✕ ✕

   Сколько времени уже прошло? Две недели? Месяц? Кажется, чуть меньше. 

   Жизнь без места, куда можно вернуться, казалось, идеально подходила Унгеру. Он не жаловался. Напротив, чувствовал себя как будто бы даже на своём месте. Дрался на арене, поглощая гнев и боль соперника. Ночевал где придётся. Потихоньку собирал крупички воспоминаний, которые продолжали возникать в его разрозненном сознании, и превращался в нечто более осознанное и живое.

   Появилась даже странная привычка посещать некое подобие бара, оборудованного неподалёку от бойцовского клуба. Очередная забегаловка, которая не сравнится с местными «столпами», основанными задолго до всего того безобразия, что творится сейчас. Тем не менее, сюда повадились заглядывать вечерами после боёв зрители, и нередко – сами бойцы. Но, в основном, здесь собирались вендиго. Причём многие из них не скрывали своего происхождения, кто-то порой даже открыто заявлял о нём... от алкоголя, ударившего в голову или ещё от чего – неясно. Да и слухи ходили, что забегаловка эта на самом деле, принадлежит одному из них. Кто-то даже на Рейнарда грешил, однако любой, имеющий мозги, сильно сомневался в его причастности к подобному.

   Казалось бы, какой резон тогда здесь ошиваться Греху? Но Унгеру здесь даже нравилось. Максимально дешёвый отвратный алкоголь. Такое же дешёвое оформление интерьера. Авторитет здесь набивался тоже дешёвый. И нередко царила напряжённая обстановка. Даниэлю нравилось быть в курсе некоторых «низовых» сплетен и слухов. Подобных разговоров не услышишь между мирными жителями, которые просто пытаются продолжать жить дальше под огромной непреодолимой магической крышкой. 

   А ещё здесь можно было курить. Чего ещё желать? 

   Даниэль лениво моргал, сжимая в губах сигарету, которая, казалось, так же неохотно тлела. Взгляд его тёмных глаз безучастно наблюдал за мелкими пузырьками в жёлтой жидкости, которую здесь пытались выдавать за пиво. Всё это было заключено в большую стеклянную кружку, на которой конденсат активно собирался в крупные капли и стекался на шероховатую поверхность спрессованного хрен пойми из чего подобия барной стойки. 
– Говорю тебе, Терри: нам пиздят! – раздался вдруг чей-то раздражённый крик, законченный громким ударом кулака по столу. 
   В заведении никого не было, кроме Унгера, который здесь засиделся, рефлексируя не пойми над чем, и группой из трёх вендиго, которые до сих пор негромко обсуждали что-то между собой. 

   Даниэль повернул голову в сторону источника шума. Теперь, сосредоточившись на негромких голосах, он мог вникнуть в суть их разговора. 
– Никакого купола нет. – уже намного тише продолжал парень, который секундой ранее вскочил и в сердцах стукнул ни в чём не повинный деревянный столик, за которым сидело ещё двое его соратников. – Вообще не понимаю, о чём все треплются. Я был там. Никакой стены. Я даже смог выйти и зайти обратно! А то что связи с внешним миром нет, так это глушилок наставили, я просто уверен в этом. Кто-то хочет, чтобы мы все думали, что мы заперты в этом городе магиками...
   На этом моменте бровь Унгера многозначительно изогнулась. Был за куполом? Вот так просто? Как раз-таки от подобных заявлений обычно сильнее всего воняет пиздежом.
– Ну не знаю, Уилл... – засомневался один из дружков-вендиго, потягивая пиво из своей кружки. – Были бы тогда все эти разговоры?..
– Но полки-то в магазинах не пустеют! – вмешался третий, тоже немного повысив тон голоса. – Это всё заговор! Как обычно, решили поиметь деньги! Как и всегда!
– А как проверить? Чем докажешь?..
– Слушайте. За этот ваш “купол” сигнал не проходит. Зато в городе всё работает. И радиопередачи регулярно ведутся. И эта, как её... Найт? Вещает свою пустую болтовню. Забивает эфир. Не проходит сигнал? Да херня всё это! – не унимался Уилл. – Зуб даю, на радиовышке глушилки.
   С каждой фразой нелюдь лишь сильнее заводился, но вместо того, чтобы повысить голос, парень перешёл на заговорческий громкий шёпот. Это не помешало, правда, Унгеру, расслышать знакомую фамилию. Заветные звуки зазвенели у него в ушах, пока глупые немёртвые братаны, или кем эти двое ему приходились, слушали весь этот бред, разинув рты.

   Хотя, возможно, у “главаря” просто чесались руки набедокурить, и он нашёл для этого повод. И оказался достаточно умён, чтобы сочинить предлог для своих болванчиков, жаждущих крови и какой-то там мнимой справедливости.
–  ...Вот они и сидят там у себя. И льют нам говно в уши, пока такой пиздец проворачивается у нас под носом. Парни, я серьёзно. Нужно собирать наших и идти штурмовать эту башню зла.
   ...а, может, это как тогда с теми магиками в кафе? Даниэль поморщился, из-за чего кожа на его переносице ненадолго собралась гармошкой. Из-за очень ярких флешбеков текущей жизни ему не хотелось в это ввязываться, но если он этого не сделает, то Эмили, скорее всего, пострадает... Хотя, с чего это он о ней беспокоится?

   Вот же, блять... 

   Лицо Гнева исказилось в неприятной гримассе из смеси злого прищура и подобия ухмылки. Правда, ненадолго. Видимо, в эти несколько секунд Унгер пытался прийти к какому-то соглашению с самим собой. И, похоже, у него по итогу получилось. 
– Эй! – относительно громко подал голос брюнет, обратившись в сторону трёх неживых идиотов. – Я слышал ваш разговор. Добровольцев берёте?

* * *

   Многие жители Годфри просто пытались сосредоточиться на своей работе. В Godfrey’s voice закончился плановый вечерний эфир. Расслабляющий и отвлекающий от всего того кошмара, который творился вокруг на самом деле. Иллюзия, дающая простым горожанам надежду и возможность представить, что всё в этой жизни идёт своим чередом, как и до появления злосчастного купола. Но очередной относительно спокойный для Города вечер плавно перетекал в ночь, вместе с тем принося с собой некую тревожность. Эмили, которая сейчас собиралась домой, должно быть, могла в некоторой степени её ощущать. Это чувство, вероятно, было ей уже знакомо, но к нему не стоило привыкать. Да и едва ли это было возможно.

   Непонятный шум, вдруг донёсшийся из коридора, эту призрачную тревожность усиливал на раз-два. 

   Затем крики и грохот стихли. Но расслабляться было рано. Потому что вскоре они сменились звуком приближающихся шагов. Торопливых громких шагов. Когда их топот раздался совсем рядом, дверь комнаты персонала резко открылась, наделав шума. 
– Не рыпаться! – прорычал налётчик, чьё лицо было скрыто за маской, и быстро перешагнул порог, держа на вытянутых руках револьвер какой-то очень старой модели. – Всем лечь!
   Очевидно, это он выбил двери. Его глаза истерично бегали из стороны в сторону. Он наспех пытался сориентироваться и совладать с адреналином, который внезапно ударил в его бедовую башку. Вдруг они замерли, впившись в хрупкую девичью фигуру девушки с тёмными волосами. 
– Ты! Ты же Найт, так?! – скрипнув зубами, мужчина направил дуло прямиком на тёмную макушку.
   За спиной психопата громом раздавались шаги его соратников. Было слышно, как бахнула соседняя дверь. В комнату персонала зашли ещё двое мужчин в масках. Увы, не маскарадных. Один из них был на голову выше остальных.
– Не нервничай так, бро. – выдохнул один из вошедших и ткнул парня с револьвером локтём в бок. 
– Эта? – раздался довольно знакомый для Эмили голос со стороны дылды, который мгновеньем позже навис над ней, словно туча.
– Она!
   Даниэль склонился, осторожно взяв мисс Найт под руки. Он плавно приподнял девушку над полом, будто вовсе не ощущая её веса. Или хотя бы удержать равновесие.
– Всё нормально. – тихо выдохнул Унгер над ухом Эмили, пока выпрямлялся. 
   Он продолжал держать её за плечи. Довольно крепко, но при этом не причиняя боли. Будто бы жаждал показать, что он рядом. Хотя под маской на лице его застыло довольно отстранённое выражение.
– Где студия?! В какую сторону? – подал голос вендиго с револьвером, вновь тыча оружием перед лицом Найт.
   Продолжая направлять ствол на Эмили, он вышел в коридор спиной вперёд. Глаза его блестели какой-то необоснованной ненавистью, и, похоже, его самообладание готово было в любую секунду полететь в тартарары. Унгер шумно вздохнул, потому что его порядком заебала эта клоунада ещё задолго до её начала. Она была бессмысленной, как и большинство террористических актов или случаев насилия в принципе. Тем не менее, продолжая держать Найт, он зашагал следом за вендиго с револьвером. При необходимости, он мог вообще поднять Эмили над полом и просто нести её, чтобы ступни не доставали до вымощенной плиткой поверхности. По идее, когда они вдвоём оказались в коридоре, настало самое время валить. Унгер не преследовал цели как-то останавливать это представление. Он вообще не считал нужным совать нос в это дело, поэтому не старался как-либо пресечь возникновение этой ситуации в зачатке. У него была конкретная цель, которой он хотел достичь. Что здесь устроит кучка сумасбродных чудовищ, что случится с остальными сотрудниками – вообще плевать. 

Оставалась только проблема. Проблема в виде пушки в руках у неуравновешенного дебила.

✕ ✕

   Даниэль всем телом ощущал молчаливый ужас, который испытывала хрупкая девушка в его руках, но не предпринимал больше никаких попыток её успокоить или пойти на контакт. Он чувствовал, что она обращает к нему взгляд серо-голубых глаз, но не смотрел на неё в ответ, как будто ему было плевать. Конечно же, он не считал, что одной только размытой фразы будет достаточно. Скорее всего, Эмили не знала, что ей думать сейчас, но вряд ли Даниэль вызывал в ней прежнее чувство доверия и защищённости. Он изменился.

