После похода в "лавку чудес" с Пифией, у Леви совсем набекрень мозги поехали. Так казалось, во всяком случае. Поэтому он по пути домой заехал в магазин, купил спиртного больше обычного, и в тот же вечер снова напился, разглядывая вновь и вновь свои волшебные вещи и копаясь в интернете. Так продолжалось все пять дней до сегодняшнего. Леви было легче воспринимать и принимать "страшные сказки Годфри" пьяным. Как только трезвел, снова становилось страшно и погано на душе. И никакого решения относительно того, что следует сейчас делать, Леви не находил. Страх перед всякой мистикой, жадность и рационализм постоянно дрались в голове доктора между собой, и никто не побеждал. А под алкогольными парами все казалось проще, легче и временами даже интересней. Штраус за эти дни в угаре начитался всякой дряни в интернете, то пытаясь делать какие-то заметки, то нервно хихикая. Хорошо, что его никто не видел в этот момент, иначе точно бы попал в руки дорогих коллег. Набивал пьяную голову всем подряд - от желтых страниц до серьезных исторических источников. Всем, что касалось всякой нежити, или где она упоминалась. Когда он не смог разобрать свои каракули в блокноте, то решил делать заметки голосом на диктофон. Запись стало понятней воспринимать, но, очнувшись в очередной раз от пьянки, Леви просто фонарел от того, какую ахинею он нес, и какие дебильные прожекты пытался планировать. Даже в охотники на вампиров собрался податься, исследовав в интерне-магазинах каталоги топоров, арбалетов и образцов холодного оружия побольше да поострее. Такие тайны своего разума открыл, что только алкоголем это и можно было вымыть из башки. Во всяком случае Штраусу так думалось. Вот и мыл без устали, ежедневно.
День смешался с ночью, кончающийся алкоголь Леви заказывал с доставкой, пугая своим видом курьеров, и продолжал пить. Появлялась мысль, что, может, лучше сразу тяжелыми наркотиками врезать по бедным своим нейронам, но Штраус, слава Богу, воздержался от этого, хотя мог нарисовать практически любой рецепт со своей печатью, и взять в аптеке самые ядреные опиаты. Вспоминал пациентов из прошлой практики, которые видели духов, вампиров, чудовищ и прочую чертовщину. И пытался анализировать их ахинею уже в свете своих новых открытий. И теперь типичный шазофренический или параноидальный бред такой уж ахинеей Леви не казался. "Учиться у них надо было, а не лечить", - подумалось пьяному в хлам Леви в четверг. Кажется, это был четверг. Или пятница, или же понедельник… Бес их разберет, эти дни, мелькающие за окном вразнобой.
Высохшую кровь Пифии Штраус с пола в гостиной так и не отмыл. Она стала неким маяком, к которому он пытался привязывать свои мысли, и напоминанием, что ему ничего не померещилось. В какой-то момент доктору почему-то начали названивать коллеги, бывшие пациенты, Эстер, какие-то давние знакомые, которых он в упор не помнил. И очень трудно было сворачивать разговоры, врать, ссылаясь на срочные несуществующие дела. Поэтому Леви просто выключил мобильник и мессенджеры на ноутбуке. Чтобы никто его не дергал. Ему и этот поток людей, от которого он уже отвык здесь, начал казаться мистикой. Он просыпался с очередного бодуна, которые становились все тяжелее, и тут же принимал лечебную дозу бурбона или коньяка, давая себе слово в этот день больше не напиваться. Но выворачивающая тошнота и мрачные мысли снова тянули его руку к стакану, и все повторялось день за днем. Леви перестал переодеваться, мыться, и есть что-то, кроме какой-то фигни из пакетов вроде конфет, чипсов и орехов. И их валялось множество среди пустых бутылок, заполнивших островкам его дом. Ходить спать в спальню он тоже перестал, вырубаясь на диване в гостиной. И диван уделал пятнами и крошками, даже не обращая на это внимания. Впрочем, по всему первому этажу был бардак. С Леви случались и в прошлом запои. Редко, но бывало. По очень серьезным поводам вроде потери очередной дамы сердца или смерти пациента вследствие недостаточного внимания доктора, и неправильной оценки степени психоза. Бывало такое. Вот тогда Леви пил. И сейчас пил. И все еще испытывал потребность пить, едва очнувшись. Уже думать без этого просто не мог.
Сегодня тяжелый сон его, полный странных пугающих видений, был потревожен звоном и грохотом где-то рядом, но он только мотнул головой и снова поплыл в глубину темной бочки своего оглушенного алкоголем подсознания. Проспиртованный мозг не отреагировал на шум как на реальный или опасный. Но когда Леви кто-то коснулся и назвал по имени, у него, кажется, сердце остановилось. Он проснулся мгновенно, в голове как будто колокол ударил взорвав что там осталось гулом и резонансом. Увидел темную в вечерних сумерках тень над собой, заорал и ломанулся прочь с места. На пути его оказалась спинка дивана, и Штраус перелетел через нее, грохнувшись на пол позади. Кто знает, что такое многодневный «заплыв» алкоголика, тот в курсе, насколько тело начинает предавать хозяина, переставая корректно «работать». Пьянство с ложкой адреналина, плеснувшего в кровь, очень плохая компания. Леви взвыл, трясясь в абстинентной лихорадке, пополз по полу куда-то в темноту, осознавая, что, если его настигли упыри, то никуда он не денется. Но и так просто не дастся. Под руку что-то попалось – кажется, коробка с настольной игрой. И она тут же полетела в пришельца, рассыпая содержимое по комнате. А Штраус, сделав над собой неимоверное усилие, поднялся на ноги, заметавшись по комнате в поисках хоть какого-то оружия. Надо было пистолет под рукой держать. Ведь думал о том, что теперь за ним могут прийти местные твари. И не сделал этого. Леви высмотрел в полумраке какую-то палку у стены и схватил ее. Это оказалась щетка-метла на длинной металлической ручке. Кажется, в какой-то момент он собирался навести в доме порядок, да так и не сделал этого. И сейчас занес щетку над собой, ожидая нападения пришельца.
- Кто ты? – прохрипел он запекшимся горлом. – Как ты попал в дом? Тебя никто не приглашал. Или ты из этих, как их… вурда… волко… черт… Короче, убирайся! Слышал?
На самом деле Штраус сейчас представлял собой жалкое зрелище, которое в сумерках было не так заметно: осунувшийся, трясущийся, перепуганный, с красными глазами, заросшими щеками без бритья, в грязном свитере и джинсах, которые не менял дня три.

Кажется, пришелец испугался хозяина, так как вскрикнул и свалился на пол, исчезнув с глаз Леви во мраке. Или специально залег, чтобы напасть из темноты. Вот точно ползет, гад, по полу, аки змей, к перепуганному человеку. Взбудораженный Штраус сжимал потными ладонями палку от щетки, выискивая глазами в темноте врага. Он не сомневался, что это – враг.  И тут гость заговорил. Вернее, гостья.
- Алиса? – переспросил Штраус, хмурясь и не собираясь еще опускать своего грозного оружия. – Да, я знаю Алису… Я выключил телефон. Кажется. Не помню, когда.
Тень Варлок, или того, кто ею прикидывался, заворочалась и снова поднялась, не пытаясь приблизиться к Леви. Он не спускал с нее глаз. Гостья сказала, что он ее приглашал.
- Я всем даю свою визитку, - ответил он, оторвав на мгновение одну руку от швабры, быстро вытерев пот с нее об свитер, и снова крепко схватившись за импровизированное оружие.
Гостья сообщила, что сейчас включит свет. Леви на всякий случай отступил на пару шагов назад, грозно сопя, и все еще удерживая над собой щетку-метлу. Прищурился от показавшегося ему очень ярким света. Но в свете торшера увидел именно Алису Варлок. Пострелял глазами по сторонам, но никого больше не заметил. И посторонних шумов в других помещениях не услышал. Вздохнул облегченно.
- Как вы вошли? – пробормотал он, чуть постукивая зубами от лихорадочного состояния. – Я что, дверь не закрыл?
Леви поморщился от мерзкого вкуса во рту. Желудок начал противно тянуть, требуя «утреннюю» дозу, и угрожая в противном случае вывернуться наизнанку. Впрочем, выворачивать там нечего было, Штраус не помнил, когда ел в последний раз. Поэтому не смог ответить на вопрос об этом, прозвучавший от Варлок.
- Я не знаю, ел что-то, – неопределенно произнес он.
И тут из ее благословенных уст прозвучало правильное волшебное слово – «пиво».
- А-а-ах, - выдохнул Леви, облизнув высохшие губы. – Пиво – это то, что нужно. А то у меня тяжелым калибром уже весь полигон разнесло… Должно быть, вы святая, если почувствовали, что мне нужно, и пришли.
Бледное подобие улыбки появилось на его лице, и он опустил щетку, отставив ее к стене. И тут же сморщился снова от резкого звука, когда метла благополучно упала. В состоянии тяжелого похмелья все чувства были у Штрауса обострены. А самочувствие… нет такого слова, каким его можно было бы его верно описать. Хуже худшего. Заболела голова, и до кучи пронзила страшная неловкость за свой вид и состояние. Леви пригладил грязные волосы на голове, автоматически отряхнул руками свитер на себе, как будто это могло сделать его чище.
- Я… простите… не совсем в том виде, чтобы принимать гостей… Но пиво, это… Несите!
Почти выкрикнув требование, Леви почувствовал жуткую тошноту. Неопределенно махнув рукой Алисе, он умчался в туалет, где его ожидаемо вывернуло. Умывшись хоть как-то и пригладив мокрыми руками волосы и бороду, Штраус вздохнул, глядя на свое отражение в зеркале над раковиной.
- Будешь так бухать – девушки любить не будут, - сказал он своему отражению. – И пиво носить.
А организм снова вспыхнул жаждой выпить. Хоть немного, хоть капельку. И Штраус знал, что ему сразу станет легче. И знал, что надо прекращать этот запой. Однако боялся его прекращать. Чтобы снова не почувствовать себя клочком бумаги между двух лезвий ножниц. А именно так себя Штраус и чувствовал после того, как осознал, кем он окружен в этом городе. И тут он похолодел от мысли, что Алиса может тоже быть… не человеком.
- О нет, - вырвалось у Леви.
Он вышел из санузла, опасливо оглядываясь. Увидев Варлок, сразу в лоб спросил, держась от нее на расстоянии.
- Алиса, может, вас удивит мой вопрос. Но… вы – человек? Только честно.
Леви не знал, как отреагирует, и что будет делать, если сейчас услышит «нет». Но выглядела девушка такой нормальной, живой, естественной. «Лучше соври мне, если ты не человек», - подумал Штраус, напряженно глядя на гостью. Возникла сложная дилемма: что важнее для Леви сейчас – правда или пиво? Выпить наверняка еще есть что-то. Штраус в последний раз заказал столько, что курьер еле притащил. Но мучительно хотелось именно пива. Легкого, светлого, с приятно лопающимися пузырьками на языке. Леви даже мысленно удивился, почему он не заказывал себе пиво с доставкой? Мог же. Впрочем, ему нужно было эффективно вырубающее сознание пойло. Его и покупал.

Как же дисциплинирует появление в доме постороннего человека. Леви, как ему ни было плохо, все же подтянулся, старался не трястись, хотя абстинентная лихорадка колбасила его по по-детски, что называется. Он выдохнул с облегчением, услышав уверения Алисы, что она – человек. Поверил? Ну, не совсем. Но так хотел поверить, поэтому по этой части расслабился.
- Я не боюсь вас, - ответил он, задетый ее успокаивающими словами. – Журналист – это диагноз, а не принадлежность к биологическому виду. Впрочем, психиатр – это тоже диагноз, наверное. Главное, что вы – человек.
