядела. Казалось, что девушка закрыла глаза, и утрированно-длинная тень от золотистых ресниц упала на её подчёркнутые аристократичной худобой  скулы, но на самом деле она устремила взгляд на медленно, последовательно сжимающуюся и разжимающуюся ладонь. Следуя взглядом выше по ровной линии вен, чётко видимых через тонкую белую кожу, она остановилась на длинном стальном теле иглы от капельницы. Когда Адель перевела взгляд  к окну, откуда синий квадрат глядел на заточённую в «палатах смерти», её глаза окрасились небесной лазурью, и образ девушки снова подвергся незначительной трансформации – в ней столкнулась тяжёлое смирение перед встречей с неизбежным и безмятежность распогодившегося дня. Был ли Он в тот миг с ней, сам его незыблемый, могущественный дух, наполнявший верующих неестественной уверенностью в собственной правоте? Ведь благодать его была и в солнечном тепле, и в благах природы, и в жизни, данной каждому человеку, в её немыслимой невинности и чистоте первых мгновений. Под Его строгим надзором человек, соблюдающий все постулаты, неуязвим для зла. Однако отец теперь смотрел в лицо привратнику, стоящему на грани жизни и смерти. Быть может, это его кара за измену своей семье? Или за нарушение одного из правил, указанных в углу священной книги мелким шрифтом?
  Фраза, слетевшая с белых губ, не стыковалась с этим поэтичным мгновением. 
- Шериф, где в этом городе можно научиться стрельбе из огнестрельного оружия?
И можно было только догадываться, что за странные механизмы пришли в движение в златовласой голове, но отчего-то ореол святости, если таковой и был вокруг Ады, несколько развеялся, так как обычно люди за оружие от благих намерений не берутся.  Вероятно, прошло некоторое время, прежде чем Уорд наконец осознал сказанное девушкой, а к тому времени она встретила его внимание пристальным взглядом с проницательным прищуром. В солнечном свете карие глаза приобрели янтарную глубину.
- Я подумала, что было бы опрометчиво не обеспечить себя хотя бы какой-то самозащитой. Жаль, что я не подумала об этом раньше… Уж вам-то об этом известно куда больше, чем среднестатистическому гражданскому.
… Хотя против Тёмного Города оружие может оказаться бессильным. Адель не помнила, не осознавала произошедшего минувшим днём, но ледяное тело предчувствия медленно сдавливало кольца на онемевших от сильного удара внутренностях. И с оружием в руках, так уж повелось, любой человек чувствует себя увереннее. 
- Гектор Уорд. Теперь безопасность моей семьи зависит от вас как никогда раньше. И не только моей. Такая ответственность, должно быть, ощущается, как ноша колосса.
Голос, лившийся без запинки, неожиданно звучный, существовал точно отдельно от этой хрупкой, казавшейся маленькой девушки на белом прямоугольнике кровати - не стыковался он с прежней потерянностью Адели, по всей видимости, нашарившей наконец спасительную нить поведения для своего сознания, раздроблённого одним пригожим зимним вечером.