   Тем не менее, держалась она очень достойно. Не поддавалась панике, хоть и позволяла страху сковать разум и тело. Ничего-ничего, девочка, ты выберешься отсюда. Возможно, даже невредимой. Поймать бы только момент...
– Что, мать твою, ты делаешь?! Шевелись! – не унимался вендиго с револьвером, продолжая тыкать им темноволосой радиоведущей прямо в лицо, хотя смотрел на Унгера и обращался к нему же.
– Эй, полегче с этой штукой. – мрачно отозвался Даниэль, отпуская одно плечо Найт, чтобы рукой отвести дуло ото лба девушки.
   Стоило бы выбить эту штуку из костлявых лап, да только вот нервный нелюдь крепко вцепился в единственную гарантию того, что все вокруг будут его слушаться.
– Здесь не ты командуешь, что и кому делать, ясно?! – сильнее прежнего распалялся мужчина, повышая тон голоса.
   В неловком жесте он развернулся к своему ближайшему неживому единомышленнику.
– Почему мы, вообще, его с собой взяли?!
– Ну... это же Унгер. – слегка растерянно отозвался тот, небрежно пожав плечами.
   Из многочисленных комнат высыпали нелюди. С добрый десяток, не меньше. И все активно стекались на голос горластого товарища. Многие из них тоже были вооружены: кто битой, кто здоровым охотничьим ножом, кто ещё чем. Но больше ни у кого из них не было огнестрела.
– Хуюнгер! – прорычал вендиго с револьвером, теперь направив его выше, в лицо Гнева. – Давай, шевели поршнями, тебе же показали дорогу!
   Нахмурившись под маской, Грех крепче прижал к себе хрупкую Найт и, всё же, пошёл в направлении студии. Дверь короба с грохотом была выбита ногой в тяжёлом сапоге. Даниэль рассчитывал на то, что хоть кто-нибудь зайдет в комнатушку до него, обшарит там все, поживится ценностями, подставит спину. Однако, был отдан “приказ” пропустить Унгера вперёд. Бросаться в толпу, что расположилась прямо за спиной, было бы глупо, но запирать себя тесном пространстве было ещё глупее. К тому же, неизвестно, как налётчики поведут себя, когда окажется, что их требования выполнить невозможно...

   Ствол револьвера вдруг упёрся Унгеру между лопаток. Он повел плечами, но не от испуга или неожиданности: это была удачная попытка сдержаться и не развернуться к этому ублюдку с огнестрелом, который, похоже, начинал наглеть. А ведь Гнев никогда не отличался терпением, и ему было всё равно, что случится с этим телом. Однако прямо сейчас он был в ответе не только за себя.

   Может, стоило бы до поры до времени продолжать слушаться. Эх, всё было бы проще, если бы не эта хрупкая ноша в руках.

   Даниэль опустил голову, посмотрев на чёрную макушку. По крайней мере, Эмили с ним. Решив, что пока она в его крепких объятиях, поводов для беспокойства меньше, брюнет переступил порог студии. Парень с револьвером прошёл следом, а за ним и ещё несколько людоедов.
– Давай, сучка, рассказывай! – обратился обладатель огнестрела к Эмили, обходя Угнера сбоку, чтобы видеть лицо радиоведущей. – Как вы глушите сигналы извне? Как не даёте нам связаться с внешним миром, а?! Это какое-то устройство на вышке? Тогда оно должно управляться отсюда. Где?!
   Даниэль не сдержал недовольного фырка и отвернулся. На самом деле, он оглядывался, чтобы оценить обстановку. Возле пульта, и за стеклом, где располагались микрофоны для записи эфира, уже начали рыскать те, кто вошёл в студию вслед за ним. Очевидно, что эти выродки искали не только несуществующее средство для глушения сигнала, но и чего-нибудь, что плохо лежит, что можно утащить с собой и при случае сбыть. Хорошо, возле выхода уже осталось меньше нелюдей.
– Какая ж это всё хуйня... – устало выдохнул брюнет, стянув маску с головы.
– Унгер! –прорычал вендиго, вновь грозя Греху револьвером. – Ты просто подножный корм для нас! Не зарывайся, иначе прострелю тебе башку!
   Теперь, казалось, вендиго не знал, в кого ему лучше тыкать пушкой и, несколько раз перенаправив ствол от лица Даниэля в лицо Найт, он решил остановиться предателе.
– А ну натяни тряпку обратно на морду и тащи эту шлюху за стекло!
– Ох, знаешь, если нелюди-людоеды будут гоняться за мной по Городу в попытках прикончить... – брюнет вдруг схватил вендиго за запястье, направляя его руку в потолок.
   Выстрел заглушил последующие слова Гнева, но с его губ сорвалось что-то вроде: «Так даже интереснее». Так Даниэль в одно мгновение нажил себе приличное количество лютых врагов.

   С потолка на головы этих троих обильно посыпалась штукатурка. Вендиго застыл на несколько секунд: казалось, прогремевший выстрел дезориентировал его сильнее всех остальных. Возникшей неразберихи Унгеру хватило, чтобы вырвать огнестрел из цепких костлявых пальцев и рвануть к двери.

   Теперь он прижимал Эмили к себе одной рукой, но некогда было думать об её удобстве.

   У дверей их уже ждали, но пара выстрелов позволила проскочить в брешь, образовавшуюся в толпе. Владелец револьвера, очухавшись, рванул за Гневом в коридор, громко рыча предателю вдогонку. Вместе с ним с места сорвались и его подельники. Словно волна из обезумевших зомби они наступали друг другу на пятки, толкались и изо всех сил старались ухватиться за свою добычу. Чьи-то челюсти сзади впились Даниэлю в плечо. Рука предательски разжалась, выпуская огнестрел. Из-под прокушенного пальто брызнула кровь, а напавший вендиго тут же отпрянул и захрипел, схватившись за горло, видимо, не ожидая, что вкус плоти жертвы будет настолько мерзок. Не следовало показывать толпе взбешённых вендиго свою спину, но, если бы Унгер этого не сделал, под ударом оказалась бы Эмили. Почувствовав, что его опять что-то тормозит, Даниэль согнулся, обхватив девушку обеими руками и надеясь закрыть её таким образом. Сейчас он думал только о её безопасности.

   Это проявление слабости дорого обошлось заигравшемуся в героя Греху. Толпа преследователей, во главе с хозяином револьвера, уже почти нагнала предателя и намерена была по меньшей мере разорвать его в клочья.

   Унгер ускорился, из-за чего едва вписался в поворот коридора. До выхода-то всего-ничего... Добежать до лестницы, спуститься с неё и, преодолев холл, выбежать через парадную дверь.
– Отдай девку!
– Сожрём его!
– Сукин сын!
   В тело то и дело впивались нечеловеческие зубы, но ничего из этого не доставляло Гневу особого дискомфорта: боль ощущалась очень притупленно. Вся та нечеловеческая ярость, с которой демоны бросились в погоню, их ненависть, их жажда крови резонировали с самой сутью Греха, напитывали его тело энергией до краев. В этот момент к Даниэлю пришло осознание, что он создан для этого. Ему необходимо ходить по лезвию ножа, дразнить саму смерть, потому что только так он сам сполна сможет ощутить себя живым. Окунувшись в эти чувства, Гнев продвигался вперёд, но гораздо медленнее, чем стоило бы. Он шагал, впитывая гнев нелюдей, и закрывая собой девушку. Если он её отпустит, то Эми тут же попадёт в лапы к этим каннибалам, так что позволить ей сейчас убежать самостоятельно было скверной идеей. Взгляд карих глаз сосредоточился на перилах, которые виднелись в начале лестницы из-за последней ступени. Вдруг изображение ненадолго расплылось, словно потеряв на мгновенье фокус, а всхлип Эмили перебил весь фоновый шум и в конечном итоге заставил его полностью стихнуть для воплощения Греха.

   Отчаявшись использовать челюсти, крепкий, похожий на бульдога вендиго вонзил в бок Унгера нож. Длинное лезвие прошло насквозь и зацепило ещё и хрупкое человеческое тело. Это заставило Гнева остановиться. Преследователи тут же окружили его с драгоценной ношей на руках.
– Будь ты проклят! – процедил сквозь зубы брюнет, хватаясь за запястье налётчика, вонзившего в него нож.
   Окропленное кровью Греха лезвие освободилось из окровавленной плоти и вонзилось в плечо подвернувшемуся под руку вендиго. Нож легко рассёк его нечеловеческое тело, порвал кожу и мышцы от плеча до середины живота, заставляя рану обильно хлестать кровью. Жертва взвыла от боли, пронзившей всё тело муками хуже адского пламени.
– Беги. – буркнул Даниэль над тёмной макушкой и толкнул девушку на раненого вендиго.
   Тому хватило приложенных Гневом усилий и небольшого веса юной Найт, чтобы потерять равновесие и упасть вместе с ней навзничь.

   Унгер схватил ещё одного людоеда перед собой за шкирку, не позволяя тому протянуть свои мерзкие лапы к девушке, которая оказалась на вспоротом пузе его товарища. С порывистым рыком, брюнет отшвырнул пойманного за одежду вендиго вбок. Вырванный из рук противника проклятый нож тут же полоснул его недавнего обладателя по предплечью. Прошёлся по чьей-то шее. Полоснул кого-то по бедру. Кольцо нелюдей сомкнулось вокруг Греха, но даже их общих сил теперь вряд ли хватит, чтобы убить его здесь.

✕

   Что бы сделал «прошлый» Даниэль, когда увидел, что по его вине ранили Эмили? Начал бы сожалеть, причитать, опустил бы руки?.. Такое уже случалось раньше, и парень совершенно ничего не смог с этим сделать. Он даже себя не в состоянии был защитить тогда. Как, вообще, его земля носила после того дня? Он ведь продолжил жить как ни в чём не бывало. И как ни в чём не бывало оставался рядом с юной Найт. 

   Теперь её ранили. Вновь. Он оказался рядом. Снова. Но ничего не смог сделать. Опять. 