А вот предложение привести себя в порядок до того, как выпить пива, огорчило. Но Штраус не станет же совсем терять лицо и требовать пива немедленно, потому что оно ему было нужно вот прямо сейчас. Сытый голодного не разумеет, так и трезвый не поймет мучительной жажды алкоголика после многодневных возлияний. «Пред жгучей жаждой опохмелки все остальные чувства мелки», - писал мудрый поэт. Но Леви кивнул обреченно и отправился в спальню за чистой одеждой, а потом в ванную. Если бы Варлок не появилась здесь, он бы уже принял дозу крепкого, и его бы отпустило. И это было бы началом нового дня пьянства. Как ни желал Леви залить в себя виски или коньяка, он хотел остановить запой. Он понял, что пора прекращать это бесперспективное и вредное для здоровья занятие. Упыри и оборотни от этого не исчезнут, к сожалению. Поняв, что иллюзорное бегство от жутковатых открытий - дело пустое, Штраус твердо решил сегодня завязать бухать. Есть получится… Он постарается и потерпит. Дня три будет погано, но все легче и легче. С абсорбентами и витаминами еще быстрее. Леви знал, что заказать в аптеке, чтобы пережить выход из запоя проще. Все равно будет тяжко, но сам виноват.
Штраус, роняя трясущимися руками то мыло, то мочалку попеременно, вымылся, оделся в чистое, подумав в этот момент: «Как будто помирать собрался». Кинул в корзину для белья свои грязные шмотки, которые ему сейчас даже в руки брать было противно. Это ж надо до чего опустился… И подошел к зеркалу, рассматривая недельную щетину. Но мысль о том, что с высокой чувствительностью ко всему сейчас придется скрести лицо, вызвала в нем волну отвращения и новой дрожи. Электрическими бритвами Штраус не пользовался, поэтому не покупал. Потому что они гладко не бреют. А станком сейчас очень не хотелось скрести морду. Вот просто категорически не хотелось и все. «Оставлю бороду. Я живу в медвежьем углу, и она здесь вполне уместна», - решил Штраус. Немного подстриг торчащие волоски и усы, став чуть аккуратней на вид, на этом и завершил свой туалет. В ванную проникли запахи готовящейся еды, но они только скрутили желудок, вызвав у Леви новый приступ тошноты. Он не сможет есть сейчас, это точно. А вот пиво… Он сделал то, что хотела гостья, ион заслужил свое пиво. С новой надеждой Штраус вышел из ванной и отправился на кухню.
Встав в дверях, он несколько секунд наблюдал за Алисой, пока она его не заметила. Леви пытался в ее движениях или в чем-то другом поймать что-то чужеродное, враждебное, нечеловеческое. Но не увидел никаких тревожных признаков того, что перед ним не человек. Впрочем, ничего особенного он не видел и шерифе, и в других жителях города. Разве что о Брендане и о Хулио он мог только с уверенностью сказать, что это точно люди. Но Хулио в одиночку расправился с гризли-шатуном. А это здоровый, сильный и опасный зверь. Так что… с Хулио пока вопрос. Но он не раз обменивался со своим управляющим рукопожатиями, и у того была теплая крепкая рука. Значит, он живой. У нежити руки должны быть холодные. Ну так, по логике. Алиса вздрогнула, когда заметила Леви. Вряд ли нежить можно чем-то испугать. Сделав комплимент Штраусу насчет его вида, девушка пригласила его к столу.
- Надеюсь, сейчас у меня вполне «божеский вид», - сказал он, постаравшись улыбнуться, но с болезненной бледностью и темными кругами под глазами это выглядело, наверно, не очень радужно. – Но, думаю, Господь слепил когда-то Адама чуть попрезентабельней. Простите, что вы попали вот в это.
Он развел руками и огляделся в своем несусветном бардаке. В моменты его душевного упадка, когда Штраус опускался настолько, его еще никто не видел. А тут, что называется, застукали.
- Я… так получилось… Я тут пережил неприятный момент в жизни, - пытался найти оправдание беспорядку Штраус. – И немного того… Простите, что я не в том виде перед вами, в каком бы мне хотелось быть.
Алиса накрыла на стол и выставила пиво. У Леви даже голос стал сдавленным при виде него.
- Вы и вправду добрая самаритянка, - произнес он, садясь напротив девушки. – Простите, меня. Но я сделаю так…
Леви, игнорируя бокал, схватил бутылку и жадно выпил ее всю досуха. Несколько долгих секунд его кадык с глухими звуками ходил по шее, проталкивая в иссохшем горле животворную жидкость. О, какое наслаждение он в этот момент испытывал… И ему было наплевать, насколько дурно и по-плебейски он сейчас выглядит в глазах Алисы. Жажда затмила все, и сейчас она унялась. Бедный организм кинулся распределять полученные вещества в себе, а Штраус выдохнул, улыбнулся уже свободней и почти сразу осоловел.
- Ох, спасибо вам, Алиса. Вы меня просто спасли, - произнес Штраус с чувством и блеснувшей в глазах светлой слезой, выбитой через нос пивным газом.
Запах еды, который минуту назад вызывал только тошноту, сейчас стал манящим. И Леви почувствовал, что очень голоден, и толком не ел давно. Леви, стыдясь своего первого порыва, не говорящего о хороших манерах, взялся за вторую бутылку пива, и ее уже разлил по бокалам.
- За добрую самаритянку, - сказал он тост, улыбнувшись. – И за спасение утопающих.
Выпив треть бокала, Штраус ощутил, что голову приятно повело. В животе поселилось живое тепло. Леви подумал, что сидел тут и в обнимку с бухлом боялся нежити, тогда как сам полчаса назад себя чувствовал, как мертвый. В сейчас-то - ого-го! Похорошело, отпустило. И не тяжелым бурбонным гнетом разум накрыло, а просветлило и согрело, несмотря на то, что напиток был холодным.
- Вы всем идиотам здесь помогаете? – пошутил он, усмехнувшись, и принялся аз еду.
Сперва не пошло, как будто горло стало очень узким. Но, пропихнув первый кусок, Штраус оживился, сказав:
- М-м-м! Как вкусно. У вас золотые руки, Алиса.
Быстро расправившись с едой, Леви откинулся на спинку стула, благостно вздохнув.
- Вы чудо, Алиса. Вам кто-нибудь говорил об этом?
И теперь Леви был полностью уверен в том, что Варлок – человек. Разве стал бы какой-то упырь или волколак поить бедного пропойцу пивом и кормить вкусностями? Нет, конечно. И Штраус был в этом полностью уверен.
- Я бесконечно вас благодарен за визит и спасение. Это и вправду настоящее спасение. И еще раз простите меня за вид, поведение и неубранный дом. Я уберу, сегодня же.
Да, прибалдевший Леви сейчас был полон энтузиазма привести в порядок дом и прекратить пить. Но только забыл, что пива для этого потребуется в большом количестве, чтобы не сорваться на «тяжеляк» снова. Потому что действие первой «волшебной дозы» будет недолгим. Но пока ему было хорошо. И он пришел в то состояние души, когда выпивший начинает любить весь мир.
- Как же я все-таки умудрился дверь оставить открытой? – удивился снова Леви, обернувшись на прихожую, которую было видно в дверь.
Рядом с ней он увидел на пульте безопасности красный мигающий огонек – индикатор того, что дверь заперта, и на сигнализации. Если бы дверь была открыта хозяином, введшим код, то индикатор был бы зеленым. Если произошел бы взлом, то горел бы красный постоянно. Если была бы отключена сигнализация, индикаторов не было бы вообще. Штраус поднял брови и снова повернулся к Варлок, и посмотрев ей в глаза.
- Вы не через дверь вошли, - сказал он, и напрягся, снова подумав, что перед ним не человек.
Люди не ходят сквозь стены. Но Алиса как-то вошла внутрь. Однако у нее была тысяча и одна возможность убить Штрауса и сожрать. Ведь он спал. Но она вместо этого разбудила его, дала пинка на возвращение к человеческой жизни, угостила пивом и накормила. Что-то не вязалось все это с ожидаемым поведением нежити. Или он настолько проспиртовался, что она его жрать побрезговала?

Варлок, вкупе со всеми ее прочими ангельскими деяниями, еще и выразила готовность выслушать Леви, если тот пожелает ей поплакаться в жилетку. Штраусу хотелось, спору нет. Но он счел, что подобное будет дополнительным фактором полной потери достоинства.
- Спасибо, Алиса. Проблему, с которой я столкнулся, я должен решить сам. Это вопрос самоуважения. Но я вам очень благодарен за то, что вы для меня делаете, - произнес он искренне.  – Я уже второй раз вас объедаю, питаясь плодами вашего гуманизма. В нынешнем, во многом  безжалостном мире такие акты милосердия – великая редкость и даже странность, если не сказать «чудо». Я рад, что судьба свела меня с таким милым человеком, как вы. Спасибо ей за это, а вам спасибо за доброту и заботу. Я в ней остро нуждался. 
Леви церемонно поклонился, сидя за столом и протянув лапу к бокалу с пивом, дабы долить в баки новую порцию живительного топлива. Алиса упомянула клининговую контору, и Штраус, было, подумал, что это очень неплохая идея. Самому убирать беспорядок ему совсем не хотелось, конечно. Но мысль о том, что с уборщиками в дом может проникнуть нежить, заставила его отрицательно замотать головой:
- Нет, спасибо. Я сам. Сам устроил бардак, сам и уберу. Это будет честно, наверное. Поэтому, благодарю, но визитки не надо.
Не мог же он заорать Варлок, что никогда и ни за что никого постороннего он  в дом не пустит, пока не будет уверен на сто процентов  в том, что это человек. Впрочем, в голову тут же пришла резонная мысль о том, что сотрудники полиции по закону имеют право входить в жилища граждан в любое время. И, значит, оборотней из полиции он не сможет не впустить, если те пожелают войти. Это на обыск нужен ордер, а на вход и осмотр дома его не требуется. Формально страж порядка должен спросить разрешения владельца, но имеет полное право входить и без него, если сочтет это необходимым. С момента последнего контакта с шерифом Леви его и не видел больше. Тот не предпринимал попыток явиться и не звонил Штраусу.  А теперь Леви был этому даже рад. Его передергивало от ужаса, когда он вспоминал, как разгуливал самодовольно по полицейскому участку, считая, что находится там в полной безопасности там, а на самом деле был окружен со всех сторон нежитью, оборотнями. Они бы его там порвали, и никто бы не узнал ничего. Приезжий психиатр просто бы пропал, и здешние офицеры полиции даже делали бы вид, что усердно ищут его. И не факт, что тело бы нашли. Штраус ходил там рядом со смертью, не осознавая этого. И ведь на чутье никогда не жаловался - и профессиональное, и охотничье. А тут полностью отшибло нюх на беду.
Алиса рассказала Леви, как попала в дом. Он не помнил в упор, что она говорила об этом ранее. Скверный звоночек - выпадения памяти. Девушка укорила Штрауса в том, что он ее в чем-то нехорошем подозревает. И сообщила, что не все его тут хотят съесть, раскрыв в этот момент факт, что она прекрасно знает об аномалиях Годфри. И снова предложила хозяину дома рассказать, что его беспокоит.
- Простите, я не помню, чтобы вы говорили, как вошли сюда. Не обижайтесь. Был напуган. А вы, значит, прекрасно осведомлены о том, что тут творится, - произнес Леви, допив пиво из бокала.
Сразу же разлил третью бутылку, а то вдруг гостья сейчас совсем разобидится и унесет. А из живота уже не унесет, фигушки.