- Адель. А как же твой Бог?
- Мой Бог… требует покорности, - прежде нежная линия губ сделалась жёсткой,  как росчерк ножа, - Он требует покорности там, где я не могу её обещать.
Внутренняя борьба всегда порождала раздражение. Адель при приближении мужчины инстинктивно подалась назад, как будто невидимая преграда теснила её к стене. Сейчас запах медикаментов показался особенно острым, едкий, химический, неестественный до одури, затуманивающий сознание. Но всё перекрывал запах сигарет, впитавшийся в каждую клеточку тела оборотня, серым дымом сконцентрировавший сущность в замутнённых серых радужках.
– Это дурацкий самообман, оружие не защитит тебя. – весомые слова Уорда, казалось, не доходили до сознания Ады полностью, потому что в её голове набатом стучали мысли, которые она боялась озвучить. Огонь справедливого возмущения горел в груди, поглощая остатки самообладания. Казалось, воздух между Уордом и Ривер затрещал от наэлектризованности.
- Он требует отдать всё, что мне дорого, – слова звенели, как оброненные на металлическую поверхность монеты, тяжело и звонко, через голосовые связки прорывалось напряжение от осознания сути тревожности, что одолевала Адель в последние годы. Видимо, пришло время расправиться с ними здесь и сейчас, пока чужая смерть содрала с Ады маску безропотной овечки. Глаза девушки широко распахнулись, зрачки едва заметно двигались, взгляд метался по лицу шерифа с резкими чертами, частично скрытыми неизменной густой щетиной.
«Он просит тебя быть смиренным, пока жизнь обгладывает твои кости.»
Девушке казалось, что она произнесла это вслух, однако эти слова застряли в горле, когда Ада, ошеломлённая внезапным разрывом расстояния с шерифом, стала настороженно наблюдать за дальнейшими его действиями. Металлический блик впился в глаза, девушка невольно сморгнула, чтобы затем обнаружить пистолет возле себя с таким выражением лица, точно видела оружие впервые в жизни.
Это было не так. Каким бы набожным ни был Уилл, тем не менее, у него было охотничье ружьё, хотя мужчина ни разу не давал его Адели в руки, а она, впрочем, никогда им не интересовалась. Ривер никогда не задумывалась, зачем отцу ружьё, если он не увлекается охотой.
Адель не могла оторвать взгляда от пистолета, казалось, поглощавшего дневной свет. Слова Уорда звучали далеко, и на какой-то миг ей даже показалось, что они исходят от куска тьмы, притаившегося в белоснежных складках.
– Ну что?
Отдельная, отрывистая фраза точно привела Адель в себя, она вскинула на него взгляд, вскоре снова вернувшись вниманием к оружию. Дальше всё происходило точно в дурном сне – рука с длинными, ровными пальцами скользнула к тёмной рукояти, неожиданная тяжесть пришлась на запястье, но ладонь легла на рукоятку с неожиданной уверенностью. Пистолет сидел в руке неудобно, явно не рассчитанный на узкую ладонь, и не только ощущался чужеродно, но и смотрелся в белой руке уродливо. Как и ожидалось, внезапный новый талант в девушке не открылся, но в чертах её лица появилось что-то прежнее, отрешённо-пустое, безмолвное и даже несколько скорбное. Сейчас Адель выглядела обыкновенным человеком, точно с пережитой травмой некая мистика утекла из неё, оставив место странной пустоте.
«А теперь представь перед собой человека» - сказала она сама себе, явно желая попробовать на зуб свою решительность.
Девушка вытянула руку, явно кренящуюся вниз из-за слабости, которая всё ещё властвовала над ней, но под мушку попал не Уорд, а стена над его плечом. Солнечные лучи, наискось падавшие из окна, ткали в воздухе узор из золотых пылинок, невесомо парящих в воздухе, оттесняли полумрак, царящий поодаль, и в этом полумраке Адель на миг увидела соткавшийся образ, как ей казалось, незнакомый. Длинновязый парень, из носа которого необычайно медленно стекала красная дорожка, повернул к ней лицо, полусокрытое в мраке капюшона, и стал обретать поразительную материальность и цветность с каждой секундой. Создавалось впечатление, что более бледной ей уже быть невозможно, но в то мгновение она опровергла эту мысль, сделавшись белой, как полотно. А затем послышался щелчок, который Гектор едва ли перепепутал бы с чем-то другим.

Отредактировано Adele River (2018-06-26 14:46:36)

