После случившегося в переулке стало понятно, что никакой прорыв через оцепление сержант не выдержит. Всё ещё едва работающая голова не посчитала нужным оповестить об этом Линча или об изменении своей траектории. К чему сейчас дёргать исполняющего обязанности шерифа? Любая мелочь сейчас могла отвлечь от происходящего, украсть секунду, которая могла стать решительной в происходящей мясорубке. Ноги несли его к развёрнутому пункту скорых, постепенно набирая скорость. Артемис почти не опирался на винтовку, а затем перехватил её, как полагается, перестав использовать штатное оружие в качестве трости. Немезис оттягивала руки, но эта тяжесть была тем, за что он мог зацепиться, на чём сейчас концентрировались мысли.

Оцепление из магиков придало сил и уверенности. Видеть живых людей он был несказанно рад, хотя и не до конца верил собственным глазам. Крохотный островок стабильности в их локальном конце света, который, кажется, только начался и не собирался заканчиваться. Не собрал всю свою кровавую жатву. Кто-то из них даже показался ему смутным знакомым, но имени Ивейл сейчас не вспомнил бы при всём желании. К нему обратились подозрительные взгляды, и полицейский поспешил показать ксиву, пока по нему не открыли огонь на поражение:

– Свои! – прозвучало это наверное не слишком убедительно. Мало ли кто мог с такими же словами зайти за оцепление, чтобы спокойно поужинать и без того уязвимыми людьми и не-людьми?

Он сам вышел на свет прожектора, пытаясь всеми правдами и неправдами доказать собственную непричастность к роду фантазмов. И лишь когда ему позволили подойти, Ивейл выдохнул и приблизился. Он поднял уставший взгляд, автоматически осматривая медицинский пункт на предмет укрытий, точек, на которых можно вести обстрел, и взгляд его застыл. Эхо оцепенения нахлынуло на тело при виде «Ирмы».

– В чём дело? – спросил кто-то из магиков поблизости, заметив, как вытянулось лицо сержанта.

– Та женщина. В очках. Она не человек. В смысле, совсем не живая. В неё что-то… вселилось? – опыта у Артемиса в общении с разного рода нечистью было с ноготь. Как зовутся те или иные твари, он понятия не имел, так что толком даже не мог объясниться, и полагал, что сейчас выглядит максимально идиотски. Но любая кроха информации могла спасти жизни. Или же наоборот… – Такая огромная сова.

Едва он брякнул это, как услышал чей-то вскрик, а затем увидел то, отчего захотелось снова прочистить желудок. Голова женщины повернулась, как у куклы. Кожа сложилась гармошкой, и Ивейлу почудилось, что он даже услышал хруст позвонков. Тварь, похоже, отлично услышала его и теперь не видела никакого смысла в дальнейшей маскировке. Скинув с себя мёртвое человеческое тело, как какую-то тряпку, сова тут же принялась сеять смерть вокруг себя – оторвала голову врачу, растерзала магичку и уже нацелилась на какую-то гражданскую.

Гражданские!

Мысль, как кнут, хлестнула его. Конечности тут же перестали быть ватными, туман хлынул из головы. Он должен защитить гражданских. Людей. Столько, сколько может. Каждая жизнь на счету. Их утекло слишком много за этот проклятый вечер. Ивейл сделал быстрый широкий шаг вперёд, находу вскидывая снайперку и стреляя в стикини. В этот раз не промазал, но и расстояние было такое, что промазать было сложно. Даже с его сегодняшней удачей. Не медля ни секунды, сержант отцепил опустевший магазин и достал новый, прихваченный ещё с крыши. С щелчком вставил его на место, дёрнул затвор, подавая первую пулю. Одновременно с этим магик по правую руку дал огненный залп по сове, и та завопила не то от ярости, не то от боли, не то от всего сразу. В груди затеплилась надежда.

– Уходите! – прикрикнул он в спину медсестре и облитой кровью рыжей девушке, но не сводя дула со стикини и готовясь сделать всё, чтобы тварь отправилась туда, где ей самое и место.

Запах палёных перьев, хруст костей и кровавая каша, в которую обращались тела под весом гигантской совы – всё смешалось. От магических вспышек лицо, казалось, готово было воспламениться само. Жар обдавал кожу, обжигал лёгкие. И сейчас Ивейлу было абсолютно плевать на это, он был даже рад, видя, что стикини совсем не по душе. А значит, надо поддать жару. И сержант исправно посылал пули, метя в голову кровожадному чудовищу. В перерывах между выстрелами он то и дело окидывал превратившийся в мясорубку медицинский пункт взглядом, пытаясь найти способ разобраться со стикини раз и навсегда. Огонь. Много огня. Больше, чем есть сейчас. Взгляд мазнул по стоящей чуть в стороне от остальных машине скорой. Та была пуста – он видел, как медик выводит хромающего человека, водительское место тоже пустовало. Безумная мысль прокралась в его распалённую боем голову. Должно получиться! Потом будет думать об ущербе, причинённом городу и непосредственно госпиталю.

– Я заманю эту тварь к машине, – бросил он магику справа от себя, делая ещё один выстрел по беснующейся твари. – Когда я дам сигнал – поддайте огня!

Оставалось только выжить. Всего-то. Ничего сложного! Успокаивая себя этой мыслью, Артемис упёр винтовку в плечо и сделал выстрел. В тот момент, когда последний, пятый заряд продырявил черепушку совы, та, как взбесившись, ринулась напролом. Её светящиеся глаза смотрели прямиком на сержанта, и он сделал единственное, что пришло в голову – выбросил вперёд винтовку, сдёргивая оружие с шеи. А через секунду металл с жалким бряцаньем переломился под мощным гигантским клювом. Какую-то долю секунды совиная морда была так близко, что у Ивейла перехватило дух. Неотрывно глядя в светящиеся глаза, сержант отклонился назад, бросая на землю бесполезную теперь винтовку и выхватывая нож. Против такой твари – зубочистка. Но ему и не нужно было завалить стикини с помощью ножа или голыми руками. Всё, что ему требовалось – заманить собой, видимо, успевшим разозлить пернатую скотину, к пустой машине.

Приходилось следить за всем – за смертоносным клювом, гигантскими когтями, мощными крыльями – любой удар ими в ближнем бою стоил бы сержанту жизни. Но ему пока что удавалось уворачиваться и отпрыгивать, время от времени острастки ради делая выпады ножом, чтобы позлить сову. Она не должна была утратить к нему интерес, должна была следовать по пятам, желая сожрать. Разок он ударил ножом под крыло и тут же едва не лишился руки. Клюв щёлкнул, и Артемис всем телом рванулся назад, запнулся, запутался в ногах и почти повалился на землю. Стикини распахнула крылья, подняла лапу, собираясь раздавить-размозжить его, и Ивейл, успев подставить под себя руку, толкнулся в сторону. Кроме того, чтобы не угодить под когти и клюв, ещё приходилось следить за тем, чтобы не попасть под огненные залпы магиков. Всё тело было раскалённым, по лицу крупными градинами катился пот, заливал глаза. Сержант снова отскочил назад и врезался разгорячённой спиной в кузов скорой. Магики не зевали и привязали стикини, не давая ей настигнуть такую желанную и такую излишне вёрткую дичь. Несколько секунд он жадно хватал ртом раскалённый воздух, прижавшись спиной и затылком к машине. В горле першило от гари. В боку резало. Глаза слезились.

«Соберись! Надо действовать!»