- И давно вы знаете о том, кто тут живет? – поинтересовался Штраус. – И ничего не рассказали мне в нашу прошлую встречу. Ваша байка о волках, якобы спасших когда-то людей в этих местах, это, правда, местная легенда? Или это был ваш вымысел с намеком для меня? Может, вы тогда знаете, почему все эти существа живут именно здесь  в такой кучности. В том смысле, что тут разные же виды нежити обитают. Почему именно Годфри является каким-то странным убежищем для них всех? Что в этом месте особенного? Аномальная река индейцев, текущая вспять, это как-то связано с этим? Годфри – это место силы, как любят формулировать всякие оккультисты? И главный вопрос, а почему вы тут живете, если вы – человек? И как вообще выживаете в таком окружении? Вы, часом, не… хм-м-м… ведьма? А Вендла… та девушка, которую мы нашли под снегом в лесу, она кто? Боюсь даже произнести, упырь? Она кусалась и выглядела воистину, как мертвая. Вы знаете, кто она? Ко мне приходила ее тетушка, такой красоты, что глаз не оторвать, и рассказала о каких-то семейных драмах, но были ли какие-то драмы? Или ответ проще – Вендла не человек? Что вы думаете об этом? Или, может, знаете наверняка?
Он понял, что слишком большой напор дал своим вопросам, атакуя ими Алису. Поэтому он сразу сделал успокаивающий жест рукой, откинувшись на спинку стула.
- Простите, простите, я не наезжаю. Ничего такого. Я столкнулся с аномальными вещами здесь, и узнал, что… в общем, узнал, кто тут живет. И не понимаю, зачем тут тогда живут еще и люди. Сам я в великой печали от всего этого, потому что вложил немалые деньги в местный бизнес. И что теперь с  этим делать, никак не решу. И знание о том, что чертовщина существует на самом деле, мне и вдали от Годфри покоя не даст. Я завис, как компьютер, Алиса. И в этом причина моего запоя. Тупик, нет решения. Кстати, ваше здоровье.
Штраус поднял очередной бокал с пивом и осушил его наполовину.
- Нда, все-таки я вам поплакался. Тогда алаверды расскажите мне, что вас привело ко мне. Попробую помочь и вам, если буду в состоянии.

Леви слушал историю о приезде Алисы в Годфри с огромным вниманием, нахмурившись. У него в  голове щелкнул по привычке «автоматический распознаватель сумасшедших», но в свете новой информации, сейчас он работал не корректно и вразнобой. Потому что мир вокруг Штрауса стал сумасшедшим. Его профессиональное чутье больше ничего не значило, так как больные фантазии и бред оказались реальностью. Леви уже не исключал существования зеленых альенов, Ктулху и макаронного монстра.
-  На вас тоже здесь напал медведь? Боже, сколько их тут? – удивился он. – С мной здесь приключилась почти такая же история, только на выручку мне пришли индейцы. А вам, значит, помог оборотень? Вам, человеку, он помог?  Невероятно…
Леви помотал головой. В ней пока не укладывалось, что волколаки могут помогать людям. Ведь, судя по всем информационным источникам, которые Штраус успел прочесть до этого момента, оборотни охотятся на людей. И помогать им никак не могли. Или шериф в тот момент не помогал Алисе, а оборонял от медведя свою добычу?.. Снова появились мысли о том, что и Сападос спас Леви не просто так.  Почти всем странным поступкам людей можно найти объяснение. Но Штраус не был уверен, что его подходы к психологии нежити корректны. И есть ли у нее вообще хоть какая-то психология, кроме исторического предназначения истреблять людей. Но общение  тем же шерифом показывала, что психология есть. Или это успешная мимикрия под человека. Но сколько раз полицейские-оборотни могли его сожрать? Как минимум, четырежды, когда он приходил  участок по разным делам. Но не сожрали. Возможно, потому, что Штраус из другого города и позиционировал себя публично как временного жителя. Если бы он тут пропал, его бы начали искать. А местной нежити огласка своего «места силы» не нужна, если она тут пасется и обитает. Вся информация о Годфри, получаемая Штраусом, вполне укладывалась в логические рамки и мотивационные модели.
- А почему ваша сестра здесь? Почему вы просто не увезете ее отсюда?  Я же правильно понял, что она хочет тут жить? Она что… уже… не человек? – спросил он, посмотрев Алисе в глаза. – И не надо мне говорить, что вы сами остались в городе потому, что вам тут нравится. Если вы узнали о нежити, вам не может тут нравиться. И про то, что никто тут ни на кого не нападает, вы мне тоже не первая говорите. Только я не верю.
Выслушал ответ, напряженно глядя на девушку. Потом разговор зашел о Вендле.
- Упырь, вурдалак, вампир – это все разные названия одного и того же явления. Вернее, существа. Если угодно, только оно не существо, потому что оно не существует, не живет биологически, - сказал он. – И вы не отвечаете уверенно, вампир ли она. Но вижу, что тоже допускаете это…
Леви на минуту повесил голову и с хмурой мордой покрутил пальцами стакан на столе, глядя в него.
- А Арета Лав? Вы знаете ее? Вы же журналистка, должны были хотя бы слышать. Очень красивая женщина, на вид около сорока, невозможно не заметить в таком маленьком городке. Мне она представилась тетей Вендлы. Что вы знаете об Арете Лав?
Варлок упомянула какой-то Зов. Леви глотнул еще пива и внимально слушал ее. Вернее, пытался внимательно слушать, а сознание, приглушенное и расслабленное пивком, все было уже рассредоточенным.
- Зов? – переспросил он. – Я не знаю, о чем вы говорите. Я не слышу никакого Зова, и сам приехал сюда только потому, что получил этот дом в наследство, и остро нуждался в уединении. Да,я  как раз пережил потерю матери, и это было очень больно… Но я не слышал и не чувствовал ничего такого, что потянуло бы меня в Годфри. Этот Зов - это какое-то волновое явление? Голос «места силы»? Геологический инфразвук? Или искусственный излучатель каких-нибудь там торсионных волн? Если его кто-то «слышит», то должны же быть хоть какие-то теории насчет того, что это может быть.
На вопрос, что случилось него, Леви приумолк, допил пиво и чуть не постучал по столу, требуя еще. Но осознал, что он не в баре, и стук стаканом по столу может оскорбить как-то Алису. Поэтому просто крутил пальцами пустой стакан на столе.
- Что случилось у меня?.. Скажем так, неожиданная встреча с очень необычным человеком, который продемонстрировал мне очень необычные вещи. И рассказал о жителях Годфри. Я… не скажу, что я сильно испугался... Потому что слово «сильно» не выражает той степени ахуя, который меня накрыл. Простите за мат, вырвалось. Это самое точное сравнение, вернее не скажешь. Вынужден признать, что мой мир после этого перевернулся. И я не смог справиться с этим без алкоголя. Вообще я мало пью, но тут просто невозможно было без этого… Но в то же время я получил сказочные шансы на новые небывалые открытия. Хочу я их делать, как я их буду использовать, и буду ли вообще использовать, я еще не знаю. Я потерян. И не знаю, что мне следует делать. Слишком неординарная ситуация, нет готовых инструкций. Что я хочу сделать, очевидно: уехать и забыть. Но ведь таких убежищ для нежити, как Годфри, по стране могут быть тысячи. А по миру? И где гарантия, что эта нежить в обычных городах не живет? Хочется быть от всего этого подальше… Но я понимаю, что уже не получится. Разве что залезть на Эверест, разбить палатку и жить там, питаясь снегом и редкими альпинистами. Пардон, неудачный пример. Я имел в виду самоизоляцию от общества, чтобы гарантированно ни с кем не пересекаться. Но я не смогу так жить. Я – социальное существо, как и любой другой обычный человек. Я пытаюсь придумать мотивировку, как мне жить дальше, не шарахаясь от любого незнакомца. Пытаюсь… Расскажите, как вы со всем этим тут живете? Только ради сестры? Вы настолько ее любите, что готовы рисковать ежедневно своей жизнью? Или из-за этого пресловутого Зова? Научите меня жить здесь. Я не умею.

- Окружающие опасны независимо от того, люди они или нет, - со вздохом заметил Леви. - Нас с детства учат быть не опасными, добрыми, вежливыми, спокойными, порой до крайних степеней бесхребетности. Но в то же время и тому, что опасаться стоит любого, хотя это звучит парадоксально. Потому что люди тоже очень опасный вид. К тому же доминирующий на этой планете. Если бы доминировала нежить, то нас с вами либо не было, либо мы по пещерам от упырей прятались бы. Но прячутся они, скрываясь под масками обычных людей. Это в какой-то степени утешение в общем, но очень слабое в частности, применительно ко мне, например. И оказаться в таком осином гнезде… это, знаете ли, сомнительное удовольствие… Я не могу понять, почему шериф вас защищал от медведя. Ведь он оборотень, насколько я знаю. Угрожали ли ему полученные раны, напугавшие вас, если Урод не живой? Если он мертв, то и до схватки с медведем был таковым. И после нее ничего не изменилось. Невероятно любопытно было бы познакомиться с биологией такого существа… И потолковать со знающим специалистом об опыте работы в здешней больнице…
Леви невольно усмехнулся. Он боится, хочет уехать, но любопытство исследователя все же в нем живо даже в такой ситуации. Правда, он не хотел бы рисковать жизнью, добывая образцы для изучения. И в больницу точно за информацией не сунется. Перед глазами сразу встал тот мужик-людоед, который, судя по всему, людоедом является на самом деле.
- Алиса, вы сказали, что на шерифе были кровавые раны. И кровь текла? – спросил гостью Леви. - Ведь если человек не живой, то сердце не бьется, кровь просто сворачивается в сосудах. Она не может течь у мертвого. Я видел Уорда не раз, никаких ран или последствий серьезных травм на нем не заметил. А у мертвых рана не может зажить. Так не бывает. Деление клеток может происходить в теле недавно умершего, но не больше суток. Если верить легендам, то вампиры и оборотни раньше были людьми. Пример вашей сестры тому реальное подтверждение. Молва приписывает многим подобным существам  аномальную способность к самовосстановлению плоти. Наверное, это будет наиболее точный термин, потому что говорить об исцелении применительно к мертвому нельзя. Простите, если делаю вам больно, но, может, вы сможете рассказать мне о вашей сестре? Если она – оборотень, то, может, вы видели, как она… э-э-э… трансформируется. Как это происходит? Я столько лет мозги сушил в медицинском университете, но я не понимаю этого. Потому что невозможно из человека превратиться в волка. Или оборотни не превращаются нив кого, а просто… скажем так, наводят некий морок на людей, и окружающие просто видят их волками. А на самом деле никакой трансформации тела нет. У вас есть какие-то наблюдения на этот счет? Может, ваша сестра рассказывала вам, как она это делает. Если вы сосуществуете с ней в одном условном пространстве, то наверняка делали какие-то наблюдения.
Рассказ Алисы о Зове ничего нового не дал Штраусу. Она утверждает, что слышит его. Вернее. как-то чувствует. И тот держит ее здесь. Леви ничего не слышал. И не хотел бы слышать ничего такого, что лишало бы его свободы выбора, делало жертвой манипуляции - неважно, самим звуком или того, кто этот звук транслирует. А по словам Варлок, Зов именно это с ней и делает, заставляя оставаться в Годфри. Или нет никакого Зова, а есть местные байки о нем, в которые просто поверила впечатлительная девушка. И вообразила себе этот Зов, оправдывая для себя необходимость остаться тут с сестрой. Хотя, необходимость уже есть, если Мелисса – оборотень. Сестра точно в беде, и оставлять ее одну было бы нехорошо, это точно.
Варлок предложила свой вариант мотивации, погладив Штрауса по руке. Штраус невольно улыбнулся – даже в негативе и с похмелья простой жест дружбы, да и просто прикосновение хорошенькой женщины, были приятны. Тут она с великой непосредственностью еще и потрепала его по волосам, смутив таким неожиданным вторжением в его личное пространство. Но и на это он только улыбнулся, походя подумав о том, что бывают ужины, плавно переходящие в завтраки. Штраус сомневался, что готов к постельным подвигам сегодня. Но смотреть на Алису стал уже более заинтересованно. Она на самом деле очень хорошенькая… А уж с пивом так вообще, считай, богиня. Однако обижать девушку каким-то пьяным флиртом с не гарантированным финалом, Штраус не хотел. Организм был сурово подорван алкоголем, и нуждался в спокойном восстановлении, а не в стрессах, пусть даже приятных.