   Но отличия от давнишней ситуации, всё же, имелись. Вместо отчаяния и приступа жалости к самому себе, Даниэль пришёл в ярость. Он ненавидел этих чертей, которые затеяли совершенно бессмысленную вылазку. Ненавидел стены этого здания. Ненавидел себя за неспособность уберечь одного единственного человека. Всеми фибрами своей чернеющей души.

   Сердце билось, наливаясь разгорячённой кровью, полной гнева. Потемневшее лезвие рассекало плоть бросающихся на Греха вендиго, словно масло. Ярость застилала тёмные глаза, и от того всё отчётливее пульсировал злобой в руке проклятый охотничий нож.  Пропитывался кровью врагов, даруя им невообразимые муки взамен. Теперь вместо рычания или яростных криков до ушей Унгера доносились вопли и хрипы нелюдей, падающих на пол или вновь отчаянно бросавшихся на него в очередной попытке прикончить. Брюнет уже не разбирал изуродованных нечеловеческих лиц, что мелькали перед ним. Единственной его целью было как можно сильнее ударить в ответ. Желательно, насмерть. И плевать, что противники уже умирали однажды. Плевать, что у них могли быть друзья, семьи. Они заслужили сдохнуть здесь во второй раз. 

   Нечеловеческий гнев полыхал, смешивался с физическими страданиями и окутывал Греха, впитываясь в его тело. Все его источники слились в один обжигающий поток, который так или иначе вбирал в себя Унгер. Но внезапно появился ещё один очаг негативной энергии. 

   Другое существо, источающее идентичную с природой Гнева ауру, находилось в той стороне, куда он ранее толкнул Эмили. Сознание на мгновенье прояснилось, и брюнет глянул в том направлении сквозь промежутки между фигурами оставшихся налётчиков. Там оказалась юная Найт. Но теперь она поднялась, чтобы нести в этот мир не любовь и надежду, а разрушение и смерть. Она источала желание уничтожать всех и вся на своём пути, но Даниэля это нисколько не удивило. Да и некогда было удивляться. 

   Тот самый здоровый вендиго, похожий на бульдога, навалился на Унгера всем телом и крепко вцепился уродливыми челюстями в предплечье, которым брюнет закрылся от прямой атаки. Силач напирал, заставляя Гнева медленно отступать и разворачиваться, подставляясь под дуло револьвера.
– Сдохни, мразь... – далеко за спиной прошипел тот самый нервный вендиго, который ранее подобрал свою пушку в коридоре.
   Теперь она была направлена в сторону Даниэля. Прищурив один глаз, нелюдь целился в голову.

   Но ему не позволили выстрелить. Унгер очень поздно заметил, что именно пытались сделать людоеды. К тому моменту владелец огнестрела уже скрылся за спинами своих товарищей и сам словил пулю в череп стараниями пробудившейся гневной души в теле юной мисс Найт. 
– Раз. Два. Три. – отрывисто считала хладнокровная убийца в овечьей шкуре, и под этот чеканенный счёт разлетались мозги застреленных ею вендиго. 
   В том числе и того “бульдога”, который железной хваткой впился брюнету в руку. Даниэль непроизвольно зажмурился, когда очередной выстрел размозжил содержимое крепкой черепушки, и зловонная склизкая масса из смеси мозгов и крови брызнула ему в лицо. Крепкое тело тут же обмякло, челюсти разжались. Удобнее перехватив тушу, Унгер использовал её как таран, чтобы снести оставшихся вендиго из толпы с ног. 

   Лежачего не бьют? Да хрен там. 

   Проклятый нож прошёлся по глотке нелюдя, который осознал разницу в силе и, барахтаясь на полу, начал молить о пощаде. На грудь его соседа, который собирался вскочить, грузно опустилась нога, впечатывая того обратно в пол. А в следующую секунду из его шеи тоже захлестала кровь. Один из налётчиков, выбравшись из-под массивной туши товарища, бросился было наутёк, но Унгер, тут же оказавшись рядом, схватил его за шкирку и хладнокровно обезглавил. Его тыква с искажённым в гримасе боли лицом шмякнулась рядом с безжизненным телом. Буйство яростной мгновенной мести стихло только когда все нелюди, поваленные на пол, перестали двигаться и издавать какие-либо звуки, помимо предсмертных хрипов. 

   Гнев замер. Его тёмные глаза, переставшие так явно сверкать ненавистью, обратились к существу в теле Эмили. 
– Герой хуев. Лучше бы вообще не появлялся, ублюдок, – плевалась ядом она, не вызывая в Унгере никакой внешней ответной реакции.
   Он опустил руку с ножом и медленно направился к девушке, протянув свободную ладонь, чтобы помочь ей встать. 
– Не трогай меня. Иди нахер с глаз моих. – вновь харкнулась желчью сущность гнева, продолжая тем временем истекать кровью.
   Даниэль остановился. 

   Нахмурившись, он смотрел на неё, внимательно изучая источаемый голубоглазой брюнеткой гнев. Грех ничего ей не ответил и, в итоге, просто двинулся к выходу, пройдя мимо. Квинтессенция гнева в теле Найт открыто заявила, что его помощь ей не нужна была с самого начала. Что ж, скатертью дорожка. Видимо, если бы он не пришёл, она и сама бы прекрасно справилась с безбашенными людоедами, ворвавшимися сюда хуй знает зачем. Ведь справилась бы? 
– Нахер. – прорычал Унгер, продвигаясь к выходу. 
   Грех и сам был изрядно потрёпан. 

   Пальто изодрано в лохмотья, теперь его только на тряпки пускать. Все руки от плеч до кистей испещрены глубокими укусами. Хорошо, что он пришёл во всём чёрном, поэтому не представлялось возможным в полной мере оценить, насколько сильно он испачкан в крови. Тем не менее, тело безотказно двигалось. И после всей физической активности даже старая рана на бедре не давала о себе знать. Шагая через холл к стеклянным дверям здания, Унгер оставлял за собой обильный кровавый след.   

   На прозрачную, но оттого не менее тяжёлую створку, он навалился плечом, открывая себе путь на улицу. 

   Холодный осенний воздух обжёг кожу. Брюнет шумно выдохнул ртом, наблюдая, как из него струится белёсый горячий пар. Эх, закурить бы... Спускаясь по ступенькам, Унгер почувствовал, как начинает кружиться голова. Ему не помешало бы подлататься. Кое-кто, вышедший на улицу следом, видимо, тоже в полной мере это ощутил и подал голос. Брюнет тяжело вздохнул и, развернувшись, преодолел те несколько ступеней, которые уже оставались позади. 
– Это из-за тебя меня пырнули. Отрабатывай, сука.
– Да-да, держи в курсе, стерва.
   Подойдя к девушке, Даниэль взялся за протянутую ею руку и в одно движение поднял её на ноги. Вторую руку он просунул ей подмышку и без труда оторвав миниатюрное тело от земли, быстрым шагом направился в сторону дома, где ещё сам некоторое время назад жил. Нужно было скорее доставить Эмили домой. Чем он и занимался, поспешно перебирая ногами. Благо, они были изранены не так сильно, как всё остальное.   

   Унгер сам не понял, как у него получилось так быстро преодолеть расстояние до нужного адреса. К тому времени перед глазами всё плыло, и под конец пути он добирался уже “на автомате”. 
– Ключи. – шумно дыша, буркнул брюнет, протянув к лицу альтер-Эмили раскрытую ладонь.
   После недолгой возни с бренчащими кусками металла дверь открылась, и Даниэль тяжело ввалился внутрь, захлопнув её за собой. Только теперь он отпустил тело своей бывшей девушки с концентратом первозданного гнева внутри. Уже не понятно было толком, в чьей крови была испачкана её светлая одежда, но алых пятен стало больше, и они увеличились. Брюнет опустил голову, посмотрев на свой окровавленный бок, а затем перевёл взгляд на проклятый нож, рукоять которого он всё ещё сжимал в левой руке. Скинув со своих плеч то, что некогда было пальто, Унгер замотал оружие в эти тряпки и оставил на полу у входа. Скинув обувь, он прошёл следом за хозяйкой квартиры, чтобы помочь ей и, по возможности, себе.

✕

   Девушка ушла в комнату, а Даниэль зарулил в ванную. Эти двое повсюду оставляли за собой кровавые следы. Если Эмили вернётся в своё прежнее состояние, должно быть, она будет в ужасе. А ей ведь ещё всё это убирать. Но никому из порождений гнева сейчас не было дела до аккуратности. 

   Склонившись над раковиной, Унгер несколько раз наполнил ладони водой, затем смывая ей с лица и волос, к нему прилипших, уже подсохшие следы недавней ожесточённой стычки. В белоснежную керамику заструилась розовая вода. Когда она стала бесцветной, как и полагается, парень закрыл кран. Взяв с полки в ванной самое тёмное полотенце, брюнет промокнул им лицо, вытер ладони и бросил в корзину для стирки. 

   Пройдя в кухонную зону, он распахнул шкафчик гарнитура и достал с верхней полки аптечку. Всё в доме осталось на своих местах. От осознания этого в груди зашевелилось какое-то странное чувство. Вроде, оно было приятным, но, с другой стороны, хотелось поскорее от него избавиться.

   Когда альтер-Эмили вернулась из комнаты, Унгер сидел на стуле у барной стойки. Он обрабатывал колотую рану в своём боку из небольшой бутылки со спиртом, медленно отстраняя прилипшую ткань рубашки от кожи. 
– Спасибо.
– Угу, – безэмоционально выдохнул брюнет, не отрываясь от своего занятия. 
   Ему не нужно было смотреть в сторону этой стервы, чтобы знать, что творится у неё внутри. Отрадно было ощущать родственную душу рядом с собой. И, разумеется, нынешний Даниэль отдавал себе отчёт в том, что сейчас разговаривает не с Эмили Найт.

   Сущность гнева вновь ненадолго скрылась в комнате, а затем вернулась, протягивая парню бутылёк с панацеей. 