Повинуясь мысленному толчку, Артемис развернулся и окинул быстрым взглядом машину. Дверца бензобака нашлась почти сразу, и сержант, вложив всю силу, ударил ножом. Металл жалобно завизжал о металл, но тактический нож пробил корпус, а следом за этим – бензобак. Для верности Ивейл рванул на себя нож и сделал ещё один удар, немного повернув лезвие, чтобы не проделать второе отверстие, а расширив первое. Повезло, что метал не высек искру, зато бензин ударил струёй в сторону стикини. Напора было недостаточно, чтобы окатить тварь с башки до лап, но достаточно было смочить перья, проложить дорожку от неё к машине.

– ДАВАЙ!!! – что было мощи лёгких рявкнул Артемис, а сам рванул в сторону, по широкой дуге оббежав тварь. Но нёсся он не к магикам и оцеплению, а к забившимся под машину людям. За несколько ярдов до них, он замахал руками: – Вылезайте! ВЫЛЕЗАЙТЕ ОТТУДА!

Первой выбралась шустрая медсестричка. Пусть она и тряслась от страха, но жить ей наверняка очень хотелось. Она видимо поняла, что может случиться, если безумный план сержанта сработает. Следом, ухватившись за руку подбежавшего Ивейла, оттуда вылез «пациент».

– Хватайтесь! – крикнул он Алисе, протянув обе руки, а затем рывком вытащив девушку. Магики как раз дали концентрированный огненный залп по стикини. Перья, на которые попал бензин, вспыхнули от жара ещё на подлёте. Струйка бензина загорелась, и пламя устремилось к машине. Прикрывая девушку собой, Артемис поторапливал её, а затем обхватил за плечи, почти таща за собой: – Вперёд-вперёд! К зданию!

• ☽ ◯ ☾ •

   Боль от обращения усиливалась раздирающими трансформирующуюся плоть кривыми зубищами ругару. В какой-то момент в голове полицейского промелькнула мысль, что обращаться сейчас было очень неудачной идеей. Но она растворились в адской нестерпимой боли. А затем и в зверином разуме, который постепенно проглотил хрупкое человеческое сознание и преградил путь дальнейшим телепатическим взаимодействиям с ним. 

   Оборотень распахнул регенерирующие звериные глаза и наконец смог узреть, кто причиняет ему боль. Кто пробуждает внутри первородную ярость. Кому нужно перегрызть глотку. 

   И неважно, что волк ранее не встречался с ругару, не видел их так близко и даже не мог подозревать об их существовании. Плевать было даже на то, что в них ощущалось нечто отдалённо похожее на других волчьих собратьев. Убить. Разорвать. Уничтожить... Но не успел оборотень что-то предпринять, как из-за спин четвероногих уродливых неприятелей в небо взмыли языки пламени. 

   Огонь до чёртиков напугал обтянутых кусками кожи оборотнеподобных чудовищ.

   Кто-то из них даже не смог совладать с паникой, обуявшей нечеловеческую душу. Кто-то отхватил по морде из винтовки, лишившись нижней челюсти. Кто-то из-за своей увлечённости и беспечности попал под шквал ударов ревущего пламени. Волк же не испугался. Ему не впервой было видеть подобные всполохи магического огня. Однажды он уже оказывался в их плотном окружении, они были повсюду, но угрозы для него не представляли. Ведь их призыватель, магик-пиромант, был отлично ему знаком. Иронично, что в подобной ситуации оборотень оказался на этом же месте около двух лет назад. В тот самый день, когда здание мэрии превратилось в руины. А теперь на этих самых руинах вновь разверзлись врата в Геенну огненную, добавив красок в творящийся вокруг кровавый кошмар.

   Так или иначе, ругару разбежались, оставив излюбленную добычу в покое. 

   Обращение Линча завершилось, и волк отряхнулся от ошмётков человеческой кожи и кровавых сгустков, прилипших к шерсти. Затем он поспешно поглотил остатки шкуры его людской ипостаси. Всё это непродолжительное время вихрь пламени продолжал реветь и обрушиваться своей разрушительной мощью на окружение. На обломки зданий вокруг, на фантазмов, даже на ни в чём не повинных людей, по неудачному стечению обстоятельств оказавшихся рядом. 

   Но всё это сейчас мало заботило зверя. Завершив трансформацию, он осмотрелся.

   Огонь нагревал осенний воздух, выжигал кислород вместе с запахами, заполняя всё вокруг зловонием гари и палёной плоти. Волк пару раз тряхнул головой, будто стараясь сбросить туманную пелену с глаз. Это не помогло. Зато в его поле зрения попала знакомая фигура. Оборотень злобно глянул на неё исподлобья и оскалился, когда различил в ней девушку с винтовкой. Ту самую девушку, которая ранила его человеческую ипостась. Она представляла опасность с огнестрелом в руках, но нацелена была не на него. Всё внимание Мэри сейчас приковал эпицентр магического пламенного вихря. Волк проследил за взглядом охотницы, но до сих пор не мог распознать, кто именно контролирует разбушевавшийся огненный шторм. Он не мог увидеть или почуять его. Не знал, враг там или друг, но невольно ассоциировал неизвестного пироманта с Пифией. И потому не был настроен к магику враждебно. Не мешал даже тот факт, что перед самым обращением Алекс уже не считал Лагонико своим союзником. А сейчас эта охотница, как ему казалось, нацелилась именно на того, кто управлял пламенем. И это неожиданно жутко разозлило зверя. Настолько, что ни о каком зализывании ран мыслей в его ушастой голове не возникло.

   Не раздумывая и не теряя больше времени, волк рванул с места, ловко скача к своей цели по обломкам здания мэрии. 

   Он был твёрдо убеждён: охотница представляет для возможного союзника угрозу. Но, что немало важно, он видел шанс отомстить и утащить отнятую ранее добычу в виде Фергюсона. Правда, зверь не совсем понимал, зачем ему нужен этот взмокший и провонявший от чувства страха и продолжительного стресса человек. О необходимости его заполучить просто твердили отголоски человеческого сознания. 

   План был прост: накинуться на винтовку, схватить Фергюсона и рвануть на поиски сержанта Ивейла. Он непременно разберётся, что делать с измученным и истерзанным мужчиной. А, главное, сможет с ним поговорить.

   То ли Мэри сильно переживала за свою магическую соратницу, то ли бушующее вокруг пламя, разгорячённый воздух и едкий дым сильно слепили её: охотница не заметила приближение зверя. Жар здесь был куда сильнее, огненные искры плясали вокруг, вплетаясь в него. Он опалял звериный мех и сушил кожаный чёрный нос. Нужно было действовать быстро.

   Оказавшись на расстоянии одного прыжка, оборотень сильнее оттолкнулся задними лапами и налетел на девушку. Точнее, на её винтовку. Как только волчьи клыки вгрызлись в ствол, а огромные лапы ощутили под собой опору, зверь с силой рванул оружие на себя, вырвав огнестрел из рук Уортингтон. Теперь, по мнению зверя, магику, направлявшему танцующие языки пламени, ничего не угрожало. Отшвырнув оружие в сторону, волк подскочил к Фергюсону и толкнул его боком, стараясь уронить на себя.

   Если всё получится, он просто улизнёт с этим мужчиной и вновь потащит его через ад и мясорубку в сторону, где предполагаемо находится его беловолосый подчинённый.

   О последствиях своих действий для человека, который грузом будет взвален на волчью спину, оборотень не думал ввиду примитивности звериного сознания. С другой стороны, возможно, для Фергюсона это было неплохим шансом выбраться из пекла живым. Тем более, что тащить его, судя по всему, собирались не зубами. И не по выжженной фонящей магией земле.