- Чудеса стойкости, собранности, готовности идти на компромисс и бесстрашно смотреть вперед – это все риторика. Красивые слова, которые не отвечают на вопрос «Зачем?», - сказал он. – У вас есть ответ на этот вопрос, потому что вы тут. Ради сестры. У меня ответа нет. Я не знаю, зачем я должен проявлять какие-то там чудеса. Хотя… у меня тоже есть ответ: земля, дом, крупные вложенные средства, планы, наконец… Не знаю только, осуществимы ли они теперь…
Штраус не сказал вслух, но был и еще один ответ – лавка волшебных вещей. Уникальных, небывалых. Вот с помощью них можно творить настоящие чудеса. Штраус точно не хотел бы потерять возможность появляться в этом магазинчике и делать покупки. Он чувствовал, что вот в этом как раз великий шанс и дар судьбы. Вернее, дар Пифии, за который было уплачено душевным спокойствием. И Леви хотел уникальный шанс как-то использовать. Может, даже во имя науки и человечества. Кто в здравом уме отказался бы от такого? С детства Штраус слышал классические слова о том, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Оказалось, можно. Только поиздержался Леви слишком. И побаивается пресловутого «фона» от волшебных вещей, который может привлечь к нему нежелательных контактеров или грабителей.
- Вы журналистка в городе, где живет нежить, - усмехнулся Штраус. – Что же касается вашей вины в том, что Мелисса оказалась здесь, то, думаю, ее нет. Вины нет. Люди ссорятся сплошь и рядом, разбегаются на годы даже родственники. Я глубоко уважаю ваше решение остаться тут и присматривать за сестрой. Не знаю, поступил бы ли я так же на вашем месте… Но у меня нет родных братьев и сестер. А двоюродные и дальше до седьмой воды на киселе вполне в порядке. Я сочувствую вам. Но не думали ли вы о том, чтобы забрать сестру насильно отсюда? И уехать подальше, изолировать ее и себя от этого места. Может, Зов сродни наркотическому воздействию, и его можно просто «переломать» в себе. Ведь это очень печально быть пришитым к одному месту всю жизнь. Это своего рода неволя. Вы говорите, что не сможете уехать из Годфри. Может, стоит попробовать? Лишив сестру ее здешнего, с позволения сказать, окружения, возможно, и с ней произошли бы какие-то позитивные перемены. Я не знаю, но вдруг. Я только хочу предостеречь от обращения к врачам моего профиля. Это я тут узнал, что чертовщина существует, а другие этого не знают, и в это не верят. Один психиатр может навсегда испортить вам жизнь, если ему заявить, что ваша сестра – оборотень, а вы слышите какой-то Зов.
Леви пришла в голову мысль, что стоило бы этот разговор записать на диктофон. Но счел, что гостья может превратно его понять, смутиться, обидеться. Надо какую-то логичную отмазку придумать. Записывать тайно разговоры – это, конечно, незаконно, неэтично, и все такое. Но Леви хотел иметь доказательства того, что он не сошел с ума. Потому что ему периодически именно так и казалось. И вообще получить как можно больше доказательств существования «нечистой силы» в Годфри. Зачем ему это, и как он собирается подобными доказательствами воспользоваться, Штраус сам не знал. Но хотел их иметь. Хотя бы себя.
- Я вам безумно благодарен, Алиса, что вы пришли, помогли мне. И… так добры со мной, -Леви чуть масляно улыбнулся. - И вы второй человек в моей жизни, с кем я могу открыто поговорить на такие темы. Для меня это очень важно, и я ценю ваше внимание и откровенность, - сказал Штраус. – Давайте я закажу еще пива. Мой телефон в гостиной. Я сейчас вернусь.
Леви встал из-за стола, его мягко качнуло. Но именно мягко, лица не потерял, к счастью. Сходил в гостиную, ужаснувшись, какой там бардак. В мусоре на столе раскопал свой смартфон и сразу вернулся на кухню, набирая телефон службы доставки.
- Что вам еще хочется, Алиса? Говорите, чтобы я это заказал, - с улыбкой предложил Штраус. – Может, что-то покрепче? Повкуснее вряд ли получится, потому что с вашими блюдами убогий общепит не сравнится. Ноя могу и из ресторана что-то заказать. Не все же вам меня кормить, давайте и я вас чем-то угощу. М-м?
Леви вопросительно взглянул на Варлок, ожидая ее пожеланий по заказу. Сам нажал уже кнопку вызова и поднес телефон к уху.

Леви слушал, как Алиса рассуждает о причинах, почему оборотень оборонял ее от медведя, и диву давался. Она верила, что Уорд защищал ее «по доброте душевной»… Или по долгу службы. Но Штраус в это не верил. Вообще весь рассказ Варлок о том, что с ней происходило в том лесу, о том, как ее сестра стала оборотнем, все это выглядело ирреально и страшно. Наверно, надо воистину иметь самое светлое сердце в этом мире, чтобы находить оправдания тому, что девушка пережила. И просто принять это. Может, потому ее здешняя нежить и не ест, что она просто очень хороший и позитивный человек. В отличие от Штрауса, полного сейчас страха и откровенно агрессивных намерений в адрес вампиров, оборотней, вендиго и иже с ними.
Рассказ о том, как оборотни превращаются в волков, вызвал волну отвращения и рвотный позыв.
- Боже праведный, - только и смог выговорить Штраус, сморщившись.
Если все на самом деле так и происходит, то наука ни черта не знает о то, что творится на этой планете. И как именно творится. Или знают отдельные «специалисты», кто занимался этой проблемой. Но никто не станет о таком рассказывать или публиковаться в журналах, будучи в здравом уме. Интересно, неужели военные и спецслужбы США никаких проектов не имеют на этот счет? Ведь неубиваемый упырь-солдат, оборотень-шпион в зверином обличье или вендиго в составе отряда ликвидации и утилизации трупов – это же просто кладезь «талантов» для армии. Подумав об этом, Штраус понял, что он уже очнулся от шока и пустого страха, ибо включилась аналитическая часть сознания, сразу приступившая к поиску извлечения пользы из новых открытий. Но пока это была польза общая, для страны, а не частная, для Леви. Для последнего пока имелись только волшебные вещи, которые тоже хотелось бы глубоко и всесторонне изучить.
Штраус видел, что рассказ об обращении оборотней причинил Алисе страдания. Психиатру, даже подвыпившему, не сложно увидеть изменения в настроении и состоянии собеседника. Если все о чем рассказывала девушка, происходит с ее сестрой, да еще и регулярно, то стоит подивиться, как она вообще еще не рехнулась.
- Простите, что я заставил вас рассказывать мне это, - произнес Леви. – Это… ужасно. Да, меня никто не тронул пальцем в этом городе, в правы. Но проблемы все же не только в моих страхах. Проблема в том, что мы сосуществуем водной реальности с опасными существами. Или неизлечимо больными людьми, которые заразились древней и неизученной инфекцией, сделавшей их нелюдьми. Ведь заражение происходит через укус, передачу в кровь некоего биологического материала. Поэтому уместно говорить об инфекции. Правда, в случае с вендиго я не знаю, что думать. По мифологии он, вроде, такими рождаются. Предположительно у представителей своего вида. И тогда они либо двуполы, либо все самки. И все мы, живущие в Годфри, части одной биологической системы. А если верить древним легендам, испокон веков в ней жили рядом. Но как враги. И мне трудно поверить, что наши отношения изменились. Да, я получаю доказательства, что изменились. Вроде бы. Но не могу в это до конца поверить. Если я заведу дома дрессированного льва, то все равно вынужден буду все время быть начеку. Потому что буду понимать, что это не милая большая киска, а дикий зверь, просто покоренный человеком и обстоятельствами. И я буду так относиться к проблеме с вампирами, оборотнями и прочими аномалами именно так до той поры, пока между нежитью и людьми не будут заключены официальные пакты о ненападении, с принятием списка мер в случае нарушений договоренностей одной из сторон. В этом случае я хотя бы буду чувствовать себя под защитой закона, настоящей полиции, армии. А не сохранять жизнь по снисхождению и позволению какой-то там нелюди. Спасибо ей, конечно, что она меня не жрет, но не сделает ли она это, ощущая себя полностью безнаказанной. А если человеческое сообщество официально не признает существование аномальных существ, то никакого наказания никто и не понесет. Резервация нежити в Годфри – это, конечно, разумный выход. Но опять же, неофициальный. И в свете этого мне особенно интересен этот ваш Зов, который собирает и держит тут локализовано большую опасность для человечества. Этот Зов – директор местного «лепрозория», условно говоря. Но почему на него идут и люди, для меня загадка. Я бы хотел ее разгадать. Но не ценой жизни и здоровья.
Леви улыбнулся и сделал отрицательный жест рукой, когда Алиса предложила снова воспользоваться ее продуктами, которые были  в машине. Он заказал доставку того, что просила девушка, дюжину светлого пива и мелких закусок к нему. И сразу незаметно включил на мобильнике диктофон, как только завершил разговор. И положил его рядом с собой на столе дисплеем вниз. Но слова Варлок о честности, порядочности и доверии между друзьями заставили его устыдиться. Штраус вздохнул, взял снова сотовый в руки и выключил диктофон.
- Я хотел записать наш разговор, - признался он. – Я хочу иметь информацию из первых уст, не искаженную моим восприятием и памятью. Вам, как журналисту, думаю, с этим регулярно доводится сталкиваться в повседневной работе. Ноя  не хочу омрачать наших  вами отношений. Поэтому вот, признаюсь. И запись выключил.
Леви показал Алисе дисплей, чтобы она могла удостовериться, что никакие дополнительные функции на его смартфоне сейчас не включены.
- Простите меня. Я пытаюсь анализировать, что происходит. Какой-нибудь средневековый экзорцист или охотник на вампиров знал наверняка больше меня о всякой нежити. Но мне мало легенд, я хочу изучать свидетельства очевидцев. Не уверен, что сам хотел бы стать таковым, но… узнав побольше, может, и захотел бы. Алиса, пока мы ждем доставки, расскажите мне, пожалуйсьа, а как оборотень в образе волка обратно становится человеком? Физиологически как это происходит? Человек «вылезает» из волка по аналогии с предыдущим обратным превращением? А куда девается при это «брошенное» тело, если, как вы говорите, волк вылезает из человека? А не могли бы вы, имея сестру-оборотня, добыть мне образцы кожи, крови и внутренних тканей от этой сброшенной оболочки? Я не прошу вас причинять боль или вред вашей сестре. Только хочу изучить то, что остается после превращений. Сможете?

Леви нервно передернуло, когда Алиса напомнила ему, что его кусала Вендла. В свете последних рассказов Варлок о «специфических  особенностях» нежити этот факт выглядел совсем уж пугающе. Он взглянул на свою руку, где остались два крошечных шрама, похожих на две капли силикона на коже. Они уже посветлели, и были почти незаметны. И никаких новых или неприятных ощущений после этого Штраус не испытывал. Как и желания выпить крови. Это утешило. Леви возблагодарил небесные силы за то, что упырям нужен какой-то обряд, и доктор избежал страшной участи стать одним из нежити. Фраза о том, что оборотни из полиции – это гарант безопасности и защита, вызвали у Штрауса невольный невеселый смешок. Парадокс на парадоксе – норма для Годфри, похоже. Но такому порядку вещей противилось все внутри Леви. Он не хотел жить в таком мире, и сейчас особенно остро это осознал. Конечно, новые знания останутся с ним, но пусть это будет не в Годфри, где теперь со всех сторон Штраус чувствовал постоянную опасность. Слушая Варлок, Штраус все больше и больше приближался к решению уехать отсюда к черту. Под разговор Леви осушил еще две бутылки пива.