   Унгер хмуро посмотрел на девушку исподлобья, внимательно её выслушав. Ну и засранка она, конечно. Но не ему об этом судить. И это далеко не повод отказываться от помощи. Вновь испачканные в крови ладони осторожно забрали бутылёк и ловко, почти беззвучно его вскрыли.
– Считай, мы квиты. – приподняв уголок губ, выдохнул брюнет и поднял ёмкость с панацеей, имитируя то самое движение, когда за праздничным столом собираются произнести тост с рюмкой в руках. – Твоё здоровье.   
   Залпом осушив флакон, Унгер чуть поморщился и отставил опустевший бутылёк в сторону. Натурально, мерзость. На лбу проступили капельки пота, и парень ощутил, как ему постепенно становится легче. Оказалось, до этого момента он изрядно паршиво себя чувствовал.   

   Услышав звук открывающегося холодильника, он поднял голову и хотел спросить, не найдётся ли там банки пива. Но увидев, как девушка закрыла морозильный прибор, и так узнал ответ на свой вопрос. Вздохнув, он выудил из кармана чёрных джинсов пачку сигарет. Она изрядно помялась и вымокла в крови. Блять. 

   Засунув упаковку с испортившимся куревом обратно, Даниэль тоже оперся на барную стойку локтем и открыто посмотрел на тёмную половину Эмили. Она первая начала задавать вопросы. Неожиданный поворот, правда? 
– Слишком много говна на одно предложение. – иронично выдохнул Унгер, чуть склонив голову и красноречиво выгнув тёмную бровь; его губы искривились в ехидной ухмылке. – Ты ведь знаешь, где туалет. Не стесняйся. Все люди срут. 
   Лицо Греха вдруг сделалось крайне серьёзным. Тёмный взгляд впился в голубые глаза собеседницы, а до сих пор относительно спокойный голос теперь звучал на тон ниже, хрипло, и будто бы пробирался прямо в голову Чужачки. 
– Сама-то кто такая будешь?

✕

   Унгер приподнял уголок губ, но теперь не в ухмылке, а с презрением. Переносица ненадолго покрылась частыми мелкими складками с одной стороны от такого мимического проявления. Но вскоре с лица брюнета вновь исчезли всякие эмоции. 
– Прости, что я не клоун, чтобы смешно шутить. – спокойно отозвался брюнет на колкость о плохом чувстве юмора. 
   Ему не было обидно. Слова этой девицы его не задевали. И пока что эта овчарка только громко лаяла да скалила зубы. 

   Даниэль уже видел, как больно она может кусаться. И с терпением у обратной стороны Эмили были проблемы. Она велела Гневу уёбывать отсюда. Без церемоний, лишних уговоров и без всякой терпимости. Он прекрасно понимал, почему она его так ненавидит. Буквально ощущал её ненависть. Но слушаться эту словоохотливую оторву не был намерен. Он молча наблюдал, как она плюётся ядом и также молча проводил её взглядом до двери ванной, за которой она скрылась.

   Нервная как пиздец.

   Рана на боку Греха, действительно, уже затянулась. И от глубоких укусов остались одни отметины. Жаль, панацея не может вылечить душу. Кстати, об этом. Унгер оторвал задницу от стула, но не для того, чтобы уйти, как ему того велели. Он осмотрелся, вспоминая, что где-то здесь, в кухонной зоне, у него была табачная заначка. Вновь подойдя к гарнитуру, он сполоснул в раковине окровавленные руки, а затем начал открывать и осматривать шкафчики. И заветная пачка, в самом деле, нашлась. Опять на верхней полке, почти у самой дальней стенки. Нетронутая. Парень тут же распаковал её и, зажав сигарету в зубах, позаимствовал спичку из коробушки возле плиты. Щелчок. Шипение пламени. И край табачного изделия начал лениво тлеть, позволяя лёгким наполниться горьким дымом. Возвращаясь за стойку, Даниэль ткнул выключатель вытяжки, которая тут же зажужжала в стенке под потолком.

   Когда альтер-Эмили закончила с водными процедурами, Унгер как раз раскуривал вторую сигарету из давнишней заначки “прошлого” Даниэля. 

   Он никак не прокомментировал то, что брюнетка вышла к нему голышом. Лишь надеялся, что после душа она немного остыла. Но когда девушка вновь начала яриться и миновала полкомнаты, чтобы достать нож и начать тыкать им в сторону нежеланного гостя, Унгер красноречиво выгнул тёмную бровь. 
– Боюсь. – слегка огорчённо вздохнул Гнев, выдыхая табачный дым через ноздри. 
   Зажав в зубах сигарету, он поднялся из-за барной стойки и приблизился к альтер-Эмили. Но прежде, чем она успела пырнуть его ножом, он схватил её за тонкое запястье, с силой его сжимая и отстраняя от себя кухонный прибор. Теперь Чужачка могла оценить силу его хватки и решить, насколько она в состоянии с ним бодаться. 
– Не зарывайся, девочка. Тело не твоё. Вряд ли у тебя за диваном завалялась ещё панацея. – губы Греха растянулись в оскале, веки тёмных глаз приподнялись, и всё это в купе делало выражение лица Даниэля безумным.
   Унгер грозовой тучей навис над с виду хрупкой фигурой, источая угрозу. Да, это тело Эмили, и он вряд ли будет серьёзно ему вредить. Но её тёмная половина ведь об этом не знает. 
– Уйду, когда захочу, поняла? – улыбка исчезла с лица брюнета так же внезапно, как и появилась; лицо вновь обрело серьёзное выражение. – Хочешь ответов? Сначала ты.

✕

   Чужеродная стерва оказалась самой проницательностью. Её словесный понос заставлял всё внутри закипать. Унгер нахмурился и, поджав губы, сильнее сжал в стальных пальцах её запястье. Эта девка ещё и выкрутасы стала отчебучивать в отчаянных попытках потягаться с Гневом. Перехватив нож, резанула им по руке Даниэля, а следом зарядила в пах. Ох, не будь это телом Эмили, он бы с превеликим удовольствием свернул ей шею голыми руками. 

   Стройное бедро девушки было поймано второй рукой. Не одна она свирепела от выходок оппонента. Обездвижив Чужачку поднятием в воздух, брюнет с силой впечатал её в стену.

   Успокаиваться она не желала и даже в таком положении харкалась колкостями, отказываясь что-либо объяснять. Чего тогда она хотела взамен? Чтобы он рассыпался в извинениях и сожалениях? Чтобы выложил ей всё, как на блюдечке? Чтобы стыдливо отступил и потерял бдительность, а она в этот момент вонзит ему нож в спину? Не то, чтобы это могло его убить, но получилось бы ебано. И подобное могло быть для альтер-Эмили чревато. 
– Блядь, да отпусти ты меня уже, козёл, поняла я, поняла, что в тебе силищи немеряно. Сука, лучше бы на что полезное её пускал, – всё шипела змея, однако Гнев был непреклонен и в ответ на попытки сопротивления лишь сильнее вжимал девушку в стену. 
Хмурый взгляд скользнул к девичьей руке, аккуратные пальчики которой всё ещё сжимали кухонный прибор.
– Нож. – буркнул Грех, серьёзно заглянув в голубые глаза, полные злобы.
   Девушка медлила, заставляя Унгера терять терпение. Он сильнее нахмурился, тихо скрипя зубами. Хватка его стала ещё крепче. Он начинал думать, что ещё немного упрямства со стороны Чужачки, и он сломает этой сучке руку. Вернее, он сломает руку Эмили, но такие переломы не смертельны.

   В итоге, столовый прибор громко звякнул, соприкоснувшись с полом. Прижав рукоять носком ступни, Унгер отправил нож по полу далеко себе за спину. Только после этого он отстранился, отпуская психичку совсем. Тихо вздохнув, Гнев начал медленно отступать, не поворачиваясь к ней спиной. Он был готов, что она опять попытается ему зарядить. Судя по закипающему гневу в её груди, который с каждым мгновеньем только укоренялся, это рано или поздно повторится.
– Хочешь поговорить – веди себя нормально. – мрачно предупредил брюнет.
Он, на самом деле, готов был с ней спокойно разговаривать. А вот она с ним, похоже, нет.

✕

   Похоже, сейчас девушка не собиралась больше нападать. Она притихла. Даже язвить перестала. Чужачка явно была огорчена поражением, но старалась принять его с достоинством. Ещё бы изначально был какой-то смысл в их борьбе... Их цели не так уж и различались. В самой своей сути они были похожи. Так почему же с этой стервой так сложно найти общий язык? Впрочем, брюнету сейчас со всеми нелегко было общаться.

   Унгер вздохнул и прошёл вперёд, чтобы подобрать нож. Сполоснув его под краном, парень прибрал столовый прибор на место.   

   Девушка же разместилась на диване, пиля брюнета хмурым взглядом голубых глаз. Они были такими же чистыми, как у Эмили. Только не в проявлении доброты и милосердия ко всем живущим на этой планете, а в первозданной ненависти. 
– У меня нет ответов на твои вопросы. – раздалось из другой части комнаты.
– Ясно. – тут же спокойно и ёмко отозвался Даниэль, разворачиваясь к собеседнице.
– Не понимаю, зачем ты остался. – странно, но уже вторая фраза от альтер-Эмили не включала в себя маты и разного рода посылы нахуй. 
   Брюнет проследил за взглядом наполненных холодным гневом глаз. Чуть изогнув губы в непонятном мимическом жесте, он взял пачку сигарет и двинулся к девушке, захватив с собой спички. Всё это он протянул Чужачке, оказавшись рядом. Не настаивая, но просто предлагая. 
– Как звать? Тоже нет ответа? – изогнув тёмную бровь, поинтересовался Унгер.
   После недолгого молчания брюнетка, всё-таки, представилась. Даниэль слегка вскинул брови, но никак не прокомментировал столь необычное имя внутреннего демона его бывшей девушки.

   Тёмные глаза обратились в сторону комнаты Эмили, но голова парня туда не поворачивалась. Интересно, тут осталось хоть сколько-то его вещей? Он ни разу сюда не возвращался, чтобы забирать остатки. Могла ли юная мисс Найт от них избавиться? 