Женщина в кожаной куртке и на мотоцикле, в сообществе таких же байкеров, ехала на помощь медикам на волонтёрских началах. Байкершу трясло от волнения, что что-то пойдёт не так и вечер станет ещё хуже, чем он есть сейчас. Друзья её словесно ободряли и это было взаимно, мол, "и не в такие передряги попадали, Кел, со всем справимся", однако Келли думала не о себе. Байкеры выехали на угол площади, когда вспыхнул огонь над площадью, слишком сильный и неестественный, чтобы это было нечто иное, чем Карма. "Неужели это снова произошло?! Почему она там?!"
Не раздумывая ни секунды, Келли резко ушла в занос, сворачивая с намеченного пути, проносясь мимо полевого медпункта и надеясь успеть спасти сестру. Келли не знала, как её спасти, но сделать это считала своим долгом. Смыслом жизни, если с прикрасой.

***

"Живое пламя", одно из самых опасных заклинаний - если его можно назвать заклинанием - в репертуаре пиромантов. Огонь буквально становится подобен живому существу на цепи, отплачивая магику сниженными затратами магии, мощью и самостоятельностью. Но это же и минусы: усмирить его крайне непросто, а иллюзия контроля не позволяет осознать границ влияния огня и своих энергетических ресурсов. Смерть для всякого неопытного магика с богатым потенциалом, если ему не помочь. В данном случае это была Карма, и Мэри должна была в кратчайшие сроки помочь ей. Если охотница не успеет, Карма падёт в изнеможении, магия развеется и огонь будет просто огнём, который начнёт вредить девушке и она банально сгорит, унеся перед этим чёрт знает сколько жизней.
Мэри с Фергюссоном пятились назад. Мэри была сбита с толку, она не знала, что делать, как спасти и чиновника, и магичку, но эта же ошибка лишила её выбора. Винтовку дёрнуло в сторону, она улетела на несколько метров в сторону. Оборотень не сидел сложа лапы, подхватил Фергюссона и стал убегать. Охотница взмахнула мечом на место, где только что была нежить, спешно убрала его в ножны и подскочила к винтовке. Волк быстро оказался на прицеле, но большую его часть перекрывал заложник. Велик шанс ранить человека, не стреляй. Но надо же его спасти, в этом весь смысл... И всё же, раз глотку ему не порвали, спасти ещё выдастся шанс. Сейчас нужно думать над другой проблемой.
Мэри с досадой опустила оружие, убирая за спину и оглядываясь назад, щурясь от жара. Нужна воды. Много воды. Глаза устремились туда, куда она шла изначально: разорванное силой магии оцепление. Улица, нужно искать там.

Охотница побежала вдоль линии распространяющегося огня, но то и дело тормозила, останавливая или выпихивая людей прочь из мест, рядом с которыми огонь сжимался, готовясь к прыжку через пустое пространство. Первого удалось одёрнуть за обломки; второго оторвать от горящей жертвы, которую он пытался тащить; третьего с четвёртой Мэри спасти не успела, они с усыхающим криком утонули в очередной огненной волне. Последний просто стоял и наблюдал, как это несколько секунд делала Мэри, он получил крепкий удар в плечо и боль немного прояснила его разум, чтобы можно было послушаться охотницу, которая говорила бежать.
На границе площади перед Уортингтон немного морщилась, ощущая лёгкие ожоги на покрасневших руках и жар, из-за которого под одеждой рекой лился пот. Глаза забегали по улице, выискивая спасительный красный цвет пожарного гидранта. Охотница видела прежде, что из него люди в форме берут воду для тушения целых зданий. Она подбежала и схватилась руками за один из громадных вентилей, потом за ещё один, но ни один не крутился. Не было ясно, как вообще это использовать. Размышления прервал шум двигателя байка, на котором приехала Келли. Женщина с ужасом смотрела на вихрь живого пламени, которое уже не мог погасить дождь, и которое не ограничивалось одним зданием.

- Это она? - Келли уже знала ответ на вопрос, но если был хоть малюсенький шанс...

- Карма потеряла контроль. Нужно её остановить, пока не поздно, - Мэри продолжала возиться с гидрантом.

- Как потеряла контроль, она же училась эти месяцы так успешно, у неё не получается успокоиться?

- Не знаю, я с нею ещё не говорила.

Келли разинула рот. Она знала, что любые уговоры сейчас бесполезны, потому переключила внимание.

- Что ты делаешь?

- В этой штуке есть вода, - но бесполезно, даже ударом ноги громадные гайки не сдвигались, удерживая воду в трубах. - Как её открыть?

Келли перевела на неё взгляд.

- Никак. Это открывается специальным ключом, нам такой не достать.

Мэри хмыкнула в раздумьях, кивнула и достала бомбу. Келли остановила её.

- Ты что делаешь?! Ты можешь ей навредить.

- Если не разрушить гидрант и не высвободить воду, Карма навредит сама себе куда больше.

- Знаю, я просто говорю не делать это таким образом.

Байкерша дала по газам, разворачиваясь на месте.

- Примани её ближе, я позабочусь о гидранте. И попытайся с ней *поговорить*. Быть может, её удастся успокоить, пока ты её сюда приманиваешь. Заговори ей зубы, ты же знаешь, какая она говорливая.

После этих слов Келли уехала, оставив Мэри с этим странным поручением. Она развела руками.

- Я не знаю никаких заговоров на зубы, - громко сказал она вслед, но байкерша была уже слишком далеко. Поговорить можно, в прочем, язык никто не отрезал.

***

Тепло и сила обволакивали Карму, огонь затмевал разум, мешая видеть хоть что-то кроме целей магички. Гнев по своему обыкновению ослабевал с каждым ударом и сожжённым монстром, на его место вставало наслаждение собственным могуществом, от которого спешно убегали обращающиеся в прах и пепел злые существа. Всё вокруг заполонял огонь, яркий и завораживающий, вырисовывающий своими языками прекрасные образы людей и города. Прекрасный мир, очищаемый от зла одним взмахом руки, наполняя радостью...

- ..Уезжать! - донеслось до уха Кармы слово, отзывающееся раздражением. Через огонь проступил лежащий на земле Джейми, монстра над которым девушка только что убила. Его лицо не было столь добрым как раньше, оно было злым, перебрасывая это настроение на спасительницу.

- Что? - лицо её исказилось в обиде, непонимании и нарастающей ненависти. - Я спасла тебя. Я всех спасаю, а вместо этого ты продолжаешь говорить "уезжать"?

Зубы и кулаки сжались. Толстовка, как и шапка, уже частично горела, а рукава стремительно обгорали и распадались из-за переполняющих Карму сил и чувств. Вместе с этим огонь тоже набирал силу: Живое пламя преследовало убегающих, стремясь в дальнейшем заполнить всю площадь. Мотоцикл за спиной уже вовсю горел, пока вдруг не вспыхнул от взрыва бензобака. В тот же миг взорвалась Карма.

- Как же вы все меня достали!!! "Не делай то, не лезь сюда" - как же это достало! Мне все эти месяцы говорили не пользоваться магией без заклинаний, но что теперь? - Карма попыталась сделать спокойный вид, подняв ладони и натянув улыбку. - Всё в норме, видишь? Всё под контролем. Всё в норме, релакс.

Вместе с этими словами Джейми на глаза попались убегающие люди, на которых запрыгивал огонь, обрекая на мучительную смерть. Карма этого не видела, погружённая в собственные мысленные конфликты.

- Остановись! Ты убиваешь всех! - неправильный выбор слов, Джейми...

Карма вздохнула и прикрыла ладошкой лицо.

- Я с радостью помогаю другим в их начинаниях, как бы они не были рискованны, и все радуются, берут меня с собой! Но стоит мне проявить хоть каплю инициативы, как мне говорит НАЗАД, НЕ ЛЕЗЬ...

Карма отвела взгляд и не замечала, как к парню приближаются прожорливые языки пламени.