- Зов слышат грешные люди, вы говорите? Нет, думаю, это не так, - покачал он головой. - Я его не слышу, но сам далеко не безгрешен. Тут дело в чем-то другом. Может, некоей биологической предрасположенности, что ли… Может, наследственности, генотипу… Я не знаю… Боюсь, чтобы это выяснить потребовались бы годы исследований, проведение которых в Годфри вряд ли допустят местные обитатели, желающие скрыть свою истинную сущность. Я как не верил в магию, ритуалы и прочую ерунду, так и не верю. Все должно иметь научное объяснение, надо только его найти. Но никто не нашел за столько лет… Чего там, столетий… Хотя подозреваю,  что нашел, только данные не обнародованы. И не оглашены даже в узких медицинских кругах. Иначе я бы о них знал. А то, что Годфри стал местом сбора разной нежити, видится мне еще и доказательством того, что в правительстве штата или страны есть их люди. Вернее, не люди, а кто-то из их братии. Иначе давно бы уже вскрылась правда. Кто-то наверху прикрывает этот город, чтобы им не заинтересовались. И, возможно, этот «кто-то» и собирает тут нежить и «предрасположенных к Зову» людей. А с местными договаривается о соблюдении каких-то правил конспирации в обмен на безопасное житье «среди своих». Или для того, чтобы после некоторого времени наблюдения и фильтрации просто прихлопнуть здесь всех вместе разом.  Мне вот такая схема кажется наиболее логичной. И если она верна, то… здесь нельзя оставаться людям.
Выслушав с хмурым лицом подробности перерождения оборотней из волка в человека, Леви потер лицо, борясь с тошнотой и вздохнул.
- Ужас какой… Ладно, не надо мне никаких образцов, Алиса, - взмахнул он руками. - Я верю вам на слово. И задаюсь вопросом «Что я тут делаю?». В Годфри, в этом чертовом городишке, куда приехал полечить нервы. А в результате заработал стойкий психоз. Алиса, нужно отсюда уезжать. И мне, и вам. Я могу выписать вам рецепт на сильные транквилизаторы и нейролептики, которые убьют в вашей голове все голоса. Я про Зов. Я уверен, что пройдет какое-то время, и он перестанет вас тревожить. И тогда от медикаментов можно будет отказаться. Я не хочу сказать, что вы ненормальная, если слышите что-то в своей голове. В Годфри я во все уже поверил. Просто я знаю, как помочь вам избавиться от него. Хотя бы попробовать. Интернет есть, и связаться со мной вы сможете в любой момент, я всегда дам вам консультацию совершенно бесплатно. Но вам надо попробовать вырваться отсюда. Что вас тут ждет? Унылый присмотр за сестрой, которую уже нельзя спасти? Думаете, она это оценит? Думаете, она хочет вашего присмотра? А может, ей нравится бегать волчицей по лесам и чувствовать себя свободной? А тут вы со своей сестринской любовью под контролем держите. Простите, если мои слова звучат жестоко, но подумайте о себе. Вы – молодая девушка, у вас могла бы быть нормальная семья в нормальном городе, дети, счастье, карьера в профессии, самореализация в творчестве. А то тут вас ждет? Старение рядом с бессмертной сестрой, которая как бегала по лесам, так и будет бегать. Вы хотите принести свою жизнь в жертву и закончить свои дни, обретя покой на местном кладбище? Или вы сами ищете способ стать бессмертной, как все они? И бегать вместе с сестрой? Так попросите ее тогда укусить вас, и дело с концом. Сестра же, не откажет, надеюсь.
Леви разозлился. На себя разозлился. На то, что все равно проиграет еще не начавшуюся схватку с нежитью, не желая разрушать этим свою жизнь. А, может, и жизнь дочери, не дай Бог. Но спохватился, что слишком уж наехал на Алису, которая и вправду может не хотеть жутких превращений, жрать свои шкуры и что там еще делают оборотни в свободное от работы и службы время.
- Простите меня, - удрученно покачал головой Штраус. – Я не хотел показаться циничным и злым. Только не перед вами, Алиса. Вы чудесная девушка, и мне очень больно осознавать, что вы добровольно запрели себя в Годфри. Пусть и из-за Зова, который стоит попробовать победить. В общем, я решил, что я уеду отсюда. Вернусь к своим пациентам и спокойной работе. И призываю вас сделать то же самое. Если хотите, я могу помочь вам в Лос-Анджелесе с работой. В Голливуде или в обсуживающем сегменте. А периодики и студий телевидения там столько, что у журналиста глаза разбегутся. Я помогу вам устроиться и там, если захотите. У меня есть связи везде. Что вы из себя представляете в профессиональном плане, вы сами уже будете показывать, но первый толчок и устройство на работу я вам гарантирую. Ну, что? Решайтесь. Бросьте все здесь, вы не поможете сестре. Занимайтесь собой, своей жизнью.

- Не бойтесь, ну правда, - сказала Алиса, вызвав в Штраусе всплеск потерянной мужественности, а вернее – уязвленного самолюбия.
- Я боюсь? Вы ошибаетесь, - немедленно ответил он, напустив на себя бравый, как ему казалось, вид. – Я ничего, мать его, не боюсь! Я анализирую и суммирую информацию, и делаю выводы.
Пива Штраус заглотил уже порядочно, и развезло его заметно. Он уже и думать забыл, что собирался приударить за Алисой прямо тут, мысли лениво поплыли, кто куда. А тут и «крантик» открылся, заставляя Леви часто с извинениями покидать покидать маленькое застолье. Но это было хорошо, так как вывод токсинов и организма начался. Пусть и с пивом.
- Город оберегает себя? – усмехнулся Штраус размышлениям Алисы, вернувшись из туалета в очередной раз. – Это все лирика. Кто-то оберегает город, вот так будет вернее. И мне уже не хочется копаться во всех этих тайнах, если честно. А хочется просто вернуться домой, в Лос-Анджелес. Я был почти готов назвать своим новым домом Годфри, но не на таких условиях… Больше не хочу. Мне жаль, что вы отказываетесь уезжать отсюда. Но вы – взрослая девушка, и сами принимаете решения за себя. А я, пожалуй, вернусь к своим мирным голливудским придуркам. С ними проще. А жизнь настолько сложная штука порой, что усложнять ее дополнительно я считаю неразумным.
Он подался вперед, пьяным неловким движением чуть не свалив со стола половину посуды и еды, схватил Варлок за руку, и проговорил заплетающимся языком:
- Мел выбрала свою судьбу. Или судьба выбрала ее. Но не вас. Не лишайте себя нормальной жизни. Хотя бы попытайтесь не лишать. Бегите отсюда.
Опомнился, что слишком сильно сжал руку девушки, и несет какую-то ахинею, и отпустил ее.
- Простите, наверно, все это не мое дело… Я буду рад, если вы навестите меня в Городе Ангелов. Может, и я буду иногда приезжать сюда ненадолго. Ведь пока у меня тут остается недвижимость. Продажа займет какое-то время. Не знаю, насколько быстро все это будет. Я пока ничего не делал в этом направлении. Много вопросов придется решить…
Леви вздохнул, потом взял визитку Варлок и попытался ее прочесть, но зрение что-то ослабло после изрядного количества пива. Поэтому Штраус положил визитку на стол возле бокала.
- Спасибо. Я позвоню. Или напишу на мыло. Мои реквизиты у вас есть. Обращайтесь без стеснения, Алиса. За меня не переживайте. Я справлюсь, и у меня получится жить нормальной жизнью. Потому что я умею ею жить. А тут жить не умею. И учиться не хочу.
Тут приехал курьер, на которого Леви хмуро и пьяно посмотрел, полуобернувшись. Встал, покачнувшись, и принялся шарить по карманам, надеясь найти там банковскую карту или наличные. Он вообще не помнил, были ли у него наличные сейчас. Понял, что штаны на нем чистые, из спальни, и денег в них нет.
- Минуту, я сейчас, - махнул он рукой курьеру, по синусоиде двинувшись в гостиную, где царил адский бардак. – Надеюсь, у вас есть с собой терминал.
Курьер ждал, Алиса стояла у дверей с пакетами, а Штраус мучительно искал свою карту или кошелек. Ушло на это минут пять-семь, и сопровождалось глухим ворчанием и разбрасыванием мусора в стороны со столов и полок. Наконец, карта обнаружилась в пустой пачке из-под чипсов, Леви протер ее мятой салфеткой с того же стола, и вышел в прихожую. Очень хотелось рявкнуть на парня «И нечего на меня пялиться! Тебе платят за то, чтоб ты привез еду, и не делал квадратных глаз», потому что морда курьера Штраусу вдруг очень не понравилась. Может не человек он вовсе, а какой-нибудь местный упырь, ездит курьером по домам и жертвы выбирает. Леви агрессивно посмотрел на парня и протянул ему карту. Тот вставил ее в терминал, перевел деньги и ретировался под суровое Левино «Спасибо, хорошего дня».
- Ну что, пируем дальше, - улыбнулся, наконец, Штраус, когда курьер свалил.
Он взял у Алисы пакеты и уселся за стол, принявшись выгружать на него сразу пиво. Неловко махнул рукой, на этот раз уже задев свою тарелку и бокалы с пивом – свой и Алисин. Все это полетело на пол. Штраус пытался поймать посуду в воздухе, но реакция была уже не та, и только покупки из пакета полетели дополнительно вслед. Тарелка была из какого-то небьющегося полимера, а вот бокал разлетелся вдребезги. Звонко зазвенела вилка, с хрустом шмякнулись коробки с десертами, живописно развалились по полу объедки масляного салата из тарелки.
- Бумс, - печально сказал Леви, глядя на этот натюрморт. – Я на редкость неловок что-то сегодня…
Но отрывать зад стула не поторопился, а сморщился, сжав пальцами переносицу, и собирал в кучу мысли в ставшей ленивой голове.
- Простите, - пробормотал он и помотал головой в попытке взбодриться. – Я сейчас все уберу. Что-то… расслабился я...
Он скорбно вздохнул и встал, чуть покачиваясь, поглядел понуро на бардак на полу. Не будь сейчас рядом Алисы, он бы отодвинул это все ногой в сторонку и завалился бы спать. Но даже приглушенное алкоголем чувство неловкости заставило его попытаться вспомнить, куда он подевал щетку для подметания пола.
- Кажется, она в гостиной, - указал пальцем на дверной проем Леви. – Я сейчас найду.
И он отправился снова в гостиную, зачем-то порылся на столе, хотя там щетки быть не могло. Потом до Штрауса это дошло, и он принялся искать щетку на полу. Нашел ее там, где бросил во время «обороны» дома от Варлок. И принес на кухню. Встал, опершись о нее, и посмотрел на гостью.
- Интересно, что заставляет оборотней служить в полиции? И ведь не просто конспирация там… Они там работают. Служат. Я видел это. И ведут себя, как люди… Не только для меня ведь театр устраивали… Мы там и с вами вместе были, когда показания о Вендле давали. Они и в правду работали… Удивительно… Они же могут не работать, и бегать себе по лесу, или просто бездельничать. Зачем они служат?

- Во-о-от, - потряс в воздухе пальцем Штраус. – Инстинкт защиты своей территории. Да, это интересная версия… Оборотни охраняют территорию, вендиго избавляются от  биологических отходов больницы, причем с точки зрения экологии - просто идеально. А что, интересно, делают вампиры в этом дружном сообществе трудолюбивой и правильно мотивированной нежити? А, наверно избавляются от иждивенцев в общем стаде горожан… Больные, старики, бездомные, просто бездельники… Наверное, так. Чудесное место… И не шутите так про рыженьких журналисток. В Годфри это звучит не смешно. Я желаю вам здоровья, счастья и долгих лет жизни. Живой жизни.