   Тишина вновь зависла в комнате на какое-то время. Но вот Унгер посмотрел на тёмную половину хозяйки квартиры.
– Могу я принять душ, Сандью?

✕

   Получив сдержанное разрешение, брюнет опять тяжело вздохнул и удалился в ванную. Странно, даже никаких игл-слов в спину не получил. 

   Сбросив одежду, Даниэль забрался под горячий поток воды, наблюдая, как она, стекая с его тела, становится красной. Тёмные пряди волос сосульками упали на лицо после того, как парень небрежно растрепал их, смывая кровь. 

   Испытывать терпение лже-Эмили он не собирался, поэтому и в ванной долго не торчал. Как только стекающие в ванну струи стали прозрачными, он выключил душ и переступил на пол. Тут же накинул на макушку очередное полотенце, выуженное из шкафчика. Потерев махровой тканью по голове, брюнет обмотал полотенце вокруг бёдер и, взяв свою испорченную одежду, вышел в комнату. Санни стояла у подоконника и курила, не обращая внимания на поток холодного воздуха, который обтекал её фигуру и опускался, проносясь сквозняком по полу через всю комнату. 
– Твоя одежда ещё в шкафу.
   Унгер обратил взгляд тёмных глаз на девушку и зачесал пятернёй влажные пряди, падавшие на лоб. 
– Теперь собираешься жить здесь? Или хочешь проконтролировать, что твоя ненаглядная зайка вернётся? Можешь не волноваться, я здесь не навсегда. Только до тех пор, пока не удостоверюсь, что Эмили в безопасности. А пока ты здесь, она в жопе. Мягко говоря.
   Хоть внутренний демон Эми и не изливал из своего рта яд, которым она должна была харкаться в сторону Даниэля, Гнев всё равно уловил потаённый смысл её фраз. Смысл, наполненный едкой желчью.

   Тёмно-карие глаза не отрывались от девичьей фигуры на протяжении всей речи брюнетки. 
– В курсе. Ухожу. – жалея слов, отозвался Грех и ненадолго скрылся в спальне, чтобы переодеться. 
   Появился он в зале в чёрной футболке с глупым мультяшным принтом и в старых светлых джинсах. Они были потёрты, но дыр пока что ещё нигде не наблюдалось. Унгер вспомнил, почему не стал забирать остатки вещей: они выглядят тупо. Или слишком светлые. Но сейчас не та ситуация, чтобы воротить носом. Подмышкой он держал большой чёрный свёрток – утеплённую короткую куртку, и свою окровавленную одежду, которую он захватил ещё из ванной. Пройдя к входной двери, брюнет впрыгнул в зимние кроссовки, не натянув их до конца на ступни и смяв “пятки”. В охапку ко всему прихваченному барахлу добавилось ещё изодранное пальто, в которое был завёрнут проклятый нож. Унгер обернулся на Санни и взялся за дверную ручку, надавливая на неё.
– Бывай. – всё также без эмоций попрощался Гнев, готовый исчезнуть, наконец, прочь с голубых глаз.

✕

   Покинув квартиру в тот самый вечер после стычки на радиостанции, Унгер направился туда, где его искать не стали бы – к кладбищу. 

   Он относительно недавно договорился с тамошним хозяином о возможности периодически приходить под его крышу на ночлег. Не то чтобы ему хотелось водиться с этим крашенным фриком, но они худо-бедно были знакомы ещё со времён похорон Эзры. И у Унгера просто не оставалось мыслей, куда ещё он мог бы податься. 

   Кристофер оказался на удивление гостеприимным и вошёл в непростое положение своего знакомого. Только вот брюнет не подозревал, что вместо квартиры управляющего похоронным бюро окажется в маленьком дурдоме. 

   Здесь бывало шумно, обитала какая-то высоченная худощавая женщина, сшитая из трупов. Крис ласково звал её мамой, только вот не надо обладать детективным гением, чтобы понять, что эта женщина кто-кто, а точно не его мать... На поясе «мама» носила выделанный ритуальный череп, который тоже иногда подавал голос. В общем, веселуха... 

   Решив, что после заварушки на радиостанции лучше пока не высовываться в места, где могут обитать вендиго, Унгер залёг на дно в своём личном маленьком аду, который каждодневно организовывал ему гик-некромант. 

   Только вот Кросс не оценил того, что Даниэль теперь торчал у него сутками, вместо ночёвок, о которых они договаривались на берегу. 

   Грех пребывал в относительном спокойствии. Ну, или, по крайней мере, старался. Этим вечером он не отсвечивал и устроился на диване с банкой пива, вытянув длинные ноги на маленький журнальный столик. Где-то рядом послышались шаги и из межкомнатного проёма показалась голова с огненными волосами.
– А, Даниэль! Вот ты где. – Кристофер прошёл в комнату, обойдя столик и встав напротив Гнева. – Слушай, я, конечно, всё понимаю, тебе некуда идти и всё такое. Но здесь тебе не гостиница и не притон, так что сходи-ка ты помоги маме на кладбище. 
Слушая парнишку, брюнет выгнул тёмную бровь, а, поняв, к чему он клонит, недовольно нахмурился.
– Чего?
   Кристофер цыкнул, понимая, что его обнаглевший гость пытается косить под дурачка. Увы, такие фокусы не прокатят. Лицо некроманта, вопреки всему, не омрачило даже тени недовольства. 
– Ну, знаешь, мертвецы не умеют сами себе могилы копать. Так что не мог бы ты, пожалуйста, взять лопату и отправиться с мамой подготовить пару мест для завтрашних похорон? – Кросс активно жестикулировал под собственные слова. 
   Брюнет нахмурился сильнее, но, тем не менее, отставил банку с алкоголем и спустил ноги со столика.
– Вот и умница. – улыбнулся Крис, довольно прикрыв глаза, под которыми темнели большие синяки от недосыпа. – Пойдём со мной, я выдам тебе форму. 
   «Форма» состояла из старого тряпичного комбинезона цвета хаки и потрёпанной тёмно-синей телогрейки. Эти вещи свободно болтались даже на Унгере. Что за великаны копают этому клоуну могилы? Натягивая выданную робу поверх своей одежды, парень глянул на «маму», которая была почти на целую голову выше него. А, ну да... 

   Две фигуры с лопатами и прочим необходимым оборудованием в руках выдвинулись на кладбище, под высокое вечернее небо, к безмолвным могильным надгробиям. 

   Проводив Унгера до нужного места, «мама» очертила пальцем участок земли, который нужно было вскопать. 
– ...и на сколько глубоко? – изогнув бровь, поинтересовался Даниэль, поднимая взгляд тёмных глаз к лицу голема. 
– Чтобы, стоя в яме, ты не видел ни черта вокруг себя! Неужто не зарывал никого раньше?! Тьфу, молодежь! Всему вас учить надо! – дёргаясь в такт словам, забрюзжал ритуальный череп, пристёгнутый к поясу собранной из трупов женщины. 
– Завали! – недовольно рыкнул брюнет, но ворчание продолжилось. 
   О том, что так не разговаривают со старшими. Что он тут вообще на птичьих правах. И катился бы к чёрту тогда, раз не желает сотрудничать. Но Унгер, вообще, не к этой костяшке обращался, и терпеливо смотрел в ничего не выражающее лицо «мамы», игнорируя фоновый шум. В итоге, женщина из трупов слабо кивнула, давая понять, что указания черепа, в сути своей, верные. Только тогда Даниэль сдвинулся с места. 

   Голем направилась к другому участку, оставив брюнета наедине с лопатой и могильной землёй. Работа шла относительно легко. Мускулы разогрелись от столь активной физической нагрузки. Тело хорошо слушалось. Спустя какое-то время Унгер стоял уже в яме глубже собственного роста. Выбравшись из неё и вытащив следом вскопанную землю, парень шумно выдохнул ртом и прошёлся объёмным рукавом телогрейки по взмокшему лбу. 

   Ну, пока его работу оценить некому, можно и перекурить. Воткнув лопату в землю, Даниэль полез за сигаретами в кармане своих джинсов под рабочим комбинезоном. 

   Но не успел он достать заветную пачку, как до его ушей донеслись крики. Тонкий слух различил отдалённо знакомые голоса. Парень, нахмурившись, обернулся к источникам звука. Первым делом он увидел Сандью, которая неслась сломя голову прочь от преследователей. Унгер удивлённо вскинул брови, потому что меньше всего сейчас ожидал её увидеть. 
– Какого… – выдохнула брюнетка и споткнулась, едва не угодив в ту самую могилу, которую брюнет закончил выкапывать пару минут назад. 
   Затем послышался клич ублюдка, который теперь затеял отомстить смертоносной парочке. С самого начала было ясно, что в его больной башке могут рождаться только максимально бредовые идеи. Хуев заговорщик. 
–  Почему… ты здесь-то, блядь!? – вопрошала Санни не в силах привести дыхание в норму. 
– Работаю. – мрачно отозвался Гнев, взяв девушку под плечо, чтобы помочь ей встать.
– Вы притягиваетесь друг к другу, что ли!?
– Не ебу. – хмуро буркнул Унгер, намекая на то, что есть сейчас другие вещи, о которых стоило волноваться.
   Глаза его следили за тем, как вокруг в сумерках рассредоточиваются мстительные людоеды. Тихо цыкнув, брюнет скинул с плеч объёмную телогрейку, которая могла бы помешать движениям. В процессе Грех зыркнул на нож за поясом у Санни. Вокруг своей руки девушка обмотала цепь. Ого, какими интересными штучками она успела обзавестись за время, что они не виделись.

   Решив оставить нож девушке, Унгер увёл руку за спину, чтобы вооружиться лопатой. Крис выест ему все мозги, если инвентарь попортится... но тут ситуация чрезвычайная, а хозяин бюро мастер входить в тяжёлые положения, так что переживёт.