- Ёб вашу мать, есть в этом мире хоть какая-то справед~

Магичку огорошила резкая боль на право краю лба. Небольшой острый камень оставил порез и отскочил от головы, упав под ноги и удостоившись злого взгляда. Тот перекинулся в сторону Джейми, но бросок был не его. Мэри уже подготовила новый камешек, но коли Карма смотрела на неё, в этом уже не было необходимости.
Она вышла вперёд, перед пареньком. Теперь надо было что-то сказать.

- Не устала ещё? - взгляд был холоден и пуст. В голове тоже было пусто, Мэри не привыкла задавать тему разговора.

- Что, тоже собираешься меня обвинять в том, что меня здесь быть не должно? - с сарказмом переспросила Карма. - Я всех монстров сожгла в два счёта, хоть это прими.

- Меня тоже сожжёшь?

Мэри старалась сохранять настолько спокойный вид, насколько могла, пока огонь распространялся по её ботинкам, штанам и плащу. Кожа была готова сползти с костей от проникающего тепла. Руки машинально поднялись, давая разглядеть горящие перчатки. Больно, как же больно! Она училась достаточно, давай же!..
Кровь пыталась перебороть разум, разгоняя сердце и нагнетая страх, волосы начали тлеть... как вдруг весь огонь резко утянуло прочь, оставляя лишь гарь, пепел и кратковременное облегчение. Ругаясь, Карма отводила сжатые кулаки назад, как хозяин, одёргивающий поводок.

- Всё в норме, видишь?

- Угу, - Мэри посмотрела на парня позади. Выглядел он скверно, если говорить про здоровье. - Кто это?

- Джейми. Мой новый друг. Тебе не плевать?

Когда Карма не хочет о чём-то рассказывать, у неё определённо плохое настроение - это Мэри успела выучить. Она подошла к Джейми и поставила его на здоровую ногу, поддерживая за плечо.

- Мне всё равно, просто твоя сестра попросила поговорить с тобой. И заговорить зубы, хотя я не знаю, что это значит.

- Пфф, она меня за идиотку считает? Я не сделала ничего плохого. Подожди, Келли здесь?!

- Была. Идём, надо поговорить.

Мэри стала понемногу отступать, когда Карма зашагала к ней, разглагольствуя.

- Слушай, я правда никому не хочу навредить. Я и не навредила, только монстров сжигала! Фантазмов, они ведь так называются? Я помню, ты рассказывала...

- Угу.

-..А ещё ты была в опасности. Тут же такой пиздец творился, мы с Джейми видели это. И я всё равно пришла спасти тебя...~

***

Нужно что-то большое, быстрое и тяжёлое. Обычная машина не подойдёт. На ум приходило только одно.
Когда проблема со стикини была решена, появилась Келли: резко затормозив и спрыгнув с байка, позволив ему упасть, она пробежала мимо фельдшеров, магиков, Артемиса с Алисой и Алекса с Фергюссоном. Пара байкеров, переносящих раненых окрикнули её, но Кели даже не обратила внимания, она слишком спешила.
"Прости, мне это нужно," - сказала она, выкидывая из кабины водителя одного из экипажа скорой помощи и запрыгивая за руль. Ключ зажигания на месте, педаль газа в пол - несколько раненых, сидящих на краю открытого заднего отсека, еле успели спрыгнуть, а прочие неравнодушные смотрели вслед машине.

Лавируя между оставленными машинами, людьми, полицейскими и оборудованием последних, Келли на полной скорости рвалась к центру огненного вихря, который уже задевал здание через дорогу от площади.

***

Мэри вздохнула, опуская Джейми на землю. Ближе некуда, охотница аккурат закрывала собой гидрант, устало смотря на Карму.

- Ну и что теперь? Ты меня понимаешь?

- Понимаю, просто... Не знаю, что сказать. Хотя... - Мэри сглотнула слюну, от всех этой жары у неё пересохло во рту. - Ты вроде говорила, что тебя не волнует мнение других людей.

- Ну да, похер на них.

- Тогда почему тебя так волнует, что о тебе заботятся?

- Чё? Да блин, ты вообще не слушала! Забота и сверхопека - это разные вещи! Типа, не надо накидывать на меня цепи.

- Я не накидывала на тебя цепь, - Мэри подняла левую руку, по прежнему обёрнутую цепью.

- Да я образно, блин! Типа, не надо меня во всём ограничивать...

Карма вымученно посмотрела на отчуждённый взгляд Мэри, на Джейми, отвела свой взгляд в сторону.

- До кого я достучаться пытаюсь? Вы оба просто... ополчились против меня. Два душнилы. Три - Келли ещё. Ещё Левша, мать его... Мать! Мама - это вообще ебануться! Все меня опекают, словно я хрустальная!

- Я не опекаю тебя, я просто просила тебя уходить.

- Потому что здесь опасно, ага, это одно и~ Стой, ничего ты не говорила!

- Говорила.

- А вот и нет.

- А вот и да.

- Нет.

- Я говорила, в рацию.

- Я не слышала, там было что-то про магию и всё. Да и не важно. Я хочу быть такой же крутой, как ты, чтобы мы вместе, ба-бам-БАМ, били морды монстрам, спасали людей, почему ты мне мешаешь?Я ведь могу это, посмотри.

Мэри снова вздохнула. Дышать в принципе становилось труднее с каждой секундой. Она посмотрела в один конец улицы, другой, после чего её лоб разгладился. Карма в это время продолжала себя накручивать.

- Хотя знаешь, ладно, плевать. Иди ты...

- Куда?

- Ты знаешь.

- Нет, не знаю.

- На три буквы.

- Как буквы может быть местом?

- Я не хочу тебе грубить, но раз ты настаиваешь: иди на~

Разогнавшаяся скорая помощь на полной скорости протаранила пожарный гидрант, проминающий бампер. Из освободившейся дыры в земле выстрелил гейзер ледяной воды, опрокинувший проелтающую над ним машину, с грохотом падающую и скользящую дальше на боку. Вода устремилась дальше, вверх, освежая воздух. Мэри глубоко вдохнула его, улыбнувшись. "Наконец-то..." - подумала она.

Отредактировано Mary Worthington (2023-04-13 12:19:10)

• ☽ ◯ ☾ •

   Каким-то чудесным образом, Фергюсон оказался у оборотня на спине. И даже смог на ней удержаться. Почувствовав, как шерсть сжимают испачканные в запёкшейся крови горячие пальцы, зверь сорвался с места. Большие волчьи лапы стремительно уносили важного свидетеля из гущи событий, подальше от огненного всепоглощающего вихря, сквозь остатки паники и хаоса, мимо редких фигур выживших... Охотница осталась позади. Всё ещё могла выстрелить в спину или переключить своё внимание обратно на источник магического пламени, но оборотню это стало уже не важно. Да и глухой скрежет ботинок Фергюсона о землю нисколько его не волновал.

   Линч не знал, куда ему нужно двигаться, но был абсолютно уверен в том, кого он хочет отыскать. 

   Из обрывков человеческого сознания сложилась картинка места, где сержант и его начальник разговаривали в последний раз. Отсюда оборотень примерно понял, в каком направлении ему двигаться. Оказавшись у того самого здания, зверь никого не нашёл. Уши на его макушке активно задвигались, ловя отдалённые звуки, голова на несколько мгновений опустилась к земле, чёрный кожаный нос начал слегка раздуваться от частых шумных вдохов. И вот, волк опять рванул вперёд, следуя за знакомым запахом. Разбавленным кровью и чем-то посторонним, но всё же различимым. 

   След вёл зверя и его невольного наездника всё дальше от руин мэрии. От эпицентра кровавого кошмара. И, на удивление, он привёл Линча к цели. 