Леви сделал широкий жест рукой, показывая, что помогать ему не нужно, он сам крут и вообще. Помахав щеткой, раскидал осколки стекла к стенам, но часть все же собрал в кучку, неверной рукой отправив ее в мусорное ведро. Алиса тем временем вымыла посуду. А потом засобиралась домой. Леви грустно на нее посмотрел, но сам почувствовал, что больше всего хочет принять сейчас горизонтальное положение. В сон клонило страшно, ибо пиво – великий расслабитель и обленитель телес наших.
- Спасибо вам, Алиса, - с искренней и глубокой благодарностью произнес Леви. – Огромное спасибо.
Прозвучало проникновенно и почти пафосно.
- Нет у меня больше вопросов. Вернее… есть, конечно. Но я тут подумал, что иногда лучше чего-то не знать. Я обязательно вам позвоню завтра, как только проснусь. И больше ни капли, обещаю вам. Мне просто надо выспаться хорошенько, и я буду совсем другим человеком. Спасибо вам на добром слове, - улыбнулся Штраус устало, когда Алиса заявила, что он хороший друг и собеседник. – Я не уверен, что хороший сейчас… Но я постараюсь стать таким, каким вы хотели бы меня видеть. И спасибо за разговор. Он был для меня очень важен. Я не мог принять решения. Благодаря вам, принял. Мне стало легче во всех смыслах.
Леви вышел на порог, проводил Алису взглядом и взмахом руки. А когда ее машина уехала, вернулся в дом. Включил всю сигнализацию, которая у него только имелась, проверил все запоры на дверях и окнах. Удостоверившись, что к нему больше не сможет незаметно проникнуть непрошенный гость, с чувством дикой усталости пополз на второй этаж, в спальню. Вырубился он сразу, но его мучили кошмары, пробуждая несколько раз за ночь. Однако с наступлением рассвета Штраус уснул уже глубоко и спокойно.
Встал после полудня, чувствуя себя значительно лучше. Как и обещал, позвонил Алисе, сообщив, что с ним все в порядке. И затем приступил к уборке дома. Занимался этим до поздней ночи, но вернул прежний порядок и чистоту в свое обиталище. Был соблазн вмазать граммульку, но Штраус себе этого не позволил, убрав имевшийся бурбон в шкаф. Проведя следующую ночь в спокойном сне, Леви почувствовал себя еще лучше, и сам съездил в аптеку, где затарился витаминами, абсорбентами и тонизирующими препаратами. Алкоголь еще отравлял его организм, а Штраус начал помогать ему избавляться от токсинов. Позвонил Сападосу и пригласил для разговора.
Когда управляющий приехал, Леви сообщил, что покидает Годфри. И землю намерен продать. Как долго будет длиться этот процесс, пока неизвестно. Но в услугах управляющего Штраус больше не нуждался. На вопрос Хулио, почему он решил уехать, Леви ответил:
- Узнал, кто здесь живет. И решил, что мне здесь не место.
- Узнали, значит, - покивал Сападос. – Тогда понятно. Я бы сам уехал, но у меня тут жена, и я больше в резервации живу. А там шаманы защищают людей.
- А ты, значит, все знал, но мне не сказал, - укорил его Леви.
- Вы бы не поверили, - резонно ответил Хулио. – Так зачем было говорить впустую?
Штраус с ним согласился. И предложил пожить в его доме с женой, если Хулио этого захочет. Но тот отказался. Штраус выписал напоследок Сападосу чек с внушительной для того суммой, сказав, что это - выходное пособие. Извинился за то, что уезжает, хотя планов было громадье. Индеец успокоил бывшего босса, сказав, что все в порядке, и он все понимает.
- Я бы хотел надеяться, что мы все равно останемся друзьями, - произнес Леви. – Я буду очень рад принять тебя в гостях в Лос-Анджелесе. И тебя, и твою жену, и Брендана. Передай ему от меня слова дружбы и наилучшие пожелания. Мне жаль, что мы не увидимся до моего отъезда. Но я всегда буду ждать вас в гости. И если возникнут какие-то проблемы, смело обращайся ко мне, Хулио. Я не всесилен, но могу во многом помочь.
Тепло распрощавшись с Сападосом, и испив с ним кофейку, Леви прошелся по дому, собирая вещи. Все, что хотел бы взять с собой. Упаковал покупки Эстер, оружие (кроме помповика, который прижился в его машине), барахло. Грустно это все было. Но Леви знал, что поступает правильно. В конце концов, он в этом городе изменился, и обрел новые знания. И нашел вход в волшебную лавку. Штраус хотел, было, позвонить Пифии, но не стал. У нее есть его телефон, найдет, если захочет. Тогда и узнает. Во всяком случае, он перестанет быть проблемой в Годфри, каковой «ищейка» его, кажется, считала. Да и вряд ли ее вообще волнует, где и как живет Леви. Затем он уселся в гостиной, разложив на столе свои волшебные вещи. Был великий соблазн взять все это с собой. И воспользоваться, и изучать. Но превращать свой дом в Лос-Анджелесе в «фонящий магией объект», он не желал. «Я пришел сюда ни с чем, таким и должен уйти», - подумал Штраус. Он не знал, откуда в нем поселилась уверенность, что не надо ничего вывозить из Годфри. Если ему что-то очень понадобится, он сможет приехать и купить это в волшебной лавке. Хотя нет гарантий, что та останется тут. И нет гарантий, что он сможет связаться с Пифией, если ему это будет нужно. Но владелец магазинчика чудес обещал сам найти Леви в случае необходимости, ведь уговор об услуге оставался в силе. Штраус вздохнул и принялся раскладывать свои сокровища по кучкам, намереваясь их разослать жителям Годфри, которых он успел узнать. Шерифу он не хотел ничего посылать, но… что-то в нем заскреблось, и толкнуло сделать подарок и этому нудному, противному и зловредному оборотню. Штраус даже обеспокоился, не влияет ли на него таким странным образом какой-то артефакт. Но отложил несколько вещиц и для полицейского. Может, будет добрее к людям после получения посылки от Штрауса? Кто знает… Вон Алису он даже спас… Твердо решив стать «вознаградителем всех и за все», Леви написал подробные инструкции к каждой вещице, которые намеревался подарить. Он завернул каждый набор в мягкую упаковочную пленку, сложил в пакеты вместе со списками инструкций. Приписал к каждой из них слова: «Здравствуйте, имярек. Я уезжаю из Годфри насовсем. Примите от меня эти вещи в качестве прощального подарка. Они вам пригодятся. Внимательно прочитайте инструкции. Будьте добры, мудры здоровы и счастливы. С уважением, Леви Штраус».
Он намеревался все отправить по почте, чтобы не бегать по всем сам, и не смущать людей. Или нелюдей. Лично все это отдавать будет тяжело, неуместно, странно, да и не нужно. Но вот Алисе Варлок Штраус хотел отвезти подарок сам. Леви позвонил ей и попросил о встрече. Она согласилась увидеться с ним вечером у себя дома. Вечер – не лучшее время для отъезда из города, но уже через пару часов Штраус рассчитывал добраться до Брейнерда. А самолеты летают круглосуточно. Он мог попасть домой уже к утру. И тянуть с этим не стоит.
Штраус закончил сборы, набив свой джип барахлом чуть ли не под крышу. В Брейнерде он планировал все это отправить в Лос-Анджелес багажом, арендованную машину вернуть в салон и улететь ближайшим рейсом в Калифорнию. С собой сразу он заберет только одну вещицу – резную деревянную фигурку медведя, которую купил в сувенирной лавке Годфри в память о спасении своей жизни, и даровании ему индейцами тотема-покровителя гризли. Заперев дом, Леви со вздохом посмотрел на него. Сколько же бабла вбухано впустую… Ну, пусть порадует будущего владельца, если Штраусу повезет его продать. Закончив все свои дела дома, Штраус отправился к соседу-старику, чтобы попрощаться с ним. Но на стук ему никто не открыл. Может, деда не был дома. Раз так, Леви сел в машину и поехал на почту, где отправил бандеролями все подарки для Гектора Уорда, Вендлы Олве (Венеры Лав), Пифии Лагонико и Адель Ривер. Почтмейстер обещал, что внутри города адресаты получат отправления уже завтра. И как-то странно легко расстался Штраус с магическим добром, которое возбуждало в нем столь жаркий интерес совсем недавно. Вот прямо облегчение какое-то ощутил. Значит, поступил правильно, наверное.
По пути к дому Алисы Леви проехался по вечернему заснеженному Годфри, мысленно прощаясь с ним. Немного с грустью, но больше все же с радостью, и надеждой оставить в прошлом этот странный городок. «Завтра уже все будет по-другому» - думал он. Остановил джип возле дома Варлок, забрал маленький  пакет с волшебными вещицами и постучал в дверь. Когда хозяйка открыла, он улыбнулся ей.
- Добрый вечер, Алиса. У меня для вас небольшой подарок, который может оказаться вам полезным, - сказал он и протянул девушке пакет. – Если угостите меня чашкой кофе, то я дам вам пояснения, что там к чему. И попрощаемся, так как я уже уезжаю. И надеюсь попасть на ночной рейс из Брейнерда в Лос-Анджелес.

- О, даже лазанья, -  улыбнулся Штраус. – Не откажусь.
Алиса впустила его в дом и заглянула в пакет с подарками. Леви снял куртку и ботинки, прошел на кухню. Обычно гостей принимают в гостиных, но ему даже понравилось сидеть на кухне у Алисы. Было в этом нечто более дружественное и теплое, нежели просто прием знакомого в гостях. Но сейчас визит был уже с оттенком отчуждения, прощальный. И с полным настроем на отправление в путь – прочь из Годфри.
- Если, как говорят, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, то вы к моему уже проложили многополосную автомагистраль, - посмеялся Леви, усаживаясь за стол. – В который раз вы уже меня кормите. А я что-то и не догадался взять чего-нибудь к столу. Простите. Закрутился со сборами и хлопотами. Не подумал об этом.
Девушка накрыла на стол и с грустью высказалась об отъезде Штрауса.
- Да, я твердо решил уехать, Алиса, - кивнул Леви. – И считаю это единственно правильным для себя решением. Мне тут не место, я не смогу здесь жить спокойно. Может и вдали от Годфри не смогу, но не в такой степени, как если бы остался здесь. Геройствовать и что-то преодолевать должно во имя чего-то. Я не вижу смысла оставаться тут, мотивации нет. У меня в Лос-Анджелесе и дом в престижном районе, и приличная работа, и старый круг знакомых и пациентов, и веселая голливудская шушера. Я по ней даже успел немного соскучиться. А тут ничего, кроме земли и дома. И жутковатых открытий. И я понял, что мой дом не здесь, а там, где пальмы, огни, машины и люди. Много людей.  Мне тоже будет вас не хватать. Я постараюсь быть там счастливым. И в свою очередь надеюсь, что найдете свое счастье и вы. И мы не потеряем контактов, а вы как-нибудь заглянете ко мне в гости. А почту я буду обязательно проверять. Пишите, если будет трудно, печально или страшно. Я всегда вас выслушаю и помогу, чем смогу. И если все будет хорошо и счастливо, тоже пишите, и я порадуюсь вместе с вами. Не грустите, Алиса. Люди приходят, люди уходят - это нормальный процесс жизни. Но благодаря интернету я не уйду совсем, я буду на связи.
Варлок полезла в пакет с подарками, спросив, что же там интересненькое.