   Сандью попыталась отвлечь горе-налётчиков разговором, но это было на руку и немёртвым засранцам тоже. 
– Сами виноваты?! Заливай, сука! По-твоему, на радио ритуальное самоубийство случилось, что ли?! – подал голос кто-то из свирепеющих засранцев. 
– Из-за вас братаны теперь в каталажке!
– Бошки вам поотрываем и сожрём! Вот наш план!
– Как удачно вы зашли, уёбки. – прохрипел Гнев, не обращая внимания на пустую болтовню вокруг; губы его растянулись в кровожадном оскале. – По вам могила плачет. 
   Сердце с предвкушением гулко забилось в груди, разгоняя закипающую кровь. Сжав длинную деревянную рукоять в обеих руках, брюнет резко развернулся. Сорвавшись с места, он с силой вонзил лопату в грудь ублюдка, решившего наброситься сзади. Кровь с характерным звуком хлестнула из нечеловеческого тела, пачкая робу и сырую землю вокруг. Издав полный хищного восторга рык, Унгер задрал ногу, упираясь сапогом в пронзённую плоть, чтобы затем с силой сдёрнуть раненого вендиго с окровавленного наконечника лопаты. Как только стонущее тело рухнуло, подобно мешку с дерьмом, Грех схватил обронённый нелюдем керамбит. Отскочив, возвращаясь к Санни, Унгер встал с ней спина к спине. Отбросив лопату в сторону, он перехватил в руке нож-коготь, теперь намереваясь орудовать им.

Какой на удивление весёленький выдался вечер. Вот так удача!

✕

   В одно мгновенье из угрюмого и молчаливого дылды Даниэль обратился в кровожадного зверя, несущего в мир страдания и смерть с неудержимым восторгом в груди. 

   Чёрная кровь бурлила в венах. Алкала чужих страданий. И Унгер с превеликим удовольствием дал ей волю, бросившись навстречу троим оставшимся уёбкам, в фигуры которых теперь с убийственным предвкушением впивался взгляд тёмных глаз. 

   Полоснув себя по предплечью, Грех проклял раздобытый трофей и вонзил когтеобразное лезвие в основание шеи говнюка, которому не посчастливилось оказаться к нему ближе всех. Нечеловеческое тело противника ощутимо вздрогнуло, из вздыбившейся груди вырвался крик. В отчаянной попытке убить Унгера, уродливые челюсти разомкнулись, остервенело впиваясь в его тело. В переплетение мышц у самой шеи. Омерзительный вкус греховной крови наполнил неестественно огромную пасть. Челюсти дрогнули, ослабив хватку. Вендиго замешкался, не в силах оторвать от «человека» кусок тошнотворной плоти. В то же мгновенье Гнев, не растерявшись, укусил ублюдка в ответ, аккурат под раной, куда всё ещё впивалось прóклятое лезвие керамбита. Его рот не был приспособлен для вырывания кусков мяса от дичи, но сила укуса была чудовищной. Столь агрессивный ответ заставил растеряться даже людоеда. Инстинкты внутри него истошно заорали, что хищника сейчас самого сожрут. Зубы разжались, позволяя вендиго отстраниться с выражением неподдельного ужаса на лице. В этот момент твёрдая рука Унгера, сжимавшая нож-коготь, размашисто резанула вбок, вспоров засранцу горло. Горячие брызги крови залили тёмные глаза Греха. Он отбросил обмякшее тело в сторону, откуда на него неслись ещё двое разъярённых демонов. Это замедлило одного из дружков, но вот второй уже готов был скакнуть на Гнева и отгрызть ему башку. 

   Ослеплённый Унгер отхватил бы знатно. Но этого не случилось. В эту секунду за спиной разгорелся очаг гнева. Он был особенным, отличался от звериной ярости, которой напитывали Греха упыри. Источник откликался на энергию самогó Гнева, резонировал с ним и отвечал ему. Почувствовав этот восхитительный порыв, брюнет отклонился в сторону, затем ловко меняясь с напарницей в модной косухе местами. 

   За время, которое девушка выиграла для него, Унгер небрежно стёр запястьем чужую кровь с глаз и легко перехватил инициативу, сцепляясь уже с людоедами, которыми только что занималась Росянка.   

   Они отрывались по полной, каждый по-своему. В отдельности, но при этом чувствуя друг друга. Эти двое двигались так, словно у них был один разум на двоих. Кружились в яростном кровавом вихре, разнося тупых хищных тварей как щенят. Гнев громко рычал, гулко выдыхал, разрезая тела охотников, ставшими жертвами, уже не для того, чтобы моментально вывести из строя, но чтобы доставить как можно больше страданий. Ради собственного удовольствия. Порой его рык срывался на непродолжительный безумный хохот, прорывавшийся сквозь крики, звуки рвущейся плоти и хлещущей крови. Тела умерщвлённых на время зубастых уёбков сваливались в свежевырытую могилу. Будто дрова летели в топку, один за одним. 

   Когда врагов больше не осталось, Унгер с рыком развернулся к Санни. И тут он осознал, что рвать на куски больше некого. 

   Рык, выдыхаемый сквозь всё ещё стиснутые зубы, затих. Испачканный в своей и чужой крови, брюнет выпрямился, в полной мере ощущая послевкусие пережитого экстаза в виде приятного покалывания в конечностях и лёгкого головокружения. Можно было заметить, как от его широких плеч в осеннем воздухе струятся, витиевато клубясь, прозрачные потоки белёсого пара. Вдыхаемая прохлада помогала постепенно остывать. С губ Гнева пропал хищный оскал, лицо вернулось к привычному спокойному выражению. Брюнет подошёл к могиле, наполненной телами поражённых вендиго, и остановился рядом с брюнеткой, оценочно глядя на результат только что завершившейся стычки. 

   Сандью громко сплюнула и вдруг подала голос.
– Тебе любой дьявол уступит, милая. – хрипло иронизировал Унгер с усмешкой. 
– Ты очень вовремя её вырыл. И довольно глубокую. Есть горючка? Они не успокоятся, пока не добьют нас. И хоть с этими парнями весело, сам понимаешь, Эмили будет не рада.
   Как и прежде, болтлива. Но девушка была права. И идея с поджиганием тел хороша. 
   
   Пока Санни говорила, Даниэль полез за сигаретами. Продолжил с того, на чём его прервали, так сказать. 
– Не-а. Горючки нет. – кашлянув, ответил парень, выудив, наконец, заветное курево; немного помолчав, он добавил. – ...с собой. Могу сходить. 
   Щелчок бензиновой зажигалки заставил Унгера обернуться на звук. Ровно горящее маленькое пламя жутко отражалось в тёмных глазах.
– Тогда с тебя огонёк. – усмехнулся брюнет и, достав из пачки сигарету, поднёс её к выразительным девичьим губам. 
   Правда фильтр коснулся их не сразу. Громко шмыгнув носом, Даниэль грубо мазнул большим пальцем по подбородку девушки с целью хотя бы немножко стереть с него кровь. В итоге, он просто добавил пару разводов сверху. Нахмурив брови, Унгер понял, что затея была неудачной и, наконец, вложил табачное изделие в рот Росянки. 

   Выудив сигарету уже для себя, Гнев сжал её в губах и наклонился к Санни за обещанным огоньком.

✕

   Действительно, Унгер пытался налаживать контакт, хоть и сам того не осознавал. 

   Не для того, чтобы узнать, та ли эта птичка, с которой ему будет комфортно свить гнездо. Истинная причина такого поведения не понравилась бы Санни. Но сейчас, не подозревая о побуждениях Греха и не зная, кто перед ней, она ухмыльнулась. И позволила заглянуть в ледяные голубые глаза, где плясали бесовские искорки. Также неистово, как раньше, но сейчас разбавляясь жаждой убийства и неподдельным азартом в игре, на кону которой стояла её собственная жизнь. Даже несмотря на то, что девушка выглядела расслабленной, Унгер всем своим нутром ощущал её желание вспарывать глотки и выпускать кишки. 

   Крохотный источник света пропал, заставляя Даниэля вновь непроизвольно посмотреть в сторону зажигалки. Густые брови чуть сдвинулись к переносице, но в следующий момент Росянка наклонила брюнета к себе, подцепив пальцем ворот его футболки. 

   Сандью решила поделиться огоньком весьма странным способом. Унгер нахмурился чуть сильнее, но не стал ничего говорить, просто старательно раскуривая сигарету. И всё время процесса брюнетка пристально смотрела в глаза Греху. Будто бы искала там что-то. Или же просто не доверяла.

   Отстранившись, она затянулась и попросила сходить за горючкой, с нескрываемым удовлетворением выпуская из лёгких табачный дым. В ответ на её слова Даниэль кивнул и, подобрав телогрейку, отброшенную в начале нежданной стычки, удалился.

   За девушку он не беспокоился, но шагал всё равно быстро. Хорошо, что «мама» решила оставить внештатного могильщика на участке, который был ближе к дому. По пути парень вспоминал, что такого горючего может быть у Криса. Миновав одну из калиток в заборе кладбища, брюнет уже оказался в нужном дворе. Шагая к дому, он щелчком пальцев запустил тлеющую сигарету в урну. Зайдя с чёрного хода, парень зарулил в гараж и, схватив канистру с бензином, также быстро и бесшумно выскользнул обратно. Он вернулся к могиле, наполненной вендиго неожиданно скоро даже для самого себя. Санни без него не скучала, но, похоже, была рада снова увидеть дылду на горизонте.

   Без лишних вопросов и промедлений, Гнев открутил крышку от канистры и щедро залил бензин в могилу. Неупокоившийся главарь бешеной шайки заорал из её недр, тщетно копошась в попытках выбраться из-под тел своих товарищей.

   Унгер посмотрел на подошедшую девушку и тоже чуть приподнял густые брови, заглянув ей в лицо. Столь расслабленный и удовлетворённый вид сильно разнился с первым впечатлением, которое Сандью произвела ещё во время налёта на радиостанцию. Тем не менее, Грех прекрасно понимал, что она испытывает сейчас. Он решил понаблюдать за действиями девушки. Она же, тем временем, бесцеремонно выудила пачку сигарет из его кармана и вновь закурила, сладко затягиваясь. Гнев ждал. Того самого момента, когда она всласть надышится ядовитым дымом и швырнёт его источник в кровавое месиво, оставшееся от шайки вендиго её стараниями. Однако вместо этого Санни решила поделиться своим удовольствием и протянула раскуренную сигарету к лицу соучастника всего этого безобразия.