   Фигуру Артемиса ни с чем нельзя было спутать. Он бежал куда-то с группой людей... куда-то? Или от чего-то? Взгляд звериных глаз скользнул в направлении, где в следующую секунду взвился новый огненный вихрь. Шерсть на загривке зверя встала дыбом. Уши прижались к макушке. Он вздрогнул и оскалился, чуть шире расставив когтистые лапы и норовя припасть к земле. Просто инстинктивная защитная реакция. Огонь был вызван для победы над иным врагом. И этот самый враг, чей вопль тонул рёве пламени, кажется, больше не будет представлять угрозы. Осознав это, оборотень поспешил наперехват Артемису. 

   Зарулив к выжившим после нападения фантазма, Линч сбавил скорость.

   Пальцы Фергюсона в этот момент сильнее сжались на клоках шерсти, которую мужчина словно норовил выдрать. Волк мотнул головой и недовольно рыкнул, на несколько мгновений раскрыв зубастую пасть. Несмотря на явное недовольство подобным причинением дискомфорта, оборотень продолжил везти на себе мужчину, который за сегодня натерпелся... и его приключения были ещё не окончены.
 
   Увидев, что Ивейл их заметил, волк остановился и поднял голову. Голубые глаза смотрели осознанно. И ожидающе. 
– Уильям... – подал голос Артемис, и оборотень качнул головой, несколько раз переступив передними лапами. 
   Ему хотелось, чтобы от него отцепились, и заметно разнервничался. Начал издавать звуки, одновременно похожие на рычание и на скулёж. Явно хотел сказать что-то. Заговорить по-человечески. Но, увы, никто из присутствующих здесь не способен был его понять. 

   Когда раздался второй взрыв, зверь вновь ощетинился, оскалился в сторону источника звука, прижав уши к голове, но остался на месте. На рёв пронёсшегося мимо мотоцикла волк проявил в точности такую же реакцию. Но никаких знаков открытой агрессии так и не было проявлено. Ясно было одно: оборотень хотел, чтобы Фергюсон с него спустился. И чтобы именно Ивейл забрал его. Поэтому сержанту спокойно позволили подойти и отойти. 

   Сбросив с себя живой груз, зверь повернул голову в сторону площади. Нечеловеческие уши вновь заходили из стороны в сторону. Там, где ещё недавно ревело пламя, теперь хлестал поток воды. Огонь выжег все запахи вокруг. А теперь их остатки на земле смоет водой, но, может, всё же стоило попытаться напасть на след Заводилы и его помощника в маске с черепом? Определённо, да. Но понимал ли это Алекс сейчас? ...вряд ли.
– Линч, как слышно? Приём?
   Зверь обернулся, услышав знакомый набор звуков и вновь то ли прорычал, то ли заскулил, то ли попытался гавкнуть в сторону коллеги. Но тот, опять же, вряд ли мог его понять. 

   Тихо фыркнув, волк оттолкнулся задними лапами, совершив длинный прыжок в сторону руин мэрии. Длинные чёрные когти громко цокали по асфальту. И вскоре голубые глаза наблюдали опустевшую площадь. Тлеющую фигуру в её центре. И окаченного водой создателя огненного вихря, который разогнал фантазмов и попутно унёс с собой немало жизней. Хорошо, что в их числе не оказалось жизни Алисы, Артемиса или самого Линча. Похоже, этот кошмар закончился. Это тоже было хорошо.

...хотя, хорошо ли? Зверь не мог в полной мере представить и осознать последствий сегодняшнего вечера. 

   Единственное, что он мог сейчас сделать – попробовать вынюхать того, кто всю эту кашу заварил. Но оборотень уже не думал об этом. Он достиг цели, которую установил себе до превращения, в последнем волевом порыве до того, как сорвать с себя кожу. Сейчас, находясь в относительной безопасности, он ощущал, как ноют его раны вместе с укусами Ругару, насколько ему не хочется здесь находиться, и насколько сбито его дыхание. Да и тут уже как будто нечего ловить. Отряхнувшись от долетающих до него брызг воды, волк вернулся вглубь улицы, к скоплению выживших и сумевших выбраться с площади. И вновь остановился невдалеке от коллеги, который осведомился у медработников о состоянии Фергюсона. Волка тянуло в лес. Ему хотелось сбежать туда до самого утра. Но человеческая часть зудела где-то глубоко внутри, заставляя сомневаться и нервно топтаться на месте в ожидании непонятно чего.

Больше всего в завершении безумного вечера Артемису нравилась опускающаяся тишина. Шум, который стоял здесь недавно, стёр все границы между ним и миром, заставлял чувствовать его внутри себя, внутри своей черепушки. Будто все вопли, весь грохот, треск и рёв пробрались через уши в самый мозг, просочились по сосудам в лёгкие и сердце. Он переставал чувствовать, где заканчивается сам, а где начинается «вне». И от этого хотелось сесть в темноте, под лестницей, заткнув уши пальцами. Тогда он бы слышал только своё сердцебиение и дыхание, и это бы непременно помогло успокоиться и найти себя в этом хаосе. Мышцы лица у него слегка подёргивались, и сержанту приходилось время от времени проводить пальцами по скулам, щекам, чтобы расслабиться. Ивейл кусал себя изнутри за губы, ерошил волосы, постепенно приходя в себя. Именно поэтому, когда Алиса вдруг стала плестись в сторону мэрии, он подорвался на ноги. Нельзя было отпускать её туда! Что за дурость взбрела этой рыжей в голову?! «Стой, дурында!» – хотел было рявкнуть он в спину гражданской, чтобы остановить её и не дать уйти далеко.

– О, нашлись!

Артемис весь напрягся от прикосновения к плечу и смерил незнакомца ожившим недовольным взглядом. Впрочем, это тоже поспособствовало тому, чтобы сержант подсобрался и почувствовал, где начинается мир, а где – он. Мужик говорил так, будто они сто раз пропускали по стаканчику после работы, но Ивейл был готов поклясться, что видит его впервые. И от этого его тянуло не успокоиться и улыбнуться в ответ, а наоборот почувствовать, как напрягаются все мышцы. «Подозрительно ты радушный», – пронеслось в недоверчивой голове.

– А кто вы… – на автомате начал было сержант, пока не спохватился и не вспомнил про то, что есть проблема посерьёзнее – рыжая, стремящаяся нажить себе проблемы на задницу. Как будто ей мало было того, что произошло сейчас в полевом медицинском штабе! Впрочем, девушку перехватили быстрее, чем она усвистала слишком далеко. Такое развитие событий вполне устраивало сержанта, и он всё же с благодарностью взглянул на донельзя улыбчивого мужика. Впрочем, жест с убиранием волос заставил его хоть и незаметно, но всё же передёрнуться. Решив пока что проигнорировать собственные ощущения, видящие в таком поведении опасность, а не дружелюбие, всё же произнёс: – Спасибо.

Кусочки мозаики резко начали складываться, когда к волчаре, которого этот мексиканский Дон Жуан окрестил оборотнем, обратилось ещё одно лицо. Линч! Ну точно! Какой ещё зверюга потащил бы ценного подозреваемого сюда? Наверняка учуял, куда занесло подчинённого, вот и привёз Фергюссона сюда. На секунду Артемисом завладело абсолютно неуместное, но дико шкодливое желание как следует потрепать мохнатую холку со словами «хороший мальчик!» От этого сержант даже тихонько рассмеялся себе под нос нервным прерывистым смехом. Ивейл чувствовал, что, если сейчас не возьмёт себя в руки, свалится в яму, из которой потом будет слишком долго выбираться. А ситуация была не той, в которой он может позволить себе подобное.