- Это магические вещи, Алиса, - сразу серьезно ответил Штраус. – Не знаю, в курсе ли вы, что такие есть в Годфри. И, наверное, где-то еще. Их делают магики. И эти вещи творят чудеса. Настоящие. Волей случая я оказался обладателем некоторых таких волшебных штук. И хочу поделиться ими с вами на прощанье. Они могут быть вам полезны. Но знающие люди предупредили меня, что такие вещи излучают какой-то специфический фон, и этот фон кто-то может почувствовать в вашем доме. Поэтому сами решите, хранить ли их здесь все скопом или рассредоточить по каким-то тайникам в округе. Я бы рекомендовал второе. Эти вещицы могут принести вам благо. Может, даже спасение. Но могут и стать проблемой при неразумном хранении. Я сам не знал толком, где их хранить, но сейчас у меня больше нет ничего. Я все оставляю здесь. Нескольким знакомым и вам. Потому что я уеду в относительно безопасный мир, а вы останетесь тут. И вам эти вещи нужнее. Стоит ли их показывать вашей сестре, или не стоит, решайте сами. Я бы не советовал. Я считаю, что вам нужно иметь секреты, которые могут вам спасти жизнь и здоровье в случае чего.
Когда Алиса выложила содержимое пакета на стол, Леви продолжил:
- Я написал подробную инструкцию к каждой из этих вещей. Вон на том листке бумаги. Чтобы вы изучили ее, и знали, как этим пользоваться. В общих чертах немного расскажу и сам сейчас. Вот в этом флаконе – лечебный бальзам. В случае болезни или травмы средней тяжести, выпиваете, и исцелитесь. А это посерьезней зелье – Панацея. При мне ею мгновенно исцелили тяжелое огнестрельное ранение. И следа не осталось. Насколько я знаю, смертельные раны и болезни Панацея не лечит, но в тяжелых случаях должна помочь. Свою сестру не пытайтесь этим излечить от… ее состояния. Не поможет. Как мне сказали, обратное превращение из оборотня или вампира в человека невозможно. А вот это зеркальце – очень полезная вещь. Направив его на кого-то, вы увидите в отражении его истинную сущность. То есть, с помощь этого зеркала вы всегда сможете отличить человека от упыря или… вендиго, например. Оно показывает нежить. Но в открытую использовать его не рекомендуется, чтобы на вас не обозлились те, на кого вы зеркальце направите. Они же все под человеческими личинами прячутся. Но людьми не являются.
Штраус, показывая Варлок Зеркало Истины, вертел его в руке. А повернув к себе, вдруг умолк и вздрогнул, чуть отпрянув. Если раньше он видел в нем бородатого странного мужика только мельком, и тот тут же исчезал, то сейчас лицезрел странное отражение себя ясно и четко. Смуглый чернобородый и носатый дядька в золотом обруче на голове и с вплетенными в длинную бороду золотыми украшениями глядел из зеркала прямо на Леви, хмуро, тяжелым взглядом, и какие-то красные блики, как от огня, мерцали в его черных глазах. Как будто он сидел рядом с костром или камином. Штраус шумно сглотнул, и повернул отражающую поверхность в сторону Алисы. Она отразилась в стекле нормальной, какой и была в реальности. Леви опустил зеркало на стол и подвинул его к девушке.
- Пошли дальше, - произнес он, вздохнув. – Четырехлистный клевер. Приносит удачу, если носить на себе. Насколько я слышал, имеет временное действие. Скелетный ключ. Удивительная вещь, сам не пробовал, но было бы любопытно. Открывает любой замок, любую дверь, в которой есть замочная скважина. Не открывает электронные замки, то есть не инструмент хакера. Если будет у вас нужда открыть запертую дверь, шкатулку, шкаф или сундук, то этот ключ вам поможет. Но работает он один раз. Советую не экспериментировать, а сберечь для нужного случая. И, наконец, фонарь «Магический свет». Антуражненький, выглядит антикварно. Он светит, но использует для этого не керосин или масло, а энергетику человека, который его держит. Так мне объяснили. Я один раз спал рядом с этим включенным фонарем, проснулся крайне разбитым. То есть, вы будете тратить себя, свои силы, пользуясь им. Но все равно может пригодиться. И, как мне сказали знающие люди, он очень хорошо освещает все, даже густой туман пробивает. Может, и не только туман. Вот, смотрите.
Штраус продемонстрировал емкость для топлива в фонаре, выглядящим, как керосиновый. Она была пустой и чистой. Показал, что на корпусе нет ниш для батареек. Потом включил фонарь, который ярко засиял даже на освещенной кухне.
- Вот сейчас он пользуется мной, потому что я держу его в руках, - сказал Леви. – Не бойтесь, я не пострадаю. По моим наблюдениям фонарю нужно очень много времени, чтобы истощить человека. Немного – не опасно.
Штраус улыбнулся, выключил фонарь и подвинул его к Алисе.
- Не все эти вещи выглядят безопасными. Но, наверное, магические штуки и не могут быть полностью безопасными. Не знаю, может, я вам сейчас не подарок, а проблему подбросил. Но иметь такие вещи под рукой важно в таком городе, как Годфри. Владейте. Или продайте в трудную минуту. Все это – неплохой капитал. Ну, а на память обо мне держите вот это.
Леви достал из кармана маленькую резную деревянную фигурку медведя.
- Это не волшебная вещь. Я купил это в местной сувенирной лавке после того, как на меня напал гризли, а спасли здешние индейцы. С вами произошла похожая история. Так что у нас есть общие воспоминания о медведях. Пусть неприятные, но обе истории закончились вполне хорошо. Потому что мы с вами живы и здоровы. И я вам дарю эту фигурку как напоминание о том, что все плохое и страшное должно заканчиваться хорошо. Ну, и он вообще очень симпатичный. Для меня это – тотем, защитник. Пусть он и вас защищает от бед.
Леви с улыбкой передал Алисе фигурку медведя.
- А теперь я быстро съем вашу лазанью. А то вы вдруг рассердитесь и вышвырнете меня с моими странными подарками прочь. И я слопать лазанью не успею.
Со смехом Штраус принялся за еду, действительно, активно работая вилкой и ножом, как будто торопился.
- Как всегда, очень вкусно, - сказал он Алисе с благодарным кивком. – Пожалуйста, выгоните меня после второй порции. Мне предстоит долгая дорога, хлопоты и ночной полет. Я так хотел бы чувствовать внутри себя тепло вашей лазаньи до самого Лос-Анджелеса.

Объятия - это было трогательно. И даже волнительно. Леви ответил на них с дружеской теплотой и благодарностью. Непосредственность Алисы была удивительной, и очень подкупала. На лос-анджелесских вечеринках тоже приняты разного рода обнимания и имитация дружеских поцелуев, но это все не то. Алиса была искренней в своих чувствах, и это трогало. Леви отмахнулся с улыбкой от вопроса, что его испугало в зеркале. Мол, ерунда, не обращайте внимания. Он сам не смог бы себе дать ответа на этот вопрос. И надеялся, что не придется давать в будущем. Или вновь появившееся странное отражение в зеркале это - все еще смятенное воображение опять над ним подшучивает, а сам Штраус уже не в своем уме, только признаться себе в этом не хочет. В люблм случае, Штраус надеялся,ч то он больше никогда не увидит непонятного бородатого мужика, которого наблюдал уже трижды в Зеркале Истины. Он был уверен, что, если бы имел в себе какие-то тайны, то знал бы о них хотя бы. И допускал мысль, что Зеркало Истины могло показывать что-то не так. И Пифия с торговцем чудесами умолчали о каких-то его свойствах. Или сам Штраус видел все не так, как должно. Черт его знает, что вообще происходит в этом городе, где все не такое, каким кажется.
Леви, с аппетитом уминая лазанью, попытался, было, жестом и мычанием протестовать, когда Варлок начала ему еду в дорогу собирать, но вздохнул, улыбнулся и сдался.
- Спасибо, Алиса. Я уверен, что в самолете кормят, и в Брейнерде полно кафе, но ваша стряпня мне будет особенно приятна.
Штраус благодарно поклонился и продолжил доедать вторую порцию ужина, но уже медленней, так как был почти сыт.
- Я тут подумал о вашем последнем визите ко мне, и вспомнил, что вы упоминали, что зачем-то ко мне пришли, - сказал он, подняв глаза от тарелки на хозяйку дома. - А я, эгоист, был зациклен на себе, и даже не спросил вас, в чем дело. Может, если это дело не совсем протухло, вы мне расскажете, зачем приходили? Ведь, если пришли, значит, вам нужна была моя помощь или совет. Мне так подумалось. Я уезжаю, и у вас больше не будет возможности поговорить со мной лично. Во всяком случае, не скоро, так как я даже не могу сказать, появлюсь ли я в Годфри и когда. Может, я поручу все дела по продаже земли и дома стряпчим, а сам уже не приеду сюда. Поэтому, если я могу вам чем-то помочь сейчас, то я с радостью сделаю это. Впрочем, мы можем поговорить и по Скайпу, конечно. Вы хотели... поговорить со мной о Мелли, своей сестре?
Штраус вопросительно посмотрел на Алису, но с оттенком печали, так как он не знал, какую мотивацию и какие утешения помогли бы Варлок разрешить ее психологические проблемы, имея сестру-оборотня. До приезда в Годфри Штраус мог бы просто убедить словами или медикаментами такую девушку, как Алиса, что ее сестра - обычный человек, и все это бред. Но сейчас он знал, что не бред. И помощь психиатра в такой ситуации оказывалась затруднительной, если не сказать "невозможной". Потому что правильным лечением было бы только одно - бежать, забыть, порвать все связи. Алиса не могла или не хотела бежать. Существует ли пресловутый Зов, Штраус не мог проверить лично, так как не слышал его. И, кстати, забыл о нем спросить у Сападоса. Так что этот некий Зов мог быть все же плодом воображения. Но Алиса ведь не одна такая в городе, кто является человеком. Наверное, не одна. И всех этих людей что-то здесь держит... А если вспомнить Адель, с которой Штраус познакомился на катке во время визита Эстер, то еще и приезжают новые. Их тоже тянет сюда Зов? Что же такого особенного в людях Годфри, что их тянет сюда? Штраус себя к таковым не относил, и предпочитал считать, что его привел в мелкий минессотский городок совсем не какой-то там Зов, а тривиальное наследство в виде старого дома. Со своей странной историей, покрытой тайнами, часть из которых Леви все же тут открыл. Но судьба привела его сюда, как и многих других. Зачем, для чего?.. Только для того, чтобы показать ему, что колдовство и всякая бесовщина - не выдумки? Ну, показала, и что дальше? Ничего. Штраус уедет и его больше не будет касаться происходящее в Годфри. Вряд ли он о нем забудет, конечно, но не вернется, это точно.  Поэтому его прикосновение к темным тайнам не назовешь иначе, как просто случайностью.

Леви еще раз поблагодарил Алису за заботу. Когда она упаковала ему еду в дорогу. От второй чашки кофе отказался. Кофе - штука мочегонная, и метить кусты на каждом десятом километре по дороге в Брейнерд Леви не хотел. А потом хозяйка дома сама перекусила и рассказала ему о проблеме, которая привела ее в  дом Штрауса два дня назад. Леви слушал девушку со всей серьезностью, и в это время испытывал мучительный стыд. Она ничего ему не сказала, вернула к нормальной жизни и выслушала его пьяные скорби, а он даже не спросил тогда, зачем она пришла. Хорош доктор, нечего сказать.
Да, проблема имела место, Алиса получила серьезную психологическую травму. Леви ничего не слышал о стрельбе в местной редакции, но он в последние дни вообще не интересовался новостями, будучи полностью занят предотъездными хлопотами. Штраусу приходилось работать с людьми, пережившими нападения, становившимися свидетелями аварий или бытового насилия. Одного сеанса не хватит, чтобы избавить девушку от страхов. А у Леви сейчас не было времени и на один полноценный сеанс. Но он решил, что просто прибавит скорости в дороге, чтобы немного задержаться у Алисы. Потому что должен был - и как врач, и как друг девушки.