   В тёмных глазах блестнул тусклый огонёк красного света. Унгер сжал сигарету двумя пальцами, затянулся, сделав её заметно короче, а затем с тихим глухим щелчком отправил искру смерти прямиком в залитую бензином могилу. 

   Соприкоснувшись с горючкой, тлеющая искра в один миг разошлась неудержимым пламенем, поглощающим и навсегда разрушающим холодные тела неудавшихся мстителей-людоедов. Вновь раздался отчаянный вой главаря. Он сыпал проклятьями, метался под телами собратьев, не в силах выбраться из-под них и, в конце концов, его голос утонул в громком шипении всепоглощающего огня. 

   Унгер наблюдал за этим как заворожённый. Взгляд тёмных глаз неотрывно следил за тем, как жизнь вместе с взмывающим к небу столбом дыма, навсегда покидает скиданные в могилу тела. 

   Когда пламя постепенно начало потухать, брюнет шумно выдохнул ртом и посмотрел на стоящее рядом воплощение гнева в облике Эмили.
– Слушай... – начал было он, но вдруг звук приближающихся шагов заставил его прерваться и обратить внимание на две приближающиеся фигуры.
– Даниэль! – раздался в ночи изумлённый голос Кристофера. 
   Нахмурившись, брюнет перевёл взгляд на фигуру, ступавшую рядом с владельцем ритуального бюро. Нетрудно было догадаться, что сюда его привела «мама». Похоже, возвращаясь для проверки выполненной работы, она увидела пламя и решила незамедлительно сообщить об этом «сыну». 
– Боже! Почему от могилы воняет так, как будто ты там кого-то жжёшь?! – негодовал красноволосый парень, переводя взгляд с Даниэля на последнее пристанище мстителей-вендиго и обратно. 
   В домашней футболке и потёртых джинсах его трудно было воспринимать как начальника здешнего мрачного промысла. И уж тем более нельзя было разглядеть в нём могущественного не по годам некроманта. 
– Ну... – начал было Унгер, но тут его опять перебили. 
– А это ещё кто? – вопрошал Кросс, заметив рядом с парнем фигуру постороннего. 
   Руки голема, безмолвно стоящего рядом, бережно опустили на плечи Кристофера пальто, а затем протянули ему фонарик.
– Спасибо, мама, – голос молодого человека смягчился после этого момента. 
   Нежно похлопав «маму» по длинным пальцам, оставшимся на его правом плече, огненновласый вновь обратил взор зелёных глаз к двоим бедокурщикам. Он зажёг фонарик и направил его прямиком на парочку кладбищинских дебоширов, чтобы лучше рассмотреть незнакомца. 

   Даниэль тихо рыкнул и, зажмурившись, поднёс к глазам тыльную сторону ладони, закрываясь от света и тихо шипя на него будто вампир.
– Какого хрена ты весь в крови? – небрежно бросил Кросс, уже понимая, что не особо хочет слышать ответ.
   Свет фонарика сместился в сторону Сандью. 
– А! Мисс «Godfrey's voice». Вот Вам и выпишем чек! С него-то нечего взять. – управляющий махнул рукой в сторону двухметрового найдёныша. – Какого хрена вы тут натворили, ненормальные?!
– Не втягивай её в это. – проговорил Унгер, взяв девушку за плечо, и сделал шаг вперёд, закрывая её собой. – Я отработаю.
   Вообще, сейчас самое время было закончить весёлую кладбищенскую тусовку. Брюнет обернулся на Санни, глядя сверху вниз из-за плеча. В его взгляде читался намёк, что ей самое время уйти. Налётчики убиты, их тела догорали на глубине больше двух метров. Ссориться с некромантом ей не стоило.
– Даниэль, – на силу спокойно выдохнул Кросс, – я дал тебе простую работу: подготовить могилу для завтрашнего погребения. А ты что устроил?
– Да чего ты так усираешься? Это же просто яма в земле. – фыркнул Даниэль, мотнув головой и хмуро посмотрев уже на Кристофера. 
– Просто яма в земле? Во-первых, это могила, а не яма! Завтра в ней будут хоронить Человека, а под надгробием рядом покоится его жена. Во-вторых, в ней уже кого-то похоронили, это осквернение священного обряда! В-третьих, эта «яма» в МОЕЙ земле!
– Кладбище разве не городское?
– НЕТ!

✕

   Кристофер был самым последним человеком, с которым бы стоило портить отношения в этом городе. Тем более Даниэлю, которому этот чудаковатый парень любезно предоставил крышу над головой. Несмотря на это, брюнет продолжал рычать и фыркать в ответ на простые истины, которые некромант пытался до него донести. 
– Заебёшь. –  в очередной раз огрызнулся кареглазый юноша. – Ну, твоя земля. Но это не значит-
   Унгер вдруг осёкся и выгнул спину, почувствовав, как к нему прижимаются сзади. Сандью, которая до этого не встревала в разговор, и которой следовало бы уйти, вдруг выплыла на свет фонаря, позволяя владельцу похоронного бюро разглядеть своё очищенное от крови лицо.
– Сука. – тихо процедил сквозь зубы Гнев, и его спокойное до этого момента лицо искривилось в злобной гримасе. 
   Он косился на девушку, которая начала строить из себя Эмили. Именно что строить: внутри это была всё та же агрессивная бестия, готовая рвать на куски и нести в этот мир смерть ради собственного удовольствия. Может, когда он был просто Даниэлем, он жил с этим демоном, сам того не подозревая? Но сейчас Грех чувствовал всепоглощающую ледяную злость внутри безобидной оболочки. Подобными трюками его уже не провести, хоть играла Санни убедительно.

   Почему она решила поступить именно так? Почему не смылась, когда была возможность? Поехавшая стерва.   

   Брюнетка болтала, оправдывалась и объяснялась в стиле Эмили, всеми силами стараясь продемонстрировать заботу об окружающих и близких. Она делала это в точности как юная мисс Найт, вот только Унгер знал, что в каждом её слове – фальшь. Он продолжал хмуро коситься на неё и не понимал: она пытается ему помочь или же ещё больше закапывает?   

   Когда самозванка подняла взгляд к лицу Даниэля, то увидела его крайне недовольное выражение. Тем не менее, это не остановило её, она шла всё дальше, идеально подражая настоящей обладательнице этого тела. За стеклом больших голубых глаз не читалось никакого стыда за свои деяния. Никакого искреннего сожаления, речи о котором лились из выразительных розовых губ, не крылось за ними. Они немо гласили об отвращении и ненависти ко всему, что окружало их нынешнюю обладательницу. 

   Испачканные кровью тонкие девичьи пальчики осторожно протиснулись в руку Гнева. Сандью всего лишь притворялась, но эти её ненавязчивые прикосновения обожгли грубую кожу.
– О, отлично. – подал голос Кристофер, который до сих пор слушал девушку, не перебивая. – Раз так, я пришлю Вам электронный чек. Думаю, Даниэль сообщит мне Ваши данные. Раз уж вы так...
   Парень глянул на некрепкое сплетение рук бывших влюблённых и выдержал короткую паузу. 
– ...близки.
   Унгер поморщился и одёрнул свою ладонь от окровавленных пальцев Санни.
– Мы не близки.
– Да как скажешь. – приподняв тёмные брови, со слабой улыбкой выдохнул некромант, после чего его лицо резко стало серьёзным. 
   Вряд ли Кросс поверил в невинность стоящей перед ним барышни. Но, по крайней мере, она объяснила ему ситуацию и обещала покрыть расходы. Так что парень больше не собирался читать морали и выглядел весьма снисходительным. Голем, стоящий рядом с ним всё это время смотрел на Сандью. Лицо у «мамы» было вполне человеческое, и оно могло выражать эмоции. В данный момент на нём застыло холодное презрение. Но, справедливости ради, оно было направлено не только на девушку. Когда глаза голема медленно переместились к высокой фигуре рядом с Санни, «мама» молча взвалила на плечо полностью металлическую лопату, которая ранее была воткнута в землю рядом с ней.   
– Прошу тебя, Даниэль, иди в дом. И не забудь прибрать инвентарь.
   Унгер фыркнул, но больше не стал спорить. Он обогнул лже-Эмили и двинулся к могиле, из которой всё ещё лениво клубился чёрный дым. Чтобы, как ему и было велено, начать собирать кладбищенские принадлежности. Какой-то, блять, ёбаный ужас, а не вечер.   

   Красноволосый глянул в сторону своей двухметровой сопровождающей, собранной из трупов. Она уже заранее знала, что от неё требуется. 
– Мама, пожалуйста, проследи за тем, чтобы по пути с ним ничего не случилось. – после этих слов голем молча кивнул и направился к внештатному работнику.
   Кристофер возвратил взгляд зелёных глаз к девичьей фигуре, поправляя пальто, накинутое на его плечи. 
– А Вы, барышня. Вам же больше ничего не угрожает, я правильно понимаю? В таком случае, Вам тоже пора. Мы сами тут всё уладим, Ваше присутствие не обязательно.

✕

   Если бы Санни знала истинную суть тех ощущений «единения», она бы поблагодарила Гнева за отстранённую реакцию. Им нельзя быть вместе. Ему нельзя сближаться с ней. Иначе той, кого знают как Эмили Найт, навеки придёт конец. Окончательно и бесповоротно. 

   Как жаль, что из-за крашеного петуха Грех ничего не успел сказать девушке. Возможно, она сама бы поняла, что к чему и поспешила бы удалиться. А затем и разорвать всевозможные связи с Унгером.