Взгляд метнулся к пистолету, который здоровяк взял в руки. Рука сержанта автоматически дёрнулась к поясу, где должна была быть кобура, но хватанула лишь воздух. От этого желание ощериться стало только сильнее. «Спокойно. Держи себя в руках. Это, наверное, союзники. Они знают, что Линч оборотень. Знают, что этот оборотень – Линч. Вероятно хотят помочь, – твердил он про себя, чтобы не нападать почём зря. Какая либо уверенность хоть в ком-то оставила его. – Если у этого здоровяка удастся вернуть Линча, это будет замечательно». Вопрос был только в том, будет ли этот самый Линч по возвращении действующей боевой единицей. Ну или хотя бы вменяемым.

– Вы уверены, что стоит это делать? – обратился Ивейл к здоровяку, с настороженностью глядя на оружие. Он чуть приподнял верхнюю губу, как готовый оскалится пёс, но пока лишь собирающийся зарычать. – Тут не самая безопасная территория. Если что-то случится, защищать проходящего через превращение оборотня будет несподручно. Если, конечно, у вас с собой не найдётся запасного оружия. – Артемис похлопал себя по рукоятке ножа, заткнутого за пояс. Обычный человек устал. Даже огнестрел в руках сейчас не сделал бы ситуацию лучше.  – Насколько быстро это будет? Будет ли он в себе? Каждая минута на счету. А здесь должен быть «командующий».

Он бы непременно взвалил на себя ответственность за происходящее вокруг, за дальнейшие действия в отсутствие исполняющего обязанности шерифа, но вот он стоит на четырёх костях, ушами хлопает, блох приманивает. А это значит, что его, Артемиса, задача заключается в том, чтобы поддерживать равновесие до прихода начальства в сознание. Защищать свидетеля, присматривать за гражданскими и шкурой этого самого начальства.

Отредактировано Artemis Ewail (2023-04-27 16:45:17)

• ☽ ◯ ☾ •

   Всё вокруг понемногу успокаивалось. Вопли и агония уступали место тишине. И даже на звериные уши эта непривычная для Города тишина начинала давить. 

   Оборотень опустил голову и мотнул ей пару раз, будто пытаясь что-то с себя сбросить. Фергюсона на его спине уже не было, никто больше на нём не сидел, не цеплялся за тёмную шерсть. Тогда что же его беспокоило? Что-то изнутри? Увы, зверь даже самому себе не мог ответить. 

   На самом деле, это усиливалось то самое раздирающее изнутри чувство: уйти в лес до конца ночи или, всё же, остаться?

   Коллега в порядке. Ценный свидетель передан в его руки. Алиса жива. Она здесь. И её даже... уберегли от бессмысленного возвращения к площади. Что там болтал улыбчивый латинос, и откуда он взялся – для оборотня это совершенно не имело значения. Как и те, кто остался на руинах мэрии. Его здесь больше... ничего не держало. Зов велел уходить. Но незримая человеческая сущность внутри упорно настаивала на обратном. Поэтому когтистые лапы мелко дрожали, не в силах сдвинуться с места.

   Пока волк был занят внутренним конфликтом, перед ним возник ещё один мужчина. Широкоплечий, в чёрных перчатках и с квадратным серьёзным лицом.

   Переключив внимание на незнакомца, оборотень прижал уши к голове и припал к земле. Голубые глаза сердито смотрели исподлобья. В горле тихо вибрировал предупреждающий рык. И, хоть голос бугая звучал ровно, не позволяя напрямую выявить его намерения, волк на уровне инстинктов испытывал недоверие. 
– Спасибо за твою работу, господин исполняющий обязанности шерифа Александр Линч, – вещал мужчина, сжав в руках пистолет. 
   Будь Алекс человеком сейчас, он бы сильно смутился такого официального обращения. Офицеру до сих пор жутко было представляться подобным образом. Наверное, поэтому слова человека-шкафа так сильно резанули по волчьему слуху. 

   Зверь откровенно оскалился и зарычал громче, наблюдая теперь за пушкой. 

   Алекс в своём нынешнем состоянии не мог в полной мере осознать, что мужик в чёрных перчатках говорил дальше. Не мог полноценно понять, чем был заряжен пистолет. Как всё ещё не мог и определить уровень опасности для себя. И тут с губ незнакомца сорвалось одно слово, которое «стрельнуло» в разум оборотня также, как и обращение, с которого здоровяк начал. 

   «Пифия».

   Рычание вновь стало тише. Пифия. Пифия?.. Пиф... «Слышь, Пиф...» 

«...знаешь, чё... иди-ка ты нахуй.» – вот что транслировал Линч перед тем, как сорвать с себя человеческую кожу.
   И почему-то именно сейчас эти слово-мысли, со всем их негативным посылом, отдались в сознании оборотня особенно чётко. Серая шерсть на загривке встала дыбом. Под шкурой по мышцам и нервам фантомными болями разбежались ощущения от укусов ругару. Вдобавок ко всему, бугай встал на пути волка к свободе. К лесу, куда так рвалась его звериная душа. Масла в огонь подлила сверкнувшая над головами молния.

   Под раскат грома зверь, оскалившись, рванулся вперёд, уже никак не сдерживаемый изнутри своей человеческой половиной. 

   Вместо того, чтобы отпружинить от земли и попытаться вцепиться в глотку мужчины с пистолетом, оборотень рванулся к его ногам, стремясь прокусить обнажёнными клыками ногу незнакомца, который мгновеньем ранее стал расцениваться как неприятель.

Артемис хотел было психануть, бросить, что всё равно как раз собирался уходить с этой вечеринки, которая абсолютно не задалась, как Линч вцепился в ногу здоровяка, точно злющий уличный барбос, который увидел слишком быстро идущего человека. Первой реакцией было схватить волчару за шкирку, второй — попытаться разжать его челюсти, надавив на места их сочленения друг с другом, третьей и самой верной — шмыгнуть в сторону, как велели, и дать бугаю вколоть транквилизатор, пока Александр не принялся отгрызать и другие части их внезапного «друга». Зрелище было омерзительное и завораживающее одновременно. Постаравшись и как следует напрягая свои нейроны, он мог ощутить, как стискиваются собственные зубы от желания точно так же вонзиться в кого-то и разорвать. Как было бы упоительно вгрызться, разодрать, растерзать...

Ивейл прикрыл глаза и принялся тереть переносицу двумя пальцами не для того, чтобы побороть страх или отвращение, а чтобы не развить мысль и не поддаться весьма неприятному чувству, гложущему где-то под рёбрами и отдающемуся пульсацией в затылок. Затошнило и стало невыносимо жарко, так жарко, что Артемис передёрнулся всем телом. Жар был под кожей, хотя сама она казалась просто ледяной.

Пока они шли прочь от эпицентра, Артемис держался чуть позади, пытаясь совладать с мыслью-картиной, которая, как эпидемия, поразила его сознание и не хотела покидать её. То ли чудовищная усталость давала о себе знать, то ли пережитый шок, то ли ещё что, но он снова и снова видел, как волчьи челюсти рвут ногу здоровяка, мозг любезно воскрешал воспоминания о том, как совсем недавно его пыталась сожрать вендиго, и всё это накладывалось одно на другое, рождая совершенно иное. Ивейл живо представил волчью морду у собственной глотки, мог почувствовать, как булькает кровь в разорванном горле.