- Ужасное происшествие. Но все же более обычное, чем можно было бы ожидать в Годфри. Надеюсь, этот человек понесет наказание или будет заперт для лечения, если его признают ненормальным,  - сказал он. – К сожалению, мы живем в жестком мире, где каждый день кого-то убивают или грабят. Достаточно почитать криминальную хронику. И довольно часто сотрудники компаний видят причину бед в своих начальниках. Поэтому я не удивлен, что преступник, каковым стал ваш коллега, обратил свою агрессию именно против него. Возможно, ему пригрозили увольнением, снизили жалованье, отказали в повышении. А люди порой бывают на редкость нетерпимыми и болезненно амбициозными. Само наше общество учит людей с пеленок быть амбициозными, и от этого много бед случается. Список самоубийц, не достигших желаемого ими статуса и доходов, растет с каждым днем. Люди разучились принимать и держать удары судьбы. Вы вот умеете, учитывая, сколько на вашу долю всего выпало. Но большинство людей – нет. Такой поступок вашего коллеги – это признак эгоизма, инфантилизма, завышенной самооценки. Он, действуя по детским принципам «Это я не я» и «Я – самый лучший», в своих проблемах обвинил другого. Может, ваш редактор и был с ним жесток или груб, я не знаю этого. Но взрослый человек обычно принимает в таких случаях решение уволиться, а не брать грех на душу, и не подвергать опасности окружающих. Не исключаю, что ваш коллега мог быть под действием сильнодействующих препаратов. Впрочем, если ваш редактор имел отношения с женой разъяренного подчиненного, тогда я отнес бы это криминальным семейным разборкам в состоянии аффекта. И это уже не совсем медицинская проблема. Но и состояние аффекта – это тоже результат неспособности человека себя контролировать, и это тот же инфантилизм - психологическая незрелость, неумение принимать адекватные решения, держаться в рамках правил и законов социума, да и просто человеческих. Нарушать их допустимо только в случае необходимости самообороны. Но, как я понял, это не ваш случай.
Леви протянул руки через стол и взял руку Алисы в свои ладони, чуть поглаживая. Сам же с искренним сопереживанием на лице смотрел девушке в глаза.
- Мне очень и очень жаль, что вам пришлось пережить такое. Вы не выглядите для меня, как побитая собачка. Потому что я понимаю вас, понимаю, что с вами происходит. Шок заставил ваш разум зафиксировать визуальные образы, которые теперь ассоциируются  у вас с этим кровавым происшествием. Сейчас мне важно знать, где вы чувствуете свой страх? Где в теле возникают неприятные ощущения или напряжение в тот момент, когда вы вспоминаете обо всем этом? Шея, плечи, челюсти, живот, руки? Пусть мой вопрос не покажется вам странным, это актуально. Нервно-мышечная реакция сохраняется после стресса, и расслабление помогает разуму. Помассируйте это место, согрейте, примите расслабляющую ванну. Держите эти зоны тела в комфорте. Если совершенно не поможет, попробуйте обратное – отвлечение на физические стимулы. Например, если при воспоминаниях неприятные ощущения появляются в мышцах руки, то натрите ее льдом из холодильника, сделайте жесткий массаж, а потом расслабьтесь и дайте себе отдохнуть. Специалист помог бы в этом. В Годфри можно найти толкового массажиста? Не в больнице, туда бы я человека точно не послал бы, а где-то еще -  в тренажерном зале, в салоне красоты. Может, кто-то частный кабинет держит и имеет лицензию хотя бы спортивного массажиста. Только хочу предостеречь: не надо душевную боль выгонять физической, это категорически неверный путь, и ненормальный. Лучше больше нагружайте работой мышцы в течение дня. Активные упражнения, массаж и многократный контрастный душ – это тоже хорошие средства в борьбе со стрессом. Еще было бы лучше, если бы вы переживали этот период не в одиночку. Если у вас есть парень или близкие друзья, будьте с ними. Устройте сами посиделки, дружеские встречи, совместные спортивные состязания, в бридж или кости поиграйте вечерком у камина, в «Монополию», наконец. Я уверен, что вашей лазаньи вполне хватит, чтобы к вам слетелось в гости полгорода. Людей, я имел в виду. Дам еще один совет: не глушите эти воспоминания, не отмахивайтесь от них. Наоборот, вспомните весь тот день в мельчайших деталях. Возьмите лист бумаги и напишите об этом. Не статью, а подробный отчет об этом дне с самого утра и до вечера. И напишите все мельчайшие детали всего, что вы видели во время инцидента. Со своими мыслями и ассоциациями, которые вызывают в вас сейчас страдание. Если написание отчета спровоцирует слезы, плачьте. Я серьезно. Плачьте, не сдерживаясь. Если возникнет категорическое желание прекратить писать, сделайте над собой усилие и продолжите. Напишите все до того момента, когда вы в тот день легли спать и уснули. Когда закончите, выждите пару часов. Если вспомнятся какие-то новые детали, вписывайте их в свой отчет. Это важно, вспомнить и зафиксировать на бумаге все мелочи. Кстати, забыл упомянуть, что писать надо обязательно рукой, а не печатать на клавиатуре. Отчет должен быть бумажным. Когда вы будете полностью уверены, что написали все, сожгите этот листок. Обязательно уничтожьте его физически, наблюдая за процессом. Убедитесь, что все сгорело без остатка, пепел выбросите в унитаз, смойте. И глубоко вздохните, освобождаясь от своего тяжкого груза. Он уйдет вместе с этим пеплом. Я мог вы вам провести сеанс гипноза и просто поставить блок на эти воспоминания. Но это неправильно, и профессиональный врач таким методом пользуется только в исключительных случаях, и исключительно с согласия пациента. Любое вмешательство в сознание может иметь неожиданные и неприятные последствия. Если вы гипноза от меня ждете, то я бы не хотел им пользоваться. Если мои советы выше не помогут, то вот еще что…
Леви сходил к своей куртке в прихожую, достал из внутреннего кармана ручку и свой бумажник, в котором было несколько сложенных пустых рецептурных бланков с уже проставленной его личной печатью.
- Дайте минуту, - попросил он, сделал плохо разборчивый список из трех строк в бланке и протянул его Варлок. – Держите. Это эффективные успокаивающие препараты, которые позволят вам быстро засыпать и не видеть снов. Без рецепта вы их не получите, а я имею право выписывать их. Чтобы в Годфри не было вопросов в аптеке (мало ли, городок маленький, могут слухи всякие понести), можете съездить с ним в другой соседний город. И там приобрести. График приема – по одной таблетке каждого препарата за полчаса перед сном после еды. То есть, три таблетки вместе. Категорически не употреблять с алкоголем. Но, повторяю, препараты используйте только в том случае, если естественным путем не сможете избавиться от кошмаров. Все же лучше загружать себя работой и тренировками, чтобы сильно уставать физически. А перед сном обязательно принимайте приятную расслабляющую ванну. Что еще я могу посоветовать…
Леви на секунду задумался, потом усмехнулся:
- Поехали со мной. Погостите, отвлечетесь, Город Ангелов посмотрите. Свежие приятные впечатления должны благотворно сказаться на вашем психологическом состоянии. Я понимаю, что Зов, и все такое, но на недельку же можете поехать?
Штраус посмотрел на часы.
- Сейчас еще не поздно, вы можете позвонить своему начальнику, и попросить неделю отпуска за свой счет. Расходы я беру на себя. Дорогих ресторанов не обещаю, но уж прокормиться и погулять мне есть на что. Ну как? Машина за дверью. Самолет летит ночью. Если рейсы не отменят из-за погоды, то утром будем на месте.

Леви только сокрушенно головой покачал, услышав от Алисы, что убийца из ее редакции был застрелен полицией.
- Мне очень жаль, - повторил он, искренне сочувствуя девушке. – Вы не можете быть уверены, что никаких причин устраивать стрельбу в редакции у преступника не было. Люди порой десятилетиями носят в себе какие-то обиды, мечтая о мести. А будучи в нервном возбуждении, алкогольном опьянении или под действием наркотиков, пытаются наказать обидчика за то, что было им самим забыто давным-давно. Или вообще не им совершено, но по какой-то причине преступник в состоянии измененного сознания решил, будто ваш редактор – другой человек. Мозги человеческие, особенно больные, могут очень много странных сюрпризов преподносить их носителям, уверяю вас. Представьте себе человека, который наелся галлюциногенов, и вылез на улицу. Да ему случайный прохожий может показаться демоном.
Леви невесело усмехнулся.
- Но в Годфри может и не показаться… Алиса, не пытайтесь разобраться, почему это произошло. Ведь вас именно это больше всего сейчас мучает, как мне кажется. Знания умножают печали, как справедливо считал еще библейский царь Соломон. И чтобы понять мотивы преступника, нужно быть в его состоянии, и обладать его знаниями. Причина могла быть и в аномалиях этого городка. Постарайтесь просто поменьше думать обо всем этом после того, как сделаете отчет и сожжете его. Что же касается оружия у тихих и спокойных людей, то они, возможно, потому и спокойны, что вооружены. Я вот не считаю себя агрессивным, и смею надеяться, что выгляжу для посторонних вполне приличным и мирным человеком. А между тем, у меня, кроме мощных боевых луков, есть и револьвер, и ружье. С ними я чувствую себя более защищенным и спокойным, нежели без них. Но, конечно, просто иметь оружие для самообороны себя или своего дома – это одно, а воспользоваться им для убийства кого-то – это, безусловно, совсем другое. Также мы все носим маски перед другими людьми. Поэтому простой парень может оказаться и маньяком, и убийцей, и скопищем кучи иных неприятных секретов. Мы с вами не знаем, какие обстоятельства и мотивы толкнули вашего коллегу на преступление, и кем он являлся на самом деле. Не мучайте себя этим. Последуйте моим советам, и вам будет лучше, уверяю вас. Забыть такое, конечно, не получится, но перевести это из категории «Кошмар» в категорию «Жизненный опыт» вам вполне по силам. Насчет групповой терапии вы тоже правы. Здравая мысль – собраться всем, кто пережил это, поговорить и поддержать друг друга. И, конечно, вы моете обсудить это со священником. Даже нужно, я думаю. Это отличная идея. Что же касается сжигания текста о ваших родителях, то здесь немного иное… Вы считаете, что виноваты перед ними, хотя я уверен, что это не так. Вы сами говорите, что они погибли в аварии. Это был просто несчастный случай. Ни вы, ни ваша сестра не виноваты в этом. Если вы верующая и все равно пойдете к священнику, то просто помолитесь в церкви за своих родителей. Попросите мысленно у них прощения за все, и сами простите их за все. И отпустите их из своего сердца на волю. Думаю, это будет правильно.
Когда Алиса отказалась ехать с Леви, то покивал, понимающе.
- Хорошо, не сейчас, так потом приезжайте, - произнес он с улыбкой. - Я могу вам в Лос-Анджелесе найти интересный материал для дипломной работы. Хотя тем, интересней, чем в Годфри, журналисту точно не найти. Впрочем, эти темы разве что для желтой прессы сойдут… В такое же не поверит никто в вашем университете. Поэтому, видимо, вам придется искать дипломные проекты в сфере обычного мира. В общем, буду рад принять вас в гостях.
Штраус глянул на часы. Он основательно уже засиделся, а дел до отлета в Брейнерде еще кучу надо успеть сделать.
- Простите, Алиса. Мне пора, - развел руками Леви с грустной улыбкой.- Спасибо за ужин. И вообще за все. Вы своим последним визитом мне мозги на место поставили. Это было очень вовремя. Один последний вопрос. Если запах вашей лазаньи в самолете будет отвлекать и вызывать поток слюны у командира судна, то можно я с ним поделюсь ради безопасности полета?