- Для того, чтобы выстрелить нажать на курок недостаточно. Для начала нужно снять рычаг безопасного спуска. – это был голос Дьявола, не иначе, только он мог вещать до того своевременно, застав Адель в миг наибольшей уязвимости. Тому способствовал момент встречи с призраками лицом в лицу. Стоило Гектору вторгнуться в мир, что неминуемо затягивал Аду, рот человека-из-прошлого исказился в ухмылке до того паскудной, что девушку невольно передёрнуло, а затем он растворился в позолоте дневной пыли.
В комнате остались только Уорд, Ривер и невероятно отяжелевший в какой-то миг пистолет, в котором для девушки сосредоточилось всё – жизнь и смерть, и тлетворное прикосновение судьбы, которая застыла на лезвии ножа, на развилке, от которой зависело многое.
«Не убий!» - резонировала клетка в унисон крепнувшей внутренней убеждённости Адели по мере того, как прежнее спокойствие возвращалось к ней, а прежнее наваждение мало-помалу проходило. Заворожённо она наблюдала за действиями шерифа, но когда тот явно привычным движением спустил упомянутый рычаг, голоса из прошлого накатили на Адель. Предостережения церковников, страх в глазах матери, чёрное металлическое дуло отцовского ружья. Опасение на лицах сверстников, широкое кольцо одноклассников вокруг угрюмой девочки. Лопнувшая банка колы в руках обидчика, разразившаяся гроза, всеобщая паника где-то далеко в прошлом.
О нет, Уильям никогда не поднимал руку на дочь, но иной раз слова бьют куда сильнее, нежели телесные муки, и сопровождают человека всю его оставшуюся жизнь, точно безмолвные теневые стражи, контролирующие каждый поступок. Холод родительского надзора обжигает в иных случаях хуже ярости.
Уорд явственно увидел, как после долгой паузы плечи девушки опустились и расправились, пальцы медленно потеплели. До чего же хрупкими выглядели крылья ключиц, а музыкальные руки не были созданы для убийства. Страх медленно разжал когти на горле католички, её лицо, прежде искажённое эмоциями, разгладилось.
- Моей рукой не должна управлять паника или гнев. – неспешно, точно обдумывая каждое последующее слово, произнесла Ада тихонько, зная, что Гектор на достаточном расстоянии, чтобы услышать их, и в тот миг стало понятно – выстрел сегодня таки прозвучит, только стоять за ним будет не минутное помутнение разума.
Пуля станет ключом от клетки. 
Отдача толкнула Адель в плечо, а звук в  тишине оказался разрывающим перепонки, однако она оставалась неподвижной,  разглядывая образовавшуюся в стене отметину. Возможно, Уорд часто наблюдал людей с таким лицом – тех, что перешли некую границу и пока едва ли понимали, что обратно возврата не будет без экстренных на то обстоятельств. Ада медленно перевела взгляд на Уорда, без всякого ожидания, скорее анализируя выражение его лица. На ум закралась мысль, что от девушки с такой внешностью едва ли ожидаешь пулю в коленную чашечку, разве что настораживает стальной блеск, появившийся в глазах. 
- Не обязательно убивать, так ведь? Достаточно будет повредить ногу или руку.

Рука Адель опустела, как и палата на некоторое время.
Демоны унеслись прочь, оставив после себя пустоту безмятежности и, может быть, горько-имбирную, терпкую нотку раскаяния. Она опустила голову, выбившиеся шелковые пряди ниспадали на её лицо, закрывая его от дневного света. Адель чувствовала себя за толстой стеной стекла, за некоей вуалью, искажавшей восприятия времени – там, в коридоре, копошился обеспокоенный муравейник, от которого безмолвие белой комнаты пока что охраняла спина шерифа, озаботившегося некоторыми последствиями.
Ада не сводила взгляд с неподвижной отметины в стене, от попорченной побелки с тёмным оком, глядевшим прямиком из небытия. Это мог быть человек. Она взглянула на свою ладонь, затем на шерифа. Голоса стали куда яснее, точно голова наконец прочистилась от дурного марева, застилавшего глаза. Она медленно вдохнула сквозь плотно сжатые зубы, но звука не услышала – в ушах стоял звон.
Когда Уорд обернулся, то мог ответить одну особенность – до этого момента сидевшая, точно безвольная кукла, Адель теперь приняла такое положение, будто вместо позвоночника был металлический штырь, не дававший ей согнуться. Вероятно, ей потребуется некоторое время, чтобы переварить новый опыт.
Она давала понять, что прекрасно слышит шерифа, кивала его словам о сонной артерии, хотя мысль о чужой смерти Аду явственно не радовала. И снова она невольно вздрогнула, реагируя на прикосновение – на этот раз перед  карим взором появилась пуля, она снова подняла взгляд в пасмурные глаза Гектора.
Уильям. На какой-то момент все прочие люди точно перестали для неё существовать. Как она могла забыть о воле отца?
- Да… Я понимаю. Только скажи, что лучше - убить человека и расплачиваться за грехи или умереть?
Знакомый тон? Точно, как тогда, в часовне, только теперь поубавилось официозности в манере речи, плечи расправлены, взгляд прояснился, а линия рта несколько ожесточилась. Слишком нежным существам нет места в этом мире, тем более в таком городе, как Годфри, и Уорд стал тем, кто невольно представил девушке теневую сторону жизни. Впрочем, наверняка и ангелы бывают тёмными, несущими дурные вести.
- Спасибо.
Кажется, уголки губ Ады дрогнули в подобии улыбки, она отвела взгляд. Заметила ли она, что над Гектором нависают его собственные тени прошлого? Вероятно.

Отредактировано Adele River (2018-06-27 15:08:29)