Всё это не слишком способствовало тому, чтобы смотреть по сторонам, вслушиваться в болтовню латиноса. Его слова точно вода лились, не попадая в уши Артемиса. Лишь когда прозвучало слово «законники», он поднял хмурый взгляд, вырвавшись из плена кровавого месива, которое ему любезно транслировала болящая голова. Не сказав ни слова, он отсалютовал болтуну двумя пальцами, дескать, всегда на страже родного города. Вот только в масштабах потерь этого вечера совершенно не чувствовалась хоть какая-то польза от своей смертной тушки. Сержант без особого интереса осмотрелся по сторонам, будто не замечал, что шагает по крови и ошмёткам тел. Да и когда подметил это, никак не отреагировал внешне, хотя гложущее чувство и стало сильнее. Не сказать, что привык, но определённо не испытывал никакого пиетета. Как и было велено, он захлопнул хлеборезку и лишний раз не щёлкал клювом, вместо этого предпочтя сосредоточиться на том, чтобы дойти до нужного места.

«Куда иду, зачем, почему», — эти вопросы проходили мимо. Он устало топал за здоровяком, мрачно пялился в дрыхнущего у него на плечах и в ус не дующего волка. Сейчас у сержанта было две задачи: сопроводить Фергюссона в безопасное место и убедиться, что начальство не пожрёт гражданских, да и не гражданских тоже. А главное, чтобы его никто не пожрал. Если ещё и ИО шерифа кони двинет, то тогда хаоса станет ещё больше. И кто тогда придёт к управлению? На чьи плечи ляжет это бремя? Кто сможет перехватить ситуацию и сделать всё необходимое для города? От этих мыслей легче вообще не становилось, и боль начинала опоясывать всю голову от затылка до глаз. Наверняка у этих ребят был какой-то свой план. И раз он пока что в него вписывается и может маячить рядом, то пусть так и остаётся. Сержант ни на секунду не сомневался, что он им нужен, как собаке пятая нога, но отчего-то его не направили вслед за медиками и не сделали ручкой.

При нападении фантазмов Артемис был до смешного бесполезен, мог разве только отгонять их от Фергюссона и Алисы, отчего-то чувствуя скорее смех внутри себя, чем досаду и раздражение. Чем дальше, тем больше это походило на попытки отогнать голубей от кормушки уток. Но всё-таки нехватка оружия ощущалась слишком остро, как и просто удушающая беспомощность, от которой хотелось взвыть. Даже то, что отбил жалкую горстку людей и магиков у стикини, не казалось ему чем-то стоящим. «Повезло», — подумал он, а теперь не знал, куда себя приткнуть.

В частном доме Ивейл наконец выдыхает и позволяет себе разжать пальцы, убрав нож в предназначенный для него чехол. Наличие лекарств в таких количествах не могло не обрадовать и не удивить его.

– Откель барахлишко? – присвистнул по старой привычке сержант, надеясь, что сможет найти среди медикаментов таблетки и для себя. – Впрочем, какая теперь разница...

Это он уже шепнул себе под нос, беззастенчиво зарываясь в россыпь лекарств. На счастье Ивейла колёса нашлись, и он забросил их в себя, запив водой из-под крана на кухне. Теперь у него было несколько часов, прежде чем его срубит на пару-тройку часов. Сержант задержался у раковины и долго лил на обожжённые руки холодную воду, заодно смыв с лица сажу с кровью. Теперь, когда вокруг ощущалось безопасное пространство, догоняла дикая дрожь, сопровождающаяся вспышками смазанных образов, а сердце колотилось в самом горле, совершая два удара в секунду, точно у птицы. Ему пришлось постоять несколько минут, втягивая носом воздух и тихо-тихо медленно выдыхая через рот, чтобы привести себя в чувства. В подобном виде нельзя было идти к другим. И без того чувствовал себя жалко, а усугублять это чувство не хотелось. Это был слишком паршивый день.

Пока у сержанта оставались силы, а лекарства не подкосили его, опрокинув в тяжкое беспамятство без снов, он слушал, что говорят вокруг, пока не открывая рта и собирая информацию. Ему нужно было дождаться, пока Александр обернётся и придёт в себя, но сторожить его вместе с неразговорчивым здоровяком не было никакого резона. Не садиться же к нему на коленки, чтобы оборотень точно не вынес дверь плечом? Поэтому без слов кивнув Китти в ответ, давая понять, что останется рядом с начальством до тех пор, пока в этом есть необходимость, прямой наводкой двинулся к Фергюссону. Они были в безопасности, у них было немного времени вне взрывов и пожаров, и Артемис хотел узнать максимум, прежде чем вырубиться, сев у стены и уткнувшись лицом в колени. Так или иначе, пока Линч не очухается, пока они вместе не сообразят какой-то план, ничего дельного он сделать не сможет. Разве что пойти на корм фантазмам.

Разговор помогал не думать обо всём произошедшем, уходить прочь от кровавых всполохов перед внутренним взором, от мыслей о том, как хочется загрызть кого-то, кто попадётся под руку. В ушах стоял треск разрываемых тел, ломающихся костей, шум огня, выстрелы и душераздирающий многоголосый хохот, так что ему приходилось время от времени переспрашивать, что говорил их «ценный заложник». Ивейл фиксировал всё, что ему говорил Ферг, в заметки на телефоне, пока не понял, что уже не соображает, что именно набирает. От усталости начинало тошнить, и сержант был вынужден прервать беседу.

— Пните, когда Линч подаст признаки жизни, — попросил он у Банни и отчаянно потёр лицо ладонями. Глаза закрывались, а челюсть сворачивалась от зевков. Он даже не сразу сообразил, какой отвратительный каламбур выдал в адрес нежити. — Мне надо перезагрузиться.

«Хочется не думать о случившемся» — имелось в виду, но Артемис не стал бы говорить об этом. Сил не было. Только ощущение, как немеет всё лицо, а конечности тяжелеют, как сгибается спина, и без того частенько побаливающая. Словом, из него боец сейчас был никудышный. Но дайте ему пару часов вздремнуть, и он снова будет на ногах.

В армии, когда получал наряд вне очереди на кухню, Ивейл так и делал, когда справлялся с порученными ему задачами: тихо садился позади промышленных баков на пол, подтягивал к себе колени, на которые ронял голову, и спал, пока не начнут проверять работу и громыхать посудой и сапогами. Тогда он выныривал из своего убежища, за пару секунд приходя в сознание и принимая сосредоточенный вид. Пару раз ему крепко влетало за сон на службе, но с этим у сержанта всегда были трудности. Поэтому теперь, когда образовалась короткая пауза, не наполненная звуками стрельбы, болью и гарью, от которой першит в горле и кажется, что вот-вот задохнёшься, Артемис отрубился в считанные секунды. С этого человека на сегодня было достаточно.

• ☽ ◯ ☾ •

   Обычно волки кусают и отступают. Вырывают кусок плоти у жертвы и выжидают нового удачного момента, чтобы вцепиться в шкуру добычи снова. Выматывают. Заставляют истекать кровью. И только потом, как следует ослабив свою цель, наносят решающий удар. 

   Сейчас же, сомкнув челюсть на твёрдой голени здоровяка, оборотень не смог разжать зубы. Его пасть быстро наполнилась кровью, вкус которой будоражил саму звериную суть. И клыки впивались в плотные мышцы всё глубже с каждой секундой. Израненный, вымотанный, освирепевший, зверь будто бы нашёл живительный источник в виде плоти Китти. Ну или же её вкус банально будоражил внутри первобытные инстинкты. Волчьи глаза злобно сверкали, а серая шерсть на загривке то и дело вставала дыбом. 

   В эти несколько секунд, поддавшись кровожадному порыву своей нечеловеческой сущности, Линч упустил момент к отступлению. Укусить и удрать – вообще-то, такой был план.

   Вместо того, чтобы миновать преграду, оборотень угодил в ловушку. Тяжёлая мощная рука растянула весь резерв эластичной шкуры на загривке. Тогда оборотень, в попытках вырваться из железной хватки, начал остервенело раздирать плоть, в которую всё ещё были вогнаны его клыки. Он громко рычал и прижимал уши к макушке. Когда же бугай опустился на него всем своим весом, лишив последней возможности сбежать, волк с высоким взвизгом отцепился от разодранной ноги и начал мотать головой. Его челюсти гулко лязгали в воздухе, потому что это всё, до чего они могли дотянуться. А цапнуть обидчика хотя бы ещё раз ой как хотелось. 

   Прежде, чем это удалось сделать, Китти вогнал иглу в волчью шею, где всё ещё была натянута толстая шкура. Транквилизатор начал действовать практически мгновенно, и вскоре обезумевший от ярости зверь превратился в безвольный трофей. 

   Перед глазами всё расплылось, смазалось в единое цветное полотно, а затем и вовсе угасло. Голову зверя заполнила пустота без единой мысли, но вряд ли у него не останется никаких воспоминаний об этой ночи. 

   Темно. Холодно. Больно... Больно!

   Голубые глаза распахнулись. Беспокойный сон был прерван влажным хрустом костей. Все мышцы будто бы разом свело, и внезапно пришедший в себя волк выгнулся на холодном полу, раскрыв пасть в беззвучном крике. В эту же секунду уголки нечеловеческого рта глухо треснули, и серая шкура будто разошлась по швам. Лапы деформировались, постепенно приобретая форму человеческих рук и ног. С них начала клочками выпадать шерсть вперемешку с окровавленными ошмётками кожи. Глазные яблоки уродливо вздулись и вывалились из орбит, после чего полу обращённый Линч медленно пополз вперёд под тихий цокот осыпающихся на пол зубов. С каждым своим неловким, скованным болью движением, он всё больше походил на человека. В конечном итоге, он просто отделился от звериной шкуры. Со стороны казалось, что он вылез прямиком из беззубой волчьей пасти.

   Гулко выдохнув, Алекс грузно плюхнулся на грудь и ещё какое-то время оставался неподвижным. Лишь тяжело дышал, стараясь быстрее прийти в себя.

   Как только голова начала соображать, в ней зароились воспоминания. Об обращении, о столкновении со стаей ругару, об огненном вихре из неизвестного источника, о Фергюсоне... Линч точно помнил, что принёс его к группе медиков, где его перехватил Ивейл, а дальше... а что дальше? С трудом подняв голову, Александр осмотрелся.

   Сплошь тьма вокруг. А сквозь вонь собственной крови пробиваются запахи сырости, пыли и старого дерева. Куда его занесло?

   Обернувшись, Линч заметил полосы тусклого света, очерчивающие двери. Вот где выход... Но, судя по всему, возле него кто-то караулит. Как заботливо. Алекс закатил глаза и поморщился, вновь ненадолго опустив голову: он собирался с силами. При попытке встать, желудок скрутило мощным рвотным позывом. Оборотень натужно выдохнул и зажал рот ладонью. Не блевать! Не блевать в незнакомом месте! Вдруг придётся тут сидеть ещё какое-то время... Железный привкус на корне языка лишь усилил позыв, и Линч зажал рот второй рукой, будто это могло чем-то помочь. Со лба, смешиваясь с подсохшей кровью, скатывались тяжёлые капли пота. Живот всё сильнее скручивало, и каждый такой спазм отдавался невыносимой болью во всём теле. Так не могло продолжаться вечно, и вскоре рвотный позыв немного отступил. Но вряд ли надолго... Алекс убрал ладони от лица, упираясь ими в пол, чтобы приподняться и встать хотя бы на четвереньки. Из распахнутого рта вырывалось зловонное тяжёлое дыхание, и растягивалась до самого пола густая слюна.

   Только теперь Линч задумался. Вкус, осевший на языке, был донельзя знакомым, и реакция на него вполне – закономерная. Он сожрал кого-то?.. 

   Что толку гадать... быстрее было спросить. Поднявшись, с волчьей шкурой на плечах, Линч медленно подошёл к двери и грузно оперся на неё плечом, наделав шума. Это не было попыткой вырваться или дать о себе знать: мужчина просто потерял равновесие. Голова кружилась, а желудок всё ещё сводило, о чём свидетельствовали продолжающие стекать по подбородку густые тягучие слюни. Поморщившись, Александр негромко простонал и осторожно постучал в дверь.
– Я знаю, там... кто-то есть, – тихо прохрипел оборотень. – откройте... я вам не враг. ...что бы ни натворил мой... зверь.
   Видимо, тот, кто караулил Линча, прекрасно знал, кем он являлся в человеческом обличье. Дверь открылась оперативно, и из-за неё показался Китти. Спокойный и молчаливый. 

   Поначалу ИО шерифа облегчённо выдохнул.

   Первое, что он попросил – бензин и зажигалку. Второе – проследить, чтобы его шкура сгорела, не учинив пожара. А третье – сказать, где здесь туалет. И душ. Узнав, что Ивейл здесь и пока что отдыхает, Алекс попросил его не беспокоить. Приняв комплект одежды от Банни, Линч проторчал в уборной добрых полчаса. Наконец, прочистил желудок. Правда, голова всё ещё не переставала кружиться. Вдобавок ещё и трещать начала. Как с похмелья... или, вернее сказать, от отравления.   

   Стоя под стекающими тёплыми струями воды, оборотень постепенно приходил в себя и пытался восстановить в памяти события минувшего дня. 

   Собрание террористов на площади. Какой-то как будто жертвенный ритуал. Призыв фантазмов. Попытка свалить вину на Фергюсона посредством приведения весомых и весьма правдоподобных аргументов о его причастности к появлению купола. Незапланированное обращение... 

   Полицейский пару раз моргнул и поднял голову. Вода начала течь по лицу вместо того, чтобы падать к ногам сразу с макушки.

   Обращение было незапланированным. Алекс сделал это вынужденно. Чтобы избежать пагубного телепатического влияния. Потому что Лагонико вдруг начала говорить какую-то чепуху. Показывать что-то странное, запугивать... Недовольно прорычав что-то нецензурное себе под нос, офицер нахмурил лохматые брови. Он был зол на Пифию. За её странные высказывания и резкие суждения. Проблема в том, что Линч даже не подвергал сомнению личность, вещавшую в его мозге гадости в те самые проклятущие минуты. Пока что он был убеждён, что это была именно Ищейка.

   Тем не менее, вернувшись к Китти и Банни, офицер попросил у них связаться с рыжей. Как оказалось, они пытались... и сделать это у них не получалось уже какое-то время. 

   Латинос заметно беспокоился о своём работодателе. А вот здоровяк оставался хладнокровным и продолжал на всё реагировать спокойно. Линч остался с ними, не оставляя попыток получить ответ от Пифии с «того конца провода». Правда, теперь офицер не казался таким расслабленным. Его взгляд задерживался то на одном подчинённом Ехидны, то на втором. В какой-то момент полицейский обратил внимание на разодранную штанину Китти и свежий шрам под ней. Но вслух ничего спрашивать не стал. 

   Только спустя некоторое время безуспешных попыток связаться с Пифией, шестерёнки в воспалённом сознании зашевелились, и до Линча стало доходить кое-что. 

   Эти двое, – подчинённые Ищейки, – выжили... Голос, вещавший в голове оборотня на руинах мэрии, солгал. Это не было поводом расслабляться и доверять Банни и Китти больше. Но заставляло задуматься о том, кто на самом деле транслировал те пагубные мысли в разум Линча. Появилась ещё одна причина как можно скорее связаться с Лагонико. Необходимо было всё прояснить. И оставалось надеяться, что сама магик сейчас в безопасности и позже сможет дать какие-никакие ответы на все вопросы, терзающие Александра.