   С другой стороны, может, и хорошо, что Даниэлю не дали слова. Ведь вдруг эта Сандью гораздо более отбитая на голову, чем она уже показала. Вдруг она взяла бы и согласилась с поистине дьявольским предложением обратиться в духа Гнева? Душа в обмен на нечеловеческую силу. И вот, тёмной стороне человеческой души, зверской и безжалостной, навсегда будет принадлежать усиленное тело, задача которого лишь бесконечно нести в этот мир разрушение.   

   Брюнет покачал головой, собирая с могильной земли инвентарь. Всё-таки, хорошо, что его прервали. 

   Выпрямившись, Даниэль проводил взглядом поспешно удаляющуюся лже-Эмили. Он даже на таком расстоянии ощущал её раздражение, её холодную всепоглощающую ярость. Всё к лучшему. Хорошо, если она решит больше не приближаться к Унгеру. Хорошо, если станет его ненавидеть. Хорошо... только если Эмили сможет вернуться в этот мир и продолжить существовать в этом прóклятом, забытом всеми богами месте.

   Вечер перетёк в ночь, затем и та подошла к концу. Всё безобразие, оставленное после потасовки с вендиго, было благополучно ликвидировано, и на следующий день жизнь потекла своим чередом.

   Запланированные поминальные и похоронные процессии в бюро Кросса прошли по плану, без эксцессов. Но вот незадача, Кристофер и в самом деле стал трясти с Даниэля электронную почту Найт. Ему принципиально важно было выставить ей счёт, получить денежное возмещение за нанесённый ущерб. Унгер, как обычно, старался до последнего прикидываться валенком. Не хотел раскалываться. Или же просто в самом деле не помнил электронного адреса своей бывшей девушки. В конечном итоге, некромант настоял, вручил Мюнесону бумажный чек и отправил к девушке домой. Сказал, что не пустит под крышу, пока чек не будет доставлен и оплачен. И Даниэль, было смирился с тем, что ночевать ему на улице, так ведь ему явно не собирались отдавать его вещи. Попсиховав и поругавшись в голос на всю округу, Унгер всё-таки сломался к вечеру и пошёл вручать злосчастную квитанцию, когда на улицах уже зажглись фонари. 

   Парень не торопился, и всю дорогу спорил с самим собой. Следовало просто воткнуть “письмо счастья” в дверную щель. Или просунуть под порог. Или оставить в почтовом ящике. Главное: не контактировать с адресатом.

   Когда совсем стемнело, юноша очутился в месте, знакомом ему до физической боли. Даниэль зашёл в подъезд и ненадолго замер на первом этаже. В конечном итоге, ноги понесли его дальше. Вариант с почтовым ящиком отпал. 

   Перебирая ногами ступеньки, Унгер ощущал, как ему с каждым шагом становится всё невыносимее здесь находиться. В то же время, грудь жгло необъяснимой радостью. Хотя, простой человек вряд ли описал это чувство как “радость”. Ему хотелось вновь увидеть Сандью, найти с вместе с ней приключения на задницу и разорвать кого-нибудь в клочья. 

   И вот, нужный этаж. Та самая дверь. 

   Даниэль поднёс к ней руку, чтобы постучать, но одёрнул себя. Покачав головой, он отогнал безумные мысли о бессмысленном насилии. Он ведь хотел просто оставить чек. В кармане зашуршала бумажка. Да. Вот так.

   А что, если Санни не дома? В конце концов, её преследовали вендиго.

   Ай, да какая разница вообще? Нужно всего лишь сунуть в щель зассатый чек. Брюнет выудил его из кармана, сложил пополам и протянул руку вперёд. Ладонь замерла на уровне дверной ручки. 

   Чёрт. 

   Поджав губы, Даниэль нахмурился. Ничего не выражавшее обычно лицо скривилось. Кожа на переносице собралась гармошкой, между сдвинутыми бровями образовалась глубокая морщинка. Левое нижнее веко задёргалось, и вместе с ним задрожал уголок выразительных губ.   

   Рука с сжатой в ней бумажкой развернулась. Гнев пару раз громко стукнул костяшками по железной поверхности.

   Блять!

   Реакция по ту сторону двери не заставила себя долго ждать. Санни всё-таки находилась дома. И она ясно дала понять, что не желает никого видеть. Велела проваливать, кто бы за дверью не находился. Ох, даже так? Унгер почувствовал, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке. И ничего хорошего она не предвещала. 

   Сука, нет! 

   Внутренние демоны одержали верх. Свободная рука скользнула во второй карман, где гулко забрякали ключи. Да, у Даниэля ещё оставался его экземпляр. И возвращать он его не собирался. Как раз для таких случаев. 

   Почему-то Гнев ощущал, как всё внутри закипает, пока открывал дверь. . То ли из-за того, что не смог сдержаться, то ли из-за слов черноволосой сучки, что подавала голос из-за той стороны двери. Грудь обжигало от угольно-чёрного, по-настоящему злого предвкушения. Ключ с лязгом влетел в замочную скважину и громко быстро провернулся несколько раз. Путь, наконец, был открыт. Тихо рыкнув, Унгер дёрнул за ручку, устраняя физическую преграду между собой и Санни. А вот и она сама...

   Парень хотел было тут же влететь ураганом в квартиру, но замер прямо на пороге: в поле его зрения мгновенно попал огнестрел. 

   Странно, но вопреки всему, это мгновенно остудило Гнева. Словно после открытия двери его окатило ледяным водопадом, и теперь он остался стоять в проёме, промокший до нитки. Даниэль медленно выпрямился, слегка выпячивая грудь вперёд. Демонстрировал, что готов принять пулю в любую секунду. И делал вид, что такой “тёплый приём” для него был весьма ожидаемым. На самом деле, нет. Густые брови всё ещё были сдвинуты к переносице, улыбка уже давно исчезла с лица. Карие глаза медленно, словно невзначай, осматривали квартиру за спиной девушки. Что это там, у окна? Капканы?..
– ...а ты хорошо подготовилась. – вместо приветствия выдохнул Даниэль.
   Ну а что ему оставалось? Сандью ткнула пушкой в рожу вместо "Привет". И, похоже, она очень хотела спустить курок. Да уж, с этой стервой не соскучишься...

✕

   Даниэль ожидал чего угодно. Агрессивной реакции на его появление. Словесной или физической. Выстрела, в конце концов. Поэтому он хмуро смотрел на Сандью исподлобья, стараясь уловить каждое движение. Любой, даже незначительный сигнал к тому, что девушка в следующую секунду нажмёт на спусковой крючок. 

   Вопреки всем ожиданиям, Санни лишь выплюнула язвительную фразочку, продолжая прожигать незваного гостя гневным взглядом голубых глаз. Затем девушка выпрямилась, но Унгер остался неподвижен. Он не видел в этом жесте ничего опасного. И не ошибся.

   После тихого выдоха ствол был опущен. 

   Росянка выудила из пачки в кармане джинсов сигарету. Велела говорить и проваливать. В очередной раз прыснула ядом, подчёркивая то, что Даниэль ей тут “нахуй не сдался”. Унгер проследил за передвижениями брюнетки к барной стойке. Она освободила ему проход, на что незваный гость красноречиво изогнул бровь. Слова этой барышни расходились с действиями. Брюнет ещё ненадолго остался на пороге, размышляя о том, стоит ли зайти.

   Опустив глаза, он сначала рассматривал сочленение порога с плинтусом, а затем перевёл взгляд на острые зубья медвежьего капкана, который так гостеприимно приглашал в свою пасть. Гостеприимно, потому что располагался он на тёмно-красном коврике с надписью оранжевым “Welcome home”. Большинство ярких букв было закрыто кусками металла, но Даниэль-то прекрасно знал, что именно на этом коврике написано. Тихо усмехнувшись, он сначала подался вперёд торсом, а затем шагнул в квартиру, захлопнув за собой дверь. 

   Миновав зубастую преграду, брюнет скинул обувь и направился к курящей Санни. Та же продолжала язвить и с порога решила залезть своему гостю под шкуру.   
– Или ты соскучился? Жить не можешь без малышки Эмили? – после этих слов Унгер остановился. – Очень жаль, Эми уже занята. Теперь она с кем-то, кто способен защитить её здоровье и жизнь.
   Густая бровь вновь красноречиво изогнулась. Все остальные слова будто пролетели мимо ушей Унгера.
– С тобой, что ль? – он выдохнул это на удивление спокойно.
   Казалось бы, все озвученные Росянкой фразочки должны были надавить на больную мозоль где-то внутри чёрной души. Но в этот раз Сандью придётся окунуть руку гораздо глубже в вязкую холодную тьму, чтобы эту самую мозоль нащупать. Ранее хоть сколько-то обидные нападки агрессивной лже-Эмили сейчас казались просто детским лепетом обиженного подростка. Она словно надулась на строгого отца, который не разрешал пить, курить и кутить в своё удовольствие. А теперь, будучи взрослой и самостоятельной, она до всего этого дорвалась. И делала то, что раньше запрещали, назло чрезмерно заботливому родителю. Ну и зубы скалить не забывала, мол “Посмотри на меня, какая я теперь крутая. Ты мне теперь нахер не нужен, чмо”. 
– Ты считаешь себя достаточно сильной? – вдруг выдохнул Гнев и не смог сдержать улыбки.
   Злобной, не предвещающей ничего хорошего улыбки.
   
   Чуть подняв голову, он смотрел на Росянку тёмными глазами сверху вниз. Уголок его губ продолжал ползти вверх, делая улыбку всё более надменной и при этом оставляя её зловещей. 

   В словах Греха не было слышно издёвки. Он не пытался её подколоть или задеть. Он и так знал ответ на свой вопрос.

   Ведь если бы Сандью была уверена в своих силах, разве накупила бы она капканов? Обзавелась бы в таком случае огнестрелом? Нет. Как ни крути, она в самом обычном человеческом теле. Да, она прекрасно знает, как эффективнее использовать его ресурсы. Знает, как управляться с разного рода оружием. Как выдавить кому-нибудь глаза из черепушки голыми руками. Но этого ведь безумно мало для этого Города. Унгер понимал это.

   А вот понимает ли Сандью это в полной мере? Признаётся ли в этом самой